Я просидела несколько часов в аэропорту Мадрида, думая о том, что же я делаю и что я буду делать в Англии. Я и сейчас не знаю этого точно. Позже я, конечно, отправлюсь в Грейндж, но, надеюсь, не будет ничего страшного, если я немного посижу здесь.
Джулиет улыбнулась, но ничего не ответила. Она молча расставляла на столе еду: хлеб, масло, кофе в кофейнике, мандарины, мед.
Фрэнсис продолжала:
– Мне пришлось ждать и в аэропорту Севильи. Мистер Гомес Морено поехал вслед за моим такси, сидел вместе со мной в аэропорту, пытаясь убедить меня остаться. Он был очень мил и совсем не навязчив.
– Почему же ты не осталась?
– Из-за всех этих неурядиц, которые натворил его сын. Если что-то вдруг не складывается, то это влияет не только на будущее, но и задевает прошлое. Я поехала в Севилью за впечатлениями, а получила неудачи и разочарования, которые могут свалиться на тебя только за границей. На этот раз заграница оказалась не зачаровывающей, а просто ужасной. Я никогда не сталкивалась в своих поездках ни с чем подобным. Но вот в Севилье это произошло.
Джулиет отрезала хлеб и нанизала кусок на старомодную вилку для запекания тостов.
– И вот ты вернулась домой.
– Джулиет, ведь не могла же я просто вернуться в свою квартиру, делая вид, что я в Испании?
– Думаю, нет, – ответила Джулиет. Она наклонилась к камину, протянув к огню вилку с куском хлеба. Толстая седоватая коса, в которую она заплетала волосы на ночь, свисала у нее с плеча. – Они все, в разной степени, расстроены твоим поведением.
– А-а, – только и произнесла Фрэнсис.
– А чего ты ожидала? Ты знаешь свою семью, знаешь, что Рождество…
– Да, знаю, – кивнула Фрэнсис, наливая себе кофе. Джулиет перевернула хлеб над огнем.
– Уильям думает, что ты уехала, чтобы не быть с ними.
– Только отчасти, – сказала Фрэнсис. Она подалась вперед. – Джулиет…
– Да?
– Я хотела… Я хочу какого-то разнообразия, я хочу открывать новые места… – она запнулась.
Джулиет вернулась к столу и положила тост на тарелку Фрэнсис.
– Какие места? За границей?
– Да нет, не за границей. Внутри себя. Новые места в своей душе.
Джулиет посмотрела на нее и налила себе кофе.
– Тогда зачем было бежать из Севильи?
– Я же сказала, что там все пошло вкривь и вкось.
– Но, как я понимаю, ты убежала оттуда как раз тогда, когда все начало вставать на свои места. Ты ведь сказала, что мистер Луис Гомес Морено был очень любезен с тобой.
– Да, действительно. Он кое-что мне сказал, – проговорила она, намазывая масло на свой тост.
– Что сказал?
– Я не помню точно, как мы к этому подошли. Я рассказывала ему о том, как ребенком придумывала разные фантастические истории – да я и сейчас иногда на этом себя ловлю – и как представляла себе, что вижу Фердинанда и Изабеллу в Севильском соборе. – Она потянулась за медом. – А он сказал: „Мисс Шор, такими фантазиями занимаются те, кто испытывает внутренний вакуум. Подобными фантазиями мы стремимся заполнить его". Никогда раньше я об этом не задумывалась.
Наступило молчание. Джулиет пила свой кофе. Фрэнсис размазывала ножом мед по тосту.
– Он абсолютно прав, – проговорила Джулиет.
– Я знаю. Это заставило меня задуматься…
– О чем?
– О внутреннем вакууме. У тебя он есть?
– Он есть у всех, но проявляется по-разному. У меня он сократился с возрастом. А что сказал тебе мистер Гомес Морено, когда ты прощалась с ним?
– Он сказал: „Я хотя бы рад, что вам в ваших фантазиях явились Их Католические Величества". Это, по-видимому, была шутка.
– А что он предлагал тебе в случае согласия остаться?
– Он собирался показать мне все свои гостиницы: одну – в Севилье, другую – вблизи Кордовы, а третью, его любимую, – в горах к югу от Гранады.