Когда Ронни, а вслед за ней Льюис приблизились, глаза Марсдена сверкнули, а губы чуть скривились. Ронни знала, как Марсден относится к ней; знала она также, что Марсдену весьма хотелось бы затащить ее в постель. Только это случится, надо полагать, не раньше, чем власть на Земле захватят маленькие зеленые человечки из космоса. Ронни презирала Марсдена не меньше, чем он ее. Нет, даже больше, так как, в отличие от него, не испытывала никакого сексуального влечения к нему.
Жена Марсдена Эванджелина, во всем единая с мужем (так она, во всяком случае, считала), наморщила носик, увидев Ронни, как будто учуяла скверный запах.
В глазах Сида отразилось откровенное восхищение, а в глазах Джоанн – легкая ревность и задумчивость; она перевела взгляд с Ронни на Тома. Ронни вспомнила, что дочь Льюиса когда-то крутила любовь с Томом; возможно, во всем, что касается Тома, она сверхчувствительна. Не исключено, что она обратила внимание на силовые линии, возникшие в этот вечер между Томом и Ронни.
Льюис поравнялся с ней и обнял за талию. Ронни подавила желание сбросить его руку и улыбнулась.
В последнее время она едва переносила прикосновения Льюиса.
– Привет, папа! – Джоанн положила руку Льюису на рукав и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Я не была в шатре, когда резали именинный торт. Прости. И вообще, с днем рождения тебя.
Ронни не могла не признать, что Льюис, пусть и плохой муж, был исключительно нежным отцом. И все трое детей платили ему любовью и преданностью.
– Знаешь, пап, у Картер сегодня опять разболелось ухо. Просто напасть какая-то.
Картер – это четырехлетняя дочь Джоанн.
– Бедная девочка.
– Вы знакомы с миссис Хилли? – спросил Том, подойдя ближе.
Он обошел Ронни, встал рядом с Дианой и взял ее под руку. В нескольких шагах от Ронни.
Ронни сама удивилась, насколько ей стало неприятно.
Вся компания приветствовала миссис Хилли.
– Диана, Энн, вы еще не знакомы с сенатором и миссис Ханнигер. Это Диана Олбрайт. Супруга Кенни Энн Гудмен, – продолжал Том.
– Здравствуйте.
Ронни пожала руки обеим женщинам. Льюис же, поприветствовав Энн, повернулся к Диане и обратился к Тому:
– Значит, мисс Олбрайт с тобой? У тебя по-прежнему хороший вкус, как я вижу.
Диана рассмеялась.
– Благодарю вас, сенатор.
Том едва улыбнулся.
Ронни, задетая внезапной ревностью, сказала Энн:
– Мне очень приятно работать с вашим мужем.
Кенни усмехнулся.
– Это потому, что я неисправимый льстец. Не стану спорить.
Ронни ласково улыбнулась.
– Вы – очень милый льстец.
Льюис повернулся к Тому.
– Я слышал, что Том тут слишком сильно закрутил гайки.
– Пап, для этого мы его и пригласили, – вмешался Марсден.
– Я бы свою деятельность так не характеризовал, – возразил Том.
– Давайте лучше спросим у Ронни. – Джоанн посмотрела на мачеху. – Уж она-то должна знать. И как ты думаешь? Том закручивал гайки?
Вопрос прозвучал довольно игриво, и Ронни опять пришло в голову, что Джоанн могла учуять нечто особое в отношениях между ней и Томом.
Ронни взглянула на Тома, как бы задумавшись над вопросом Джоанн. Он был ослепительно красив в этот миг: строгий вечерний костюм, волосы светлые, выгоревшие на солнце, ярко-голубые глаза. Лицо его было бесстрастно, но напряглось чуть-чуть, когда он перехватил взгляд Ронни. Усилием воли она запретила себе улыбаться ему.
– Несомненно, – произнесла она, чувствуя, что уклончивый ответ был бы ошибкой. Том криво усмехнулся:
– Большое вам спасибо.
– Всегда к вашим услугам.
Взгляды Тома и Ронни скрестились, затем Том повернулся к миссис Хилли и стал расспрашивать о ее семье.
Ронни опять обратилась к Энн Гудмен:
– Ваш муж не льстец. Просто он настоящий джентльмен.
– А какую собаку он нам приволок! – вступил в разговор Льюис.
– Он привел вам собаку? – удивилась Энн.