Аннотация: Семья Майи, профессионального и успешного фотографа, погибла много лет назад. Но девушка не одинока, ее окружают не родные, но любящие и влюбленные люди. Однажды на фотографиях Майи начинают проступать неясные изображения – словно кто-то пытается проникнуть в этот мир, прорвав глянцевую поверхность снимка. Кто это, почему так происходит и какое отношение имеет к Майе? Поиски ответов на вопросы и череда странных событий приводят героев в пространство, где сон и явь подменяют друг друга, где оживают воспоминания прошлого и забытые лица тревожат воображение…
---------------------------------------------
Этери Чаландзия
С благодарностью
Владимиру Мирзоеву
Пролог
«We are such stuff
As dreams are made on and our little life
Is rounded with a sleep…»
Shakespeare. «The Tempest»
«Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь».
У. Шекспир. «Буря»
Перевод М. Донского.
В комнате было жарко натоплено. Потоки теплого воздуха заставляли тихо покачиваться широкие листья растений. Растений было очень много. Они стояли на полу, каминной полке, столах и стульях, некоторые теснились по углам, куда не проникал ни тусклый свет огня в камине, ни желтый колышущийся круг от свечи, пристроенной на краю массивного стола. В стороне в высоком кресле неподвижно сидела старуха. Сильные, скрученные подагрой пальцы воскового цвета уверенно лежали поверх деревянных подлокотников, выточенных в форме когтистых тигриных лап. На руках мерцали драгоценными камнями несколько массивных колец.
Лицо старухи было густо покрыто штриховкой крупных и мелких морщин, но оно сохранило былые очертания. Высокая прическа подчеркивала царственный лоб. Эта женщина была еще красива, а ее властный взгляд не затуманили ни слабоумие, ни маразм. Она сидела неподвижно, наблюдая за агонией пламени в глубинах камина.
– Петька– дурак!– отчетливо и со злостью вдруг произнесла она.– Всегда дураком был.
– Господи, Ида Аполлинарьевна!– донесся укоризненный вздох.– Супруг ваш, царство ему небесное, уже семь лет, как помер. Будет вам.
У стола, склонившись над бумагами, сидела невзрачная, ничем не приметная женщина в простом платье и очках.
– Не гневите Бога,– пробормотала она, обмакивая перо в чернильницу.
Внезапно старуха с силой ударила ладонью по подлокотнику.
– Ты мне не указывай, чего делать! Та съежилась и втянула голову в плечи.
– Девки обе избалованные, капризные, мать над ними власти не имеет, Андрей только и рад будет им все оставить! А меня кто спросил?!– голос старухи гудел под сводами комнаты.– Конечно, не свое же отдает!
В ее глазах плясали искры огня и гнева. Женщина скрипела пером по бумаге.
– Не будет добра,– упрямо бормотала она, ссутулившись над своей работой,– ой, не будет. И Андрей Петрович осерчает.
Старуха недовольно жевала губы, поглядывая в ее сторону.
– Пускай себе,– неожиданно спокойно произнесла она.– Мальчишка еще. «Семья, семья…»– у самого ветер в голове. Вон, по бабам шастает…
– Ой, ну что вы говорите, Ида Аполлинарьевна?– ее помощница сокрушенно покачала головой.
– Я правду говорю! Ты пиши давай, время-то идет.
Словно в подтверждение ее слов, со скрипом сдвинулись стрелки на часах, упрятанных в тени зеленых зарослей. Наконец, женщина закончила и подняла голову.
– И все драгоценности приюту завещаете? Ничего не оставите?
– Ничего. Старшей внучке медальон подарю на день рождения, как обещала,– старуха подняла тонкую цепь и придержала пальцами качнувшийся в воздухе плоский диск, украшенный россыпью переливающихся камней.– И хватит с них. Им и так по дедовскому завещанию и дом, и все деревни отойдут…
Помощница вздохнула.