Мег поймала за поводья оставшуюся лошадь и повела ее к наспех устроенному лагерю Доминика, где он выжидал удобного случая, чтобы схватить Дункана. На каждое движение Мег малюсенькие золотые колокольчики у нее на запястьях и на поясе отзывались мелодичным звоном.
Пока Свен привязывал лошадей, Мег пошла туда, где Дункан неподвижно лежал на земле. Когда она опустилась возле него на колени, подошел Доминик и встал рядом.
Только Саймон заметил, что рука Доминика лежала на рукояти меча.
Мег положила ладонь Дункану на грудь Сердце его мерно билось. Кожа была теплой, а дыхание ровным. Она облегченно вздохнула и убрала руку.
— То был грязный сарацинский фокус, муженек.
— Это лучше, чем удар рукояткой топорика, — резко ответил Доминик. — Дункан оглушен, только и всего.
— У него на шее будут синяки.
— Ему еще повезло, что его драгоценная шея вообще останется при нем, — возразил Доминик.
Мег не стала спорить. Это была чистая правда.
— Доминик единственный из всех известных мне лордов, кто не вздернул бы Дункана тотчас же, как предателя, — сказал Саймон.
Приглушенно звякнули колокольчики. Мег встала с колен и коснулась мужниной щеки.
— Я знаю, — с гордостью произнесла она. — Поэтому-то ты и есть Глендруидский Волк. Ты достаточно силен, чтобы не убивать.
Доминик улыбнулся и накрыл руку жены своей рукой.
— Ты бы лучше взглянула на колдунью, — пробурчал Свен, набрасывая на Эмбер одеяло. — Она белая и холодная, будто иней.
Под нежную песню колокольчиков Мег поспешила к Эмбер, опустилась на колени и потрогала ее. Кожа Эмбер была действительно холодной на ощупь. Дышала она неровно, неглубоко. Сердце билось слишком часто.
Нахмурив брови, Мег повернулась к Саймону.
— Что ты ей сделал? — спросила она.
— Схватил за запястье.
— Так грубо, что сломал ей руку?
— Нет, хотя плакать бы не стал, если бы и сломал, — сказал Саймон. — Проклятая колдунья заслуживает кое-чего похуже, чем несколько сломанных костей, за то, что сделала с Дунканом.
— Я это видел, леди, — сказал Свен, обращаясь к Мег. — Он едва прикоснулся к девчонке, а она завопила так, как могла бы завопить душа, которая в первый раз попробовала адского пламени.
Мег наклонила голову, как это делает человек, прислушивающийся к какому-то отдаленному звуку.
— Все сходится, — сказала она под конец.
Мег откинула угол одеяла. Запястья Эмбер были аккуратно связаны у нее спереди.
— Говорят, что если кто-то к ней прикасается, то это причиняет ей боль, — прибавил Свен.
— Верно, — подтвердила Мег.
Ее пальцы остановились, не коснувшись запястий Эмбер. На них не было заметно ни синяков, ни ссадин, ни припухлостей. И вообще у нее на теле не было видно никаких повреждений.
Однако Эмбер лежала без чувств, кожа ее была холодной на ощупь, сердце стучало слишком быстро, а дыхание было едва заметным.
Укрыв Эмбер плотнее плащом и одеялом, Мег поднялась и пошла взглянуть еще раз на Дункана. Когда она собиралась опуститься рядом с ним на колени, Доминик быстро протянул руку, оттащил ее в сторону и поставил у себя за спиной.
Теперь Мег была вне досягаемости для Дункана, даже если бы он не был связан и мог попытаться схватить ее.
— Оставь его, — сказал Доминик. — Он теперь как незнакомец. Он не узнает нас.
— Меня он узнал, — возразила Мег
— Узнал? — пробормотал Саймон. — Или просто удивился, услышав женский голос?
— Спроси у него, — отрывисто бросил Доминик. — Сейчас он лишь притворяется спящим.
Говоря это, Доминик смотрел на рыцаря, присягавшего ему в верности рыцаря, который сейчас следил за Домиником глазами человека, обезумевшего от ненависти.
— Что вы сделали с Эмбер? — прорычал Дункан.
— Ничего, просто стащили ее с лошади, — ответил Доминик.
— Ты прикоснулся к ней? Доминик пожал плечами.
— Я? Нет. Это сделал Саймон. И весьма нежно, если принять во внимание все обстоятельства.