Этот тип привык постоянно унижать ее, когда Алека не было поблизости и он не мог его слышать. Дворецкий умышленно подчеркивал гнусные эпитеты, зная, что это выводит девушку из себя.
Кейт крепко сжала концы простыни. В этот момент она так разозлилась, что готова была как следует врезать Холмсу. К сожалению, это было невозможно сделать, не отпустив при этом простыню. Поэтому она вынуждена была сдержаться и только пристально смотрела на него.
Когда же она открыла рот, чтобы ответить ему, Холмс опередил ее, сказав:
– Ты явилась сюда, чтобы украсть что-то? Не так ли?
– Нет! – яростно возразила Кейт, и ее гнев достиг наивысшей точки. – И кто ты такой, черт побери, чтобы допрашивать меня? Тебя не касается, что я здесь делаю!
Лицо Холмса начало краснеть.
– Ну конечно!
– Так кто ты такой? – не унималась Кейт.
Лицо его приняло такое выражение, что можно было подумать, будто бы он хлебнул касторки: нос его сморщился, доставая почти до лба.
– Я живу в этом доме гораздо дольше, чем ты! Кейт махнула рукой.
– Подумаешь, какое дело, – насмешливо сказала она.
К ее восторгу, лицо дворецкого покраснело еще больше. Казалось, он вот-вот рухнет на пол.
– Будет тебе большое дело, когда я вызову констебля, – пригрозил он.
– Да? И что ты ему скажешь, когда он придет сюда? Что я стянула простыню его светлости? – Кейт прикусила язык.
Проклятие, зачем она обратила его внимание на это? Неужели он действительно не понимал, почему она находится в комнате Алека практически голая? Может быть, его мозги совсем усохли и он ни о чем не догадывается, хотя видит, в каком она состоянии?
– Вот погоди, я расскажу его светлости, что ты была здесь! – снова пригрозил ей Холмс, как будто они были детьми и один угрожал другому нагоняем от родителей за какую-то провинность.
– О нет! – притворно воскликнула Кейт, хотя не знала, что можно ожидать от Алека в данной ситуации. Конечно, он ничего не должен ей и ничего не обещал минувшей ночью. Она покраснела, вспомнив, что было между ними.
– Ты даже не помышляй уйти из дома, пока тебя тщательно не обыщут, – возбужденно продолжал Холмс. – А потом я хочу, чтобы ты убралась отсюда и никогда больше не возвращалась.
– Думаю, это не вам решать, Холмс, – раздался низкий голос позади него.
Холмс повернулся и увидел хозяина, стоящего в дверном проеме. Кейт с радостью заметила, как покраснело лицо дворецкого. Но ее внимание к нему длилось всего секунду и тут же переключилось на громадную фигуру Алека, вырисовывающуюся в дверном проеме. Их взгляды встретились, и по спине Кейт пробежала дрожь подобно нежной ласке. Она вспомнила его слова, которые он говорил ей хрипловатым шепотом в течение ночи, когда они оба пылали от страсти. И сейчас она таяла под его взглядом, почти не дыша.
Тишину нарушил скрипучий голос Холмса.
– Ми… милорд… я не знал, что вы здесь, – заикаясь произнес дворецкий. Затем он поспешно напустил на себя профессиональную невозмутимость и, распрямив спину, продолжил: – Я не увидел вас за завтраком и потому решил узнать, не случилось ли что-нибудь. Я постучался, конечно, и, не услышав приглашения войти, предположил, что вас нет в комнате. Я повернулся, чтобы уйти, но неожиданно услышал какой-то шум и счел необходимым выяснить, что происходит. Ну и, – его голос был полон драматизма, – представьте мое удивление, когда я открыл дверь, ожидая увидеть вас, и обнаружил… – он бросил пренебрежительный взгляд через плечо, – …ее.
Кейт едва сдержалась, чтобы не влепить наглецу пощечину, и только пробормотала сквозь зубы несколько отборных комментариев в адрес старого мерзавца.
Она увидела удивленный взгляд Алека, как будто он услышал то, что она сказала, хотя вряд ли это было возможно.