При этом погибло много народа, не имевшего к этим событиям никакого отношения; а некоторым имевшим отношение, наоборот, удалось спастись.
После этого набега император категорически потребовал от митрополита, чтобы тот применил к герцогу меры воздействия, доступные церкви. Митрополит ответил, что герцог давно известен как атеист и с него взятки гладки, но меры принял.
В мастерских, расположенных частью в горах, а частью и в столице, под носом у оккупантов, герцог наладил производство автоматов, стреляющих смертоносными пулями со смещенным центром тяжести. Только патроны они по-прежнему не производят сами, но пока на императорских патронных заводах рабочим месяцами задерживают зарплату, у партизан не будет проблем с боеприпасами.
Но чем больше продолжалась эта партизанская война, тем меньше был доволен герцог ее результатами. Большинство причастных к расстрелу его семьи было на территории империи, вне досягаемости партизан. Воевать на плотно заселенной равнине, где не было привычных гор и лесов, партизаны не умели, крупными силами действовали скованно и нерешительно, и герцог начал практиковать диверсии и террористические акты силами небольших групп; впрочем, эти действия проходили также с переменным успехом, потому что после набега на станицу стрельцы и казаки повысили бдительность. Неудачи озлобляли герцога, и постепенно для него на первое место выдвигалась месть как таковая, а не освобождение своей страны от оккупантов. Все шло к превращению его в заурядного террориста. Случай помог ему сделаться террористом незаурядным.
В ту самую ночь, когда горел полигон ОКБ СВ, уже ближе к утру охрана партизан задержала странного молодого человека, судя по одежде, не местного жителя. Был он весь мокрый – сказал, что попал в горах под дождь; и действительно, ночью неподалеку гремела гроза. И почему-то от него очень сильно пахло серой. Этот факт он не объяснял никак, да никто его и не спрашивал.
Сказать, что задержала охрана – значит преувеличить бдительность охраны. Несмотря на распространяемый им запах, молодой человек сумел как-то пройти два кольца охранения и прошел бы третье, если бы сам не сдался партизанам. Его отвели в караул, тщательно обыскали, оружия не нашли, и начальник караула спросил, какого черта ему здесь нужно. Молодой человек ответил, что имеет важное сообщение, которое может передать только лично герцогу. Его обыскали еще тщательнее, снова ничего не нашли, и начальник караула посоветовал убираться восвояси, потому что у герцога мерзкое настроение и он скорее всего прикажет его расстрелять, как шпиона. Молодой человек настаивал, и начальник караула, даже не обыскивая в третий раз, проводил его к герцогу, посчитав, что всякий самоубийца имеет право выбрать себе орудие для сведения счетов с жизнью.
Молодому человеку случалось прежде видеть портреты герцога, и то, что он увидел сейчас, разительно от них отличалось. С широкой черной бородой (поклялся сбрить, когда освободит герцогство), во френче без знаков различия, лишь с двумя звездочками орденов на груди, с пулеметной лентой через плечо вместо аксельбанта, герцог больше походил на моджахеда, чем на магистра технических наук. Настроение его действительно было мерзким. Ему только что сообщили о результатах очередного теракта в столице империи.
Его люди должны были взорвать конный фургон, начиненный динамитом, у входа в департамент полиции. Две недели назад они уже пытались сделать подобное. Тогда бричка с аммоналом взорвалась за полквартала от нужного места: то ли фитиль оказался слишком коротким, то ли лошади бежали недостаточно быстро. На мостовой осталась выбоина, колесо фургона попало в нее, и все повторилось.