Она непонимающе взглянула на Тома. Удивление ее было так велико, что она даже позабыла про свой гнев.
– Дэвис, ко мне! – донесся из холла голос Кенни.
Когти застучали по паркету, и несколько секунд спустя пес опять появился в комнате. Несчастная мисс Топал едва успела отпрыгнуть от двери, пропуская животное и его преследователей.
Собака задержалась на пороге, огляделась, понюхала воздух, после чего уверенно направилась к Ронни.
Как загипнотизированная, Ронни следила за ней.
– Позовите его по имени, – прошептал Том так требовательно, что она не могла не послушаться.
– Дэвис! – выдавила она из себя.
Собака немедленно остановилась перед ней, вильнула хвостом и принялась лизать ее ладонь. Фотограф извлек свой аппарат из футляра.
– Улыбнитесь, – услышала Ронни последнее наставление Тома, и затвор защелкал.
ГЛАВА 23
– Сынок, с собакой ты гениально придумал!
С веселым смешком сенатор хлопнул Тома по плечу. Они входили в столовую, где Селма уже накрывала на стол.
Том сразу отметил про себя, что столовая не изменилась ни на йоту по сравнению с теми временами, когда он гостил у своего товарища по колледжу, а с тех пор минуло почти два десятилетия. На стенах оставались все те же обои, какие-то сказочно дорогие китайские обои, расписанные вручную. Высокие окна скрывались за золотыми парчовыми шторами, отделанными бахромой. Темная массивная мебель – стол на десять персон, буфет, стулья – была украшена резьбой. Даже тарелки на столе стояли как будто те самые, какие подавались в давние времена. Белая фарфоровая посуда с золотой каймой была такой старой, что казалась почти прозрачной. Том припомнил, как он, бедный студент, садясь за стол с могущественным семейством своего друга, страшно боялся поцарапать ножом тарелку. Мясо он резал с чрезвычайной осторожностью, а с овощами обращался так, словно они были начинены нитроглицерином.
Годы сделали Тома другим человеком, а над Седжли они оказались не властны.
Сенатор жизнерадостно добавил:
– Материал выйдет отменный. А какие снимки! Ронни с собакой – это колоссально!
– Я рад, что все прошло удачно, – скромно ответил Том, остановившись перед стулом, на который радушным жестом указал ему сенатор.
Сам Льюис прошел к своему законному месту во главе стола.
Когда интервью было закончено, он пригласил Тома, Кенни и Tea отобедать в семейном кругу, и все трое охотно приняли приглашение.
А теперь, оказавшись за столом напротив Ронни, Том внутренне пожалел о том, что согласился остаться. Даже в очень простом платье от Нордстрома Ронни выглядела роскошной и невероятно привлекательной. При свете люстры ее волосы приобрели рубиновый оттенок. Кожа на вид была гладкой и нежной, такой, какой ее навсегда запомнил Том. Бледно-розовая помада не скрадывала, а, наоборот, подчеркивала полноту губ, как и платье скромного покроя подчеркивало фигуру. Глаза, совсем чуть-чуть тронутые тенями, казались глубокими и исполненными тайны. На ней было то самое жемчужное ожерелье, которое Том расстегивал на ней в день их знакомства. И он мог бы поклясться, что чувствовал легкий призывный запах тех самых духов – хотя, конечно же, на таком расстоянии уловить запах невозможно.
Злоба полностью захватила ее. Когда она видела Тома, глаза ее метали искры, яркие, как фейерверки в День Четвертого июля. Тому оставалось надеяться, что никто, кроме него, не замечает ее состояния.
Сейчас она смотрела прямо на него. Она стояла, положив руки на резную спинку стула, и смотрела ему в глаза.
– ХРУ… – произнесла она тихо, чтобы никто ее не услышал. – Джефферсон Дэвис… Никогда не поверю, что вот этим вы зарабатываете на жизнь.
Том пожал плечами.
– У каждого своя профессия, – сказал он и опустился на стул.