Слезы потекли ручьями из глаз Элен. Ее не заботило, что Симон наблюдает за ней. Ее уже ничто не заботило.
— Я сожалею… — Симон сам был огорчен. — Ричард не пожелал читать ваше послание.
— Но что-нибудь просил передать?
— Нет… Ничего.
— Милорд! Этот уэльсец вес спрашивает, когда его к вам допустят.
Ричард с раздражением взглянул на слугу.
— Я уже сказал — пусть ждет! Разве ас понятно?
— Понятно, милорд, но тогда был полдень, а сейчас уже время ужина. Я подумал, что вы забыли…
Ричард встал и принялся раздраженно вышагивать по кабинету. Он не желал встречаться с Оуэном. Он вообще видеть не хотел никого из этих проклятых уэльсцев. Все она сплошь безумцы и неисправимые фанатики. Он был бы рад. если б вся их свора, включая и его жену, скопом отправилась в преисподнюю.
— Скажи, что у меня нет для него времени ..
— Вам бы стоило уделить мне время!
Ричард вздрогнул, обернулся. Оуэн уже проник в комнату. Его приземистая, почти квадратная фигура маячила на пороге. Лицо старого солдата было непроницаемо, словно он был в маске. Сумасшедший… как и все остальные его соплеменники! У Ричарда мозг вскипел от ярости.
— Ты осмелился войти без разрешения?!
Слуга благоразумно выскользнул вз кабинета.
Оуэн уступил ему дорогу и занял прежнее место в дверях. Гнев Ричарда никак не затронул его.
— Я не могу бесконечно ждать в прихожей, когда благополучие моей госпожи под угрозой.
— Твоей госпоже дьявольски повезло, что она еще жива.
Оуэн не моргнул глазом, но Ричард, неведомо как, ощутил опасность, исходящую от этого человека, и, сам того не желая, сбавил тон:
— Твою леди никто и пальцем не тронул. Твои тревоги напрасны. Впрочем, ты прекрасно знаешь, что я не творю расправы над женщинами.
— Не об этом говорят в деревне. Слух прошел, что она больна.
— Так развей этот слух! — воскликнул Ричард. — Она здорова. Ее содержат в роскоши и ни в чем ей не отказывают.
— Но вы отказываете ей в свидании с вами. — Да.
— Вы не хотите ее видеть?
— Да, не желаю.
— Тогда я сам увижусь с ней. Я не допущу, чтобы она платила по чужим счетам!
Ричард прибег к оскорблениям, чтобы пробить броню, надетую на себя Оуэном:
— Она платит за то, что поступила как коварная шлюха… за то, что в ней дурная уэльская кровь.
Оуэн не поддался на оскорбления, лишь в глазах его вспыхнул угрожающий огонек. Он поправил Ричарда:
— …за то, что она женщина, сохранившая верность тем, кого любит.
«Тем, кого любит!»
Не было слов, которые могли бы с большей жестокостью разбередить свежую рану. Элен его не любила! Ее истинным возлюбленным был этот сбежавший из плена уэльсец! А Ричард слепо верил в ее любовь, видел лишь то, что хотел видеть, несмотря на все предупреждения от прозорливых людей, от самого короля.
Обида его была так велика, что мгновенно костер, бушевавший внутри, подернулся золой.
— Ты услышал от меня, что она в порядке. Теперь убирайся!
— Народ в Руслине не позволит причинить ей вред. Знай это!
— Ты мне угрожаешь?
— Нет, но говорю, как обстоит дело. Чтобы милорд принял это к сведению.
— Бог ты мой! — взвился Ричард, едва не поддавшись приступу безумного хохота.
Он, минуя Оуэна, проскочил в дверную арку и огласил коридор криками, созывая слуг. Слуги явились, среди них и трепещущая в страхе горничная леди Элен.
— Как дела у твоей госпожи?
— Что вы… имеете в виду, милорд.
— Как она? Сидит ли? Ходит ли? Ест ли? — выкрикивал он в раздражении. — Как она, черт возьми, поживает?
— Не… очень хорошо, милорд, — с дрожью в голосе призналась девушка. — Она отведала лишь чуть-чуть сыра с хлебом и отказывается от всего остального. При виде пищи ей становится дурно.
— Притворяется, — заключил Ричард. Девушка набралась храбрости и возразила:
— Я так не думаю, милорд.