Качалось вокруг все — голые кусты бересклета, вечно осеннее небо Зоны, нависающее над деревней мрачным пепельным сводом, и даже скамейка,
увитая сухими плетьми дикого плюща.
Человек в белой рубашке тяжело осел на нее, обхватил голову тонкими длинными пальцами и со вздохом откинулся назад.
— И… ди… от… — прошептал он. Точно испустил последний вздох. — Гос-с-споди… ну какой же ты идиот, Трубач!
Он с ненавистью глянул на окна лесной гостиницы, затем царапнул взором краешек равнодушного неба и саркастически произнес:
— Труба. Причем полная. А в трубе еще одна труба.
— И так до двенадцати раз, — иронически произнесла полутьма за его спиной.
Молодой человек медленно, с явным усилием обернулся.
Ну еще бы! Кому и быть, как не этому…
Человек в черном плаще с капюшоном.
В руке неизменный для его клана «Винторез» — бесшумная снайперская винтовка ВСС. От переносицы до подбородка — массивный респиратор, а огромные
пылезащитные очки хоть и сдвинуты на лоб, но в полутьме видны лишь две холодные искорки глаз.
Ледяных глаз человека, привыкшего убивать.
Темный сталкер.
Абориген Диких Территорий. Наполовину мутант и чаще всего безумец, удел которого — вечная полупризрачная жизнь в мрачных, заброшенных деревнях
Зоны. Жизнь, больше похожая на пожизненное заключение.
С минуту или более они глядели друг на друга, причем человек — больше на «Винторез». Глаза же темного и вовсе сузились до двух блестящих точек,
остро фокусируя захмелевшего гостя. После чего тот с трудом разлепил пересохшие губы и хрипло пробормотал:
— Трубач в за… коне. В законе… Стерх… И ты закон… знаешь.
Вместо ответа темный сталкер наклонился к человеку, обдав его своим дыханием. В нем остро чувствовались животные, звериные нотки и какой-то
нездешний, инфернальный холод, который никак не мог исходить от человека из плоти и крови.
— Девятнадцать тонн баксов, Трубач, — прошипел Стерх. — Ты тоже знаешь закон.
В тот же миг запульсировал индикатор, и требовательно пискнул звуковой сигнал — на ПДА незадачливого гуляки свалилось какое-то сообщение. Судя
по интенсивности сигнала — срочное. Это в четыре-то утра!
— Кредиторы? Уже разыскивают тебя? Ну-ну, — усмехнулся темный.
Голос его был глухой, точно доносился со дна глубокого колодца.
Человек на скамейке обреченно кивнул. Мол, да, кредиторы. Да, разыскивают. Да, радоваться нечему.
— Не бойся пока, — шепнул темный ободряюще. Но от этого ледяного интима в голосе полумутанта человек на скамейке почувствовал, как у него дыбом
встают волосы. Не говоря уже о двухдневной щетине.
— Я дам тебе срок для выплаты долга. Один месяц. Там, конечно, еще была мелочь, баксов тридцать.
— Тридцать семь, — хрипло пробормотал Трубач. И опустил голову.
— Оставь себе на опохмел, — кивнул полумутант.