– Я прекрасно знаю это, академик! – задорно отозвалась доцент Горгонова. – Но тут другое! Тут реальные последователи Той-Кого-Нет! Не просто балующиеся детишки.
– Скверно, Меди! Но есть новости и хуже! Положи ладонь на стену! Чувствуешь дрожь? Она все сильнее. Знаешь почему?
– Гекатонхейры!
– Они самые. Котт, Гиетт и Бриарей опять здесь.
– Вы бы сходили к ним, академик! Узнали, чего они хотят.
– Я пытался. К ним не так просто приблизиться. Они в ярости. Разговаривать со мной отказываются и с каждым днем становятся беспокойнее.
– И если применить магию?
– Что им наша магия? Самая яркая искра – комариный укус, не больше! Ведь Котт, Гиетт и Бриарей – не просто великаны. Они легко способны приподнять Тибидохс со всеми его башнями и забросить в океан. И если их гнев будет расти – это вскоре и произойдет.
Сарданапал провел рукой по лбу.
– Думаю, я немного простужен, Меди! Мне сегодня весь день мерещится, что у нас в Тибидохсе только две температуры: очень жарко и очень холодно! Но это и хорошо. Чтобы человек мыслил, он должен быть немного несчастен!
– Вам всю жизнь это удавалось! – съязвила Медузия.
Прилипнув носом к каменному затылку Древнира, Таня слушала. Ей показалось, в голосе доцента Горгоновой прозвучала обида. Академик в ответ улыбнулся. Таня определила это по голосу.
– Да, Меди! Это всегда было моим подходом. Тот, кто довольствуется малым, всегда в выгодных условиях. Человеку кажется, чтобы быть счастливым, он должен иметь А, B и С. Но вот он получает А, В, С и понимает, что у него исчез повод считать себя несчастным. И что же? Он начинает прыгать и хлопать в ладоши? Ничуть. Спешно выдумывает себе D, E и F, чтобы и дальше продолжать удручаться. Это тупик.
– А выход? – серьезно спросила Медузия.
– Выход – объяснить себе, что и А, B и С не имеют абсолютной ценности. Тогда саможалению не за что будет уцепиться и наступит покой.
– Сомневаюсь! – Медузия так решительно тряхнула головой, что от ее рыжих волос разлетелись искры.
– Какая ты красавица, Меди!
Доцент Горгонова не тратила времени на ложную скромность.
– Я всегда выгляжу прекрасно! В отличие от вас, академик, я не живу прошлым! У меня есть настоящее. Бесконечное настоящее, я бы сказала, поскольку будущего мне никогда потрогать не удавалось!
– Тебе опасно говорить комплименты, Меди! Ты начинаешь злиться!
– Скажем так: я не прекращаю!
Голоса смолкли. Две раскачивающиеся мантии удалились по коридору. Таня осторожно вылезла из своего убежища.
– Не надо было Ритке связываться с этим шипом. Он и без руны прекрасно полетел бы! А вот Котт, Гиетт и Бриарей явно что-то разнюхали!.. Не нравится мне это! – сказала она каменному Древниру и быстро пошла к лестнице, чтобы поскорее оказаться на Жилом этаже.
Она знала, куда идет. Советоваться с Глебом. Пророчество Древнира, гекатонхейры, Медузия, в руки которой попал Риткин шип, и, наконец, птица титанов – все слишком серьезно. Самой распутать этот клубок у Тани не получалось.
На каждый важный внутренний вопрос мы получаем мгновенный честный внутренний ответ, только обычно он нас не устраивает.
Сарданапал
Таня выбрала ночь потому, что днем встретиться с Глебом наедине было крайне сложно. Его постоянно сопровождала Жанна Аббатикова. Его неразлучная тень, верная овчарка, муза и все что угодно. Гибкая, подвижная, с распущенными каштановыми волосами. Она смотрела на Глеба умными, любящими глазами и проглатывала согласные. Эта обновленная Жанна казалась Тане значительно опаснее прежней грубоватой Жанин Абот, которая по неведомой причине не смогла пробиться сквозь Стекло Миров.
Прежняя Жанин защищала Глеба в основном отравленными шипами и носками тяжелых сапог, из которых выскакивало треугольное лезвие. Эта Жанин не нуждалась ни в шипах, ни в сапогах – ей хватало улыбки и победного подрагивания бровей.
– Она поклялась умереть с Глебом в один день! И что он достанется или ей, или никому!.. И посмотри: они просто созданы друг для друга! – сказала как-то Тане Ленка Свеколт, дергая себя за разноцветные косы.
Ленке Глеб не нравился, и потому она могла любоваться этой парой объективно.
В комнату Глеба Таня попала без особых сложностей. Она представляла, на какие два смертельных заклинания он запирает дверь. Четырехсотметровую же пропасть, спрятанную в безобидном с виду коврике, она попросту перешагнула, не желая вспоминать, как от нее можно избавиться.
Будить некромага надо осторожно. Некромаги и днем едва справляются со своим дурным характером, ночью же ситуация усложняется, и уже характер справляется с ними.
– Гулеб! Глеб! Просыпайся!
Открытые глаза не всегда означают, что человек проснулся. Глеб, не узнавая, смотрел на нее. В его зрачках ничего не отражалось, даже луна, сиявшая у Тани за спиной. Рука некромага зашарила возле кровати, отыскивая бамбуковую трость.
– Как тебя зовут? – Его голос звучал вкрадчиво и нежно.
– Лореляй Тибидохская к твоим услугам, юный господин! – сказала Таня, используя старинную магическую форму приветствия.
С Бейбарсова мгновенно соскочила всякая ласковость.
– Разбейся вдребезги, Лореляй Тибидохская, за то, что ты меня разбудила! Да станут твои кости стеклянными! – крикнул он, и две ослепительные искры потекли к ушам Тани.
Таня спокойно ждала. Проклятия некромагов замыкаются на истинное имя. Если некромаг его не знает, можно особенно не беспокоиться. Алые искры заметались и, отвернув, врезались друг в друга с грохотом столкнувшихся железнодорожных вагонов.