В последнее десятилетие смерть то и дело навещала несчастное семейство Уингейтов, став там привычной гостьей — сначала во время бури, которая разрушила их дом в Каролине, погибли родители Эштона. Не прошло и трех лет, как она вновь объявилась в образе шайки лесных пиратов, которые уничтожили его новый корабль и погубили молодую жену. Хирам ничуть не сомневался, что будь их воля, они ни за какие сокровища не рискнули бы вновь встретиться с тем, кто вот уже много лет внушал всем благоговейный страх — с Черным мстителем.
— Подожди, я устроюсь поудобнее, — пропыхтел Эштон через плечо, стараясь закутать женщину в свой плащ.
— А как она … она жива, масса? — встревоженно спросил Хирам, крутясь на своем сиденье, чтобы разглядеть, что происходит у него за спиной.
— Ей Богу, не знаю. А жаль, — рассеянно ответил Эштон. Он устроил тело девушки так, чтобы голова ее мягко прижималась к его телу и тряская дорога не повредила бы ей еще больше. Хрупкое, изящное тело безвольно приникло к нему и голова его закружилась от нежного запаха жасмина. Сердце резануло острой болью — слишком много воспоминаний всколыхнул в его душе этот запах, но он решительно отогнал их прочь. К прошлому нет возврата и он не позволит напрасным мучениям вновь терзать ему душу.
Он осторожно коснулся пальцами ее щеки, отбросив в сторону мокрые, слипшиеся пряди волос. Они так облепили ей лицо, что Эштон изрядно намучился прежде чем ухитрился отделить несколько локонов и заправить их ей за ухо. Слабый свет упал на бледное, измученное лицо и Эштон резко отшатнулся. Из горла его вырвался резкий всхлип. Голова у него закружилось — то, что предстало перед его глазами, было похоже на бред.
— Лирин, — чуть слышно прохрипел он и вновь, как всегда, безумное чувство вины и острая боль завладели всем его существом.
На него лавиной обрушились воспоминание о том бесконечно счастливом времени в Новом Орлеане, когда он только что познакомился с этим прелестным юным создание, а потом и безумно влюбился. Он так никогда и не смог смириться с мыслью о ее гибели и вдруг ему пришло в голову — а не могла ли это быть ошибкой — ведь это ее он сейчас прижимал к груди. В любом случае эта юная девушка была так поразительно похожа на его жену, что Эштону стало не по себе.
Хирам забеспокоился — хозяин то краснел, то бледнел, а он ничего не понимал, что происходит.
— Что стряслось, масса? Вы будто привидение увидели, ей Богу!
— Вроде того, — непослушными губами пролепетал Эштон. Он почувствовал, как в душе слабо зашевелилась робкая надежда, смешавшись с радостью и страхом. Если бы только это оказалась Лирин …
Вдруг ему пришло в голову, что они теряют драгоценное время, и Эштон резко окликнул кучера:
— Поехали, Хирам! Пошевеливайся и не жалей лошадей! Торопись!
Негр был поражен, но спорить не стал, а потому просто захлопнул дверцы и торопливо потянулся за кнутом. Эштон покрепче уперся ногами в противоположную стену, а над головой, распугивая тишину, раздался дикий вопль Хирама, сопровождаемый резким щелканьем кнута:
— Йо-хоо! А ну, пошли!
Великолепные лошади охотно взяли с места. Ночью резко похолодало и от их горячих спин валил пар, но Хирам безжалостно гнал их вперед, то и дело взмахивая кнутом, не потрудившись придержать бешеную скачку даже когда колесо попало в глубокую выбоину, и экипаж резко накренился. Эштон чуть не слетел с сиденья, но так и не выпустил из рук бесценную ношу, будто держал в руках собственное сердце. Он низко склонился над ней, едва не теряя сознания от огромной радости, захлестнувшей все его существо и прикрыв глаза, творил безмолвную молитву:
— Господи милосердный, пусть это будет моя Лирин … не дай ей умереть еще раз, Господи!
Тусклый мерцающий свет фонаря придал ее бледной коже теплый оттенок свежего меда. Эти нежные черты, которые он уже и не надеялся увидеть вновь, всколыхнули в его душе страшную тоску.