— Помнишь тот случай с твоим красным париком? — улыбаясь, спросил отец Джулии, глядя прямо в глаза актрисе.
— Какая же ты свинья! — ответила та, выпрямляясь на стуле. — Только попробуй!
— А что же? И попробую, — заверил он ее, повернувшись к притихшим, в ожидании интересного рассказа, гостям. — Как-то — это было очень давно — мы делали в Мексике одну замечательную картину. Дай Бог памяти… «Рассвет зла». Такая глушь, я вам скажу! Ближайший населенный пункт — индейская деревня — находился от нас на расстоянии двенадцати миль. Жара стояла как у черта в подмышках! Мадлин играла красноволосую сирену, которая из кожи вон лезла, чтобы соблазнить одного священника. Тот, конечно, мужественно сопротивлялся, несмотря на то обстоятельство, что под рясой скрывал неукротимую мужскую страсть. Короче, задумали мы снять крупную сцену. На озере, в сумерках. Страсти уже накалились добела, как вдруг, откуда ни возьмись, из кустарника вываливается оцелот и, пригнув башку, несется прямо на бедняжку Мадлин! Только без смеха — паника случилась, не дай вам Бог такого! Ни у кого, как назло, никакого оружия. Никто и подумать не мог ни о каком оцелоте в тех местах!
— Между прочим, — раздраженно проговорила Мадлин, обводя взглядом весь стол и особо задерживаясь на кривящемся Булле, — не вижу в этой истории ничего забавного!
— Погоди! Так вот, наш священник как рванул оттуда — только его и видели! — продолжал с увлечением Булл. — А Мадлин не растерялась — и в воду. Она отступила так хладнокровно, что даже парик не замочила. А через минуту нам всем стало ясно, что, если оцелот очень захочет, он может и плавать. Тот оцелот очень хотел. Надо было видеть выражение лица Мадлин. Она сделала еще шаг назад, потеряла равновесие, и… парик слетел! И знаете, что удивительно? Оцелот атаковал красный пук волос с таким остервением, как будто это был его заклятый враг. Мадлин стояла в сторонке ни жива ни мертва. Когда животное расправилось с париком и подумало, что тот уже умер, оно подхватило его в зубы и преспокойно удалилось в свои кусты! Потом мы обернулись на Мадлин… И поняли, почему она носит парики днем и ночью, даже вне съемочной площадки! Просто она никому не хотела показывать, что корни ее волос отнюдь не черные!
— Вот за это, мой дорогой Булл, — с угрожающим спокойствием произнесла Мадлин, — ты заплатишь! Хорошо, сполна заплатишь!
— А что, будешь говорить, что я вру? — удивился тот.
Актриса не обратила внимания на этот вопрос.
— Да будет тебе известно, что ранняя седина — это фамильная черта всех моих родственников. Я же не виновата, что киношная публика признает ее только у пожилых! Но это же несправедливо! Если мужик появится на экране с седыми волосами, значит, он похож на Сэма Элиота. А женщине нельзя, что ли?
— Жизнь и тем более кинобизнес не всегда милосердны к людям, — произнес Аллен со своего места во главе стола. — Я вспоминаю сейчас один из последних фильмов Джулии. О серфинге, помните? Так вот, ей нужно было несколько человек для сцены с пляжным волейболом, а статисты, специально отобранные для этого, совсем не производили требуемого впечатления веселящихся и соревнующихся молодых людей. И что же? Тогда Джулия заказала еще купальных костюмов и выгнала на песок свободных в те минуты ребят из съемочной бригады!
Джулия, начинавшая уже понимать, куда загнет под конец своего рассказала Аллен, пожелала не доводить до этого, а поскорее поставить точку. Она сказала, как бы подытоживая:
— Нечего и говорить, что это вылилось в настоящее бедствие. Вам никогда не приходилось видеть подобную пляжную банду!
— Да, но главный номер отколола Офелия! — не обратив внимания на взгляд Джулии, продолжал Аллен.