Ей нравилось быть в центре внимания, и она стала знаменитостью, пусть и местного масштаба. Исполнились все-все ее детские грезы.
Но в действительности все оказалось вовсе не таким чудесным, как в фантазиях. Да, она добилась всего, к чему стремилась, – и к ней не пришло то счастье, на которое она рассчитывала.
А сегодня она и подавно не назвала бы себя. счастливой.
Ей пришло в голову, что все это время ее грызло ощущение пустоты. От этой мысли у нее опять засосало под ложечкой.
– Я не могу идти туда, – прошептала Ронни, не отрывая взгляда от зеркала. Ее пальцы, намертво вцепившиеся в края раковины, так и не выпустили использованное полотенце. – Просто не могу.
– Я полагаю, что сегодняшнюю программу вы выполнили. – Куинлан завернул вымытые серьги и ожерелье в новое бумажное полотенце. – Между прочим, вам нужно показаться врачу.
– О боже, – вздохнула Ронни, – ведь все это попадет в газеты!
Она с ужасом вообразила кричащие заголовки завтрашних номеров. Никакой ее вины в происшедшем нет, но газетчики непременно сделают все, чтобы выставить ее в самом дурном свете. Телевизионщики тоже вечно над ней измываются. Все ее называют “второй миссис Ханнигер” и криво улыбаются при этом.
Куинлан собирался что-то ответить, но в эту секунду дверь туалета распахнулась, и Ронни увидела, что все ее худшие страхи оправдываются.
– Ронни!
Tea на миг замерла на пороге, ничего не видя в полумраке после яркого солнца; потом она разглядела Ронни и бросилась к ней. За Tea следовала целая толпа: Роза, трое полицейских, служители с оранжевыми бляхами и еще какие-то люди.
Ронни застыла в напряженной позе.
– Господи, мы не знали, где тебя искать! Ты в порядке?
Tea сжала ее локоть и быстро оглядела с головы до ног.
Ронни успела только кивнуть. Вспышка заставила ее зажмуриться. Конечно, это репортеры. Слетелись, как мухи на дохлятину. Или как стервятники. Стервятники везде вынюхивают смерть, а стервятники от прессы вынюхивают сенсации.
– Нет!
Она вскинула руку, стараясь защититься от вспышек фотоаппаратов. Некоторое время назад Ронни точно таким же жестом – и столь же безуспешно – пыталась защититься от выплеснутой ей в лицо краски. Воистину ирония судьбы.
Оба раза ей не удалось защититься от насилия.
– Миссис Ханнигер, расскажите… Она не услышала окончания фразы. Они наседали, прижимая ее к раковине. Ронни отступила и больно ударилась копчиком о ее край. Желудок ее снова болезненно сжался, колени подогнулись. Вспышки слепили ее со всех сторон; они почему-то показались ей похожими на фейерверки на гуляниях в День Четвертого июля. Слова гремели у нее в ушах, но их смысл оставался неясен для нее. Они загнали ее в ловушку, как охотники загоняют зверя.
– Ронни, боже мой, как ты?.. Может, вызвать “Скорую”?
Tea потрогала платье Ронни, сразу же отдернула руку и уставилась на красное пятно на пальце.
– Нет, – прошептала Ронни пересохшими губами. – Все нормально.
А фотоаппараты все щелкали. Вопросы репортеров звенели все громче, все настойчивее.
– Миссис Ханнигер, нам очень жаль…
К ней с извинениями приблизился служащий ярмарки. За его спиной вдруг вспыхнул мощный прожектор и ослепил ее.
– Нет, пожалуйста…
– Оставьте ее в покое! – выкрикнула Tea, поворачиваясь к репортерам.
– Миссис Ханнигер, объясните, что произошло!
Еще один настырный журналист. Тоже с фотоаппаратом.
Ронни покачала головой. Ей хотелось исчезнуть, сбежать, но путь к бегству был отрезан. Она в ловушке. Она окружена.
– Я не могу…
– Пожалуйста, оставьте ее в покое, – повторила Tea, стараясь перекричать толпу.
– Это краска?
– Как по-вашему, что означает красный цвет? Не считаете ли вы, что цвет краски имеет особое значение?
– Вы с ней знакомы?
Они атаковали ее вопросами.