Белоногая почти так же ленива, как Эгберт.
— Тогда пускай отдохнет немного до того, как мы пустимся в обратный путь.
Дункан спешился и снял Эмбер со спины лошади. Когда он поставил ее на ноги, пальцы ее ласково скользнули по его щеке, по гладкому темному шелку его усов. Он повернул голову и поцеловал ее руку. От нежного тепла его губ ее дыхание участилось.
Заглянув снизу вверх в глаза Дункана, Эмбер поняла, что должна отстраниться. Ей не надо было прикасаться к нему, чтобы ощутить его желание, которое было такой же частью мироздания, как и зов вольного орла.
— Очень скоро нам надо трогаться в обратный путь, — сказала она.
— Да. Но прежде…
— Что прежде?
— Прежде я научу тебя не бояться моего желания.
Глава 8
— Это… будет неразумно, — сказала Эмбер прерывающимся голосом.
— Напротив, бесценная Эмбер, это будет самое разумное из всего, что я когда-либо делал.
— Но мы не должны… мы не можем…
Дункан медленно провел пальцами по губам Эмбер, и ее слова, как и мысли, рассыпались в разные стороны. Она так ясно ощутила его желание, что ее бросило в дрожь.
Но еще яснее она ощутила его сдержанность.
— Дункан? — в смятении чувств спросила Эмбер.
— Я не стану овладевать тобой, — просто сказал Дункан. — Не знаю, что я сделал тебе в прошлом и почему ты боишься моего желания сейчас, но знаю, что ты боишься его.
— Это не то… что ты… Боже мой… ты не должен!..
— Успокойся, бесценная Эмбер. — Дункан сомкнул ей губы нежным прикосновением большого пальца. — Я не стану брать тебя силой. Ты веришь мне?
Эмбер чувствовала, что Дункан говорит правду и что эта правда еще сильнее пылающей в нем страсти.
— Да, — прошептала она. — Я верю тебе. Долгий протяжный вздох, почти стон, исторгся у него из груди.
— Благодарю тебя, — сказал он. — В прошлом никто бы не усомнился в моем слове. Но здесь… здесь я должен снова доказывать свои достоинство и честь.
— Но не мне. Я очень ясно почувствовала твою честность и гордость сразу же, как только прикоснулась к тебе в первый раз.
Дункан нежно и легко коснулся своими губами губ Эмбер, и прикосновение это было таким мимолетным, что его едва ли можно было назвать поцелуем.
— Пойдем, — сказал он мягко, протягивая ей руку. — Давай пройдемся немного.
Эмбер сплела свои пальцы с пальцами Дункана и вся затрепетала, ощутив на себе жар от неистово пылавшей в нем страсти, которой он не давал вырваться наружу.
— Куда мы идем? — спросила она.
— Поискать укромного местечка.
— Но ветер не холодный.
— Это пока на нас плащи, — возразил он. Смысл того, что Дункан оставил недосказанным, вызвал у Эмбер смешанное чувство тревоги и предвкушения.
Шепот моря, травы и ветра сопровождал их на всем пути до подножия небольшого возвышения. Там люди когда-то разровняли круглую площадку, чтобы установить высокие каменные столбы. Хотя строители давным-давно исчезли, этот заросший травой круг и сами камни остались.
— Вот место, защищенное от ветра, — показала Эмбер. — Если ты не боишься камней.
Дункан на мгновение закрыл глаза. Особые чувства, дремавшие в нем и просыпавшиеся лишь в минуты опасности, пришли в состояние бодрствования по его сигналу, но не обнаружили ничего тревожного и вновь погрузились в бесконечный сон.
Эмбер, чья рука оставалась в руке Дункана, с изумлением наблюдала за ним. Будучи ученицей Кассандры, Эмбер знала, что, если когда-то древнее зло и витало вокруг кольца из камней, оно давно уже убралось с этого места.
И Дункан тоже это знал, хотя его никто не учил.
Должно быть, он просто неизвестный рыцарь. Глупо с моей стороны до сих пор бояться, что он — Шотландский Молот, враг Эрика.
Через минуту Дункан открыл глаза и сказал:
— Эти камни не таят никакой опасности.