– Подожди, может, они решили, что ты сказал это… образно? Ну вроде: «Я собираюсь жениться на ее матери, и поэтому ее дочь – моя дочь»? Но, Господи, Джон, если они вздумают копнуть поглубже…
Ее очевидное желание сохранить в тайне его отцовство больно ударило по его самолюбию, и радость по поводу того, что гены Мильонни все-таки не дали о себе знать, моментально потускнела. И в этот момент для него вдруг стало совершенно очевидно, что его чувство к Виктории намного глубже, нежели просто сексуальное влечение. Оказывается, он долгое время обманывал сам себя. Хотя даже тогда, когда все только начиналось, он понимал, что его чувство к ней отличается от всего, что он испытывал к другим женщинам. Но его имидж сформировался еще до встречи с ней, и в глубине души он боялся, что ему никуда не уйти от своего происхождения и он всегда будет недостаточно хорош для нее.
Она не отрицала, что была в ужасе от его признания. Как! Теперь все узнают, что он отец Эсме! Видно было, что она просто в шоке. И этот факт больно задел его. Господи, значит, это любовь? И от этого ему стало еще больнее.
Его спина выпрямилась по-военному. «А чего ты ожидал, идиот? Еще накануне ты прекрасно понимал, что такая женщина, как Тори, которая привыкла вращаться в высших кругах, никогда не свяжет свою судьбу с парнем вроде тебя». Все его нутро завязалось в тугой узел, но ему удалось кивнуть:
– Боюсь, они уже сделали это. – Он развел руками.
– Мы должны сказать Эсме до того, как узнают остальные.
– Что ж… Похоже, я уже сделал это. Я не помню, что точно сказал ей, но, кажется, что-то вроде «иди к папе».
– Она могла воспринять это как часть нашей игры в помолвку, – с надеждой проговорила Виктория. – Потому что ни слова не сказала мне об этом.
«Да, конечно. Наверное, она, как и ее мать, также ужаснулась от мысли, что я могу войти в ее жизнь», – не без горечи подумал он. Понимая, что это судьба и слишком поздно влезать в сложившуюся жизнь матери и дочери, он заставил себя произнести с профессиональным хладнокровием:
– Как вы говорили, мэм, «мы скажем ей вместе».
– «Мэм»? – Ее рот приоткрылся, она криво улыбнулась, давая понять, что оценила его шутку. – Тебе не кажется, что стадию «мэм» мы уже прошли?
– Возможно, но, очевидно, не настолько, насколько я думал. – Эсме и Джаред были всего в нескольких шагах от них, поэтому он не стал продолжать и просто посмотрел на нее.
Виктория ответила ему взглядом, полным сомнений.
– С тобой все в порядке, Джон?
– Да, черт возьми, – парировал он. – Я в полном порядке. Абсолютно.
Глава 27
– Давай, мама! Залезай сюда! Видишь, как высоко я сижу?
Виктория остановилась под старым ореховым деревом, которое бросало тень на южное крыло дома, и, подняв глаза, пыталась разглядеть Эсме сквозь густую листву. Хелен сказала Виктории, что Джон взял Эс на прогулку. Тори сомневалась, что он попытается поговорить с девочкой без нее, но после разборки с репортерами он начал вести себя странно, как-то отдалился, что ли… И она не знала, что у него на уме. Поэтому, не в состоянии избавиться от беспокойства, она поспешила к ним.
Она никак не ожидала найти их здесь: они сидели рядышком на толстой ветке старого дерева, да к тому же болтали ногами. Увидев мать, Эсме резко наклонилась к ней, и Виктория застыла на месте, чувствуя, как сердце подкатило к горлу. Но Джон, быстро протянув руку, уперся в ствол, образуя своеобразное ограждение, на которое могла опереться девочка.
Их дочь. Виктория все еще не могла привыкнуть к этому.
– Мы с Джоном забрались сюда! – воскликнула Эсме, и Виктория снова порадовалась способности дочери забывать плохое.