В голове проносились мысли остановить это мучение, остановить лодки, прекратить эту сцену и ее ужасный конец. Слово, которое остановило бы это, вертелось, накалялось, стучало у нее в голове. Она чувствовала, как оно звенит в ушах, чувствовала его силу и действие.
Но высказать его она не могла. Страх сделал ее немой, страх, что любой ее возглас может вызвать мгновенную заминку и повлечет за собой несчастье. Она молчала и из уважения к профессионализму и точности разыгрывающегося перед ней искусного действия.
Она знала, что Рей работал над трюком со Стэном, размечая на карте движение лодок, но то, что они до такой степени отработали согласованность действий, она не предполагала. Все происходившее было прекрасно, восхитительно.
Снова раздались выстрелы. Скорость и напряжение гонки возрастали. Круги ялика и катера все более сужались, а затем началось их долгое стремительное движение к кипарисам и к полузатопленному якорю, от которого начинался уклон.
Словно стрела с гигантским наконечником, несся ялик вперед. Позади Джулии кто-то выругался в благоговейном восхищении. Кран скрипел, когда камера пробиралась сквозь деревья. Сердце Джулии колотилось.
Вот алюминиевый ялик ударился о якорь с тяжелым металлическим бряканьем, похожим на звук разорвавшейся банки. В крутой мощной параболе полета ялик пролетел через упавшие в воду кипарисы и со скользящим всплеском опустился на открытой воде. Рей прибавил газ, оторвался от преследования и вырвался, наконец, на свободный простор. Раздались крики одобрения и свист, не утихавшие, пока Рей, сбросив скорость, не совершил полный круг и на почти холостом ходу не приблизился к съемочной платформе.
Джулия аплодировала вместе со всеми. Но при виде Рея, стоящего в ялике, поправляющего волосы и заигрывающего с толпой приветствовавшего его народа, она почувствовала, как ярость охватывает ее.
Она была разъярена тем, что Рей рисковал своей жизнью, тем, что он работал со Стэном над трюками, не посоветовавшись с ней. Ее злили те улыбки, которые он дарил наблюдавшим его женщинам. Она была в ярости еще и оттого, что он проделал все с такой легкостью. Но больше всего она злилась из-за того страха, который, он заставил ее пережить.
Глава девятая
В воскресенье Джулия отменила съемки. Она, как и многие другие режиссеры, не часто останавливала работу на выходные дни, но эта неделя для всех оказалась такой утомительной, что казалось, никогда не кончится. Из-за эпизодов на воде несколько вечеров пришлось задерживаться допоздна, и было просто необходимо отдохнуть и восстановить силы. Кроме того, тетя Тин выразила желание вместе с ней посетить мессу, и Джулия не могла огорчить ее отказом.
Они втроем, вместе с Реем, пошли на вторую утреннюю службу, потом вернулись домой, где на обед был приготовлен суп из стручков бамии с картофельным салатом и теплым, прямо из пекарни, французским хлебом. Оставив Джулию и Рея наводить порядок на кухне, тетя Тин удалилась поспать после обеда. Но через несколько секунд вновь раздалось шлепанье домашних тапочек, сменивших ее воскресные туфли на каблуках.
— Чуть не забыла, Джулия, — просунув голову в дверь, сказала она. — Ты приглашена на свадьбу в эту пятницу; выходит замуж моя внучатая племянница, кузина Рея, дочь третьего по счету отпрыска старшей сестры мужа; бракосочетание состоится в церкви Сент-Джозеф. Наверное, будет нечто грандиозное, да. Она подцепила себе какого-то врача, и ее мать измерена показать своим новым родственникам, что она ничуть не хуже их.
— Похоже, такое событие пропускать не следует, — улыбнулась Джулия в ответ на шутливый тон старой женщины.
— Вот именно.