— А теперь момент! Ич! Ни! Сан!
Он поочередно отщелкнул все три зажима и, сняв с пылесоса крышку, извлек из мусоросборника конспекты и покрывало. Конспекты Таня сразу схватила, а покрывало так провоняло русалочьей чешуей, что пришлось испепелить его боевой искрой. Никаких иных способов спастись от назойливой вони не существовало.
— Знаешь, за что я тебя люблю? За то, что ты выше быта! — заискивающе сказал Ягун.
Таня мрачно подула на раскалившийся перстень. В комнате настойчиво пахло болотом.
— Кто тебе сказал, что я его выше? — спросила Таня с сомнением. Только что она в очередной раз убедилась, что дружить с Ягуном нелегкий труд.
— Ты должна быть выше! Человек, способный перегрызть глотку ближнему своему из-за покрывала, не достоин носить высокое имя «Татьяна», — коварно сказал Ягун и добавил: — Кстати, я ведь к тебе по делу.
— По какому делу?
— Ты в курсе, что через две недели — год, как мы закончили Тибидохс?
Таня была в курсе.
— Ага… Народ разлетелся кто куда. В магспирантуре мало кто остался. Кое-кто пишет, но многие пропали с концами.
Таня повернулась и посмотрела на кровать Склеповой, пустовавшую с тех пор, как одиннадцать месяцев назад Гробыня покинула Тибидохс. Рядом одиноко поскрипывал скелет Дырь Тонианно. Изредка по его руке от плеча и до запястья пробегала волна. Ржавая шпага звякала. Дырь Тонианно тосковал. Будь он человек, о нем сказали бы, что он похудел и осунулся. Однако скелет осунуться не мог, и в этом было его преимущество, хотя и грустное. Пипа, не закончившая еще учиться, так как она поступила в школу позже, переехала в освободившуюся комнату Верки Попугаевой, и Таня смогла вкусить все удобства отдельного проживания. Правда, удобства эти были скорее надуманные, поскольку Тане нередко бывало скучновато. Лучше уж Пипа, чем совсем никого.
— А давай соберем народ снова! На годовщину выпуска! Сарданапал и Медузия не против, — радостно сообщил Ягун. Он явно собирался сделать это как-то более торжественно, но не удержался и выпалил сразу.
— Ты что, серьезно? Преподы разрешили? — усомнилась Таня.
Играющий комментатор с негодованием выпрямился.
— Серьезно? Я? Терпеть не могу это слово! От него веет жутким занудством!
— Так они разрешили?
Ягун хитро прищурился.
— Как тебе сказать? Что такое, в сущности, вечер встречи? Слетелись люди на пять-шесть часиков. Вспомнили прошлое, потрепались, выпили тайком бутылочку амброзии, посмотрели друг другу в ясные очи, обменялись номерами зудильников, по которым никто никогда не будет звонить, и все — пора разлетаться… Нетушки! Мне этого мало. За такой короткий срок я не успею эмоционально прочухаться.
— И что? — нетерпеливо спросила Таня.
— А то, что я выпросил у преподов ТРИ ДНЯ! — радостно завопил Ягун. — А то и больше чем три, понимаешь? Как карта ляжет! Поклеп разворчался, что не сможет найти столько свободных комнат, но тогда бабуся — хех! — сказала, что положит всех, кому не достанется мест, в магпункт, и ему пришлось заткнуть фонтан аккуратно свернутой тряпочкой… Комнаты — ха! Я вообще не верю, что кто-то будет спать эти три дня. В мире существует столько взбадривающих заклинаний!
Таня уставилась на Ягуна с радостным недоверием.
— Три дня? И Медузия с Зуби не против?
Ягун замялся. Пижонство в нем боролось с фактами.
— Они согласились на удивление быстро.