– Я еще нигде не остановилась. Из аэропорта прямо на автобус и сюда. Вечером найду себе какой-нибудь отель.
– Ты оптимистка! – усмехнулся инженер. – Наверняка отели все забиты под крышу, разве что императорские люксы и остались. Но мы тут днюем и ночуем, несколько кабинетов под общие спальни приспособили. Спальный мешок мы для тебя найдем, если не возражаешь.
– Не возражаю, – кивнула Цукка. – Спасибо, дядя Ван. Ох, да что же он делает-то! Он же без страховки!
Наверху Палек, по-видимому, не удовлетворенный своим расположением, поднырнул под перила монтажной площадки и мягким кошачьим движением перепрыгнул с нее на лепесток, совершенно игнорируя разверзшуюся под ним семиэтажную пропасть.
– Спустится – голову оторву, – кивнул Ван, напряженно наблюдая за своим учеником. – Я его вообще с площадки выгоню за такие фокусы! Он, конечно, ловкий паренек, но инстинкт самосохранения у него начисто отсутствует. Сам убьется и других зашибет. Ну, погоди у меня…
– Шалопай… – Цукка напряженно поморщилась. – Когда он спустится, дядя Ван, не убивай его до конца. Оставь и мне кусочек, я поучаствую.
– Договорились! – согласился Ван, не отрывая от лепестка напряженного взгляда. – Цу, а что там за проблемы случились с первым гравископом? Я слышал, что-то сломалось, но как-то в деталях не разбирался.
– Я тоже не очень в курсе, – Цукка безразлично приподняла бровь. – Его оканакцы почти монополизировали, нас давно в сторону оттеснили. Не втиснуться в расписание. Но я слышала, что там один из лепестков из строя вышел. Вроде бы центральная секция пополам переломилась, то ли из-за каверн, то ли из-за усталости металла. Его же, если ты помнишь, не предназначали для интенсивной работы, он, скорее, модель, для отработки концепций. А его пять лет в хвост и гриву гоняют круглые сутки. Удивительно не что сломался, а что продержался так долго.
– А, понятно… – рассеянно покивал Ван. – Смотри-ка ты, а они, кажется, справились.
– Мы закончили! – крикнул сверху Палек. – Дядя Ван, сходи на пульт, запусти на пробу!
– Ты с ума сошел? – закричал в ответ инженер. – Какое "запусти на пробу"? А ну, живо спускайтесь! Никаких проверок, пока там кто-то есть!
– Я хочу посмотреть, как он ходит! – не сдавался юноша. – Дядя Ван, не вредничай!
– Ты что, не понял? Никаких испытаний, пока люди в опасной зоне! Давай спускайся! – на сей раз инженер, похоже, разозлился по-настоящему. – Лика, я сейчас пойду и открытие отменю, если дурью маяться продолжишь!
– Ладно! – нехотя откликнулся Палек. – Сейчас спустимся.
Он ловко перепрыгнул обратно на площадку, от чего сердце Цукки снова екнуло, и перебросил тело через перила. Монтажник отцепил страховку, но прыгать не стал. Вместо того он помахал вниз, оператору, чтобы тот придвинул площадку плотнее.
Оператор заработал манипулятором, и мачта, качнувшись, приблизила площадку к лепестку примерно на четверть сажени. Теперь между ней и конструкцией оставалось расстояние как раз такое, чтобы можно было дотянуться рукой. Монтажник кивнул, склонился вперед, ухватившись за перила, и шагнул одной ногой на площадку.
И в этот момент налетел шквал.
Много позже, вспоминая происшедшее, Цукка решила, что Палек явно был несправедлив к злосчастному пилоту вертолета. Удержать легкую машину при внезапном ударе ветра, почти сбивающего с ног стоящего на твердой почве человека, не так-то просто, если вообще возможно. Требовалось подлинное мастерство, чтобы не просто не разбить вертолет вдребезги о массивную металлическую конструкцию, но всего лишь ограничиться царапинами.
Шквал буквально смахнул монтажника с платформы, на которую тот еще не успел толком встать. Его пальцы сомкнулись на перилах – и промахнулись. Однако Палек, которого ветер бросил на перила, успел оттолкнуться от них, нырнуть под ограждение и, ухватившись левой рукой за вертикальный прут поручня, правой поймать руку падающего человека. Палек повис в двенадцати саженях над землей, одной рукой сжимая ребристый металлический штырь, а другой – запястье монтажника.
Стоящие у подножия гравископа люди испустили дружный вздох, парализованные внезапным ужасом. Однако Ван не растерялся.
– Опускай! – заорал он оператору вышки, с отвисшей челюстью пялившемуся вверх. – Опускай, идиот! Что замер?
В три гигантских прыжка оказавшись около контрольной платформы, он птицей взлетел на нее, отпихнул побелевшего оператора и кулаком ударил по кнопке спуска. Монтажная площадка с двумя болтающимися под ней фигурками пошла вниз.
Стиснув зубы и сжав кулаки, Цукка наблюдала как скользит вниз платформа, как быстро сокращается расстояние между людьми и почвой. Быстро – но недостаточно быстро. Когда платформа опустилась примерно на половину высоты, стало видно, что Палек удерживает руку монтажника лишь кончиками пальцев – и она постепенно выскальзывает все больше и больше. Цукка остро пожалела, что не обладает яниными или кариниными способностями – по крайней мере, она смогла бы смягчить его удар о землю. Только бы Лика не сорвался сам…
Все обошлось. Монтажник все-таки упал на землю, когда спускающуюся платформу слегка тряхнуло. Но до земли уже оставалось всего полторы сажени, и он, тяжело рухнув на землю, упал, перекатился по земле пару раз и замер. К нему бросились, но он уже самостоятельно сел на земле, потом медленно поднялся на ноги, опираясь на руки подбежавших людей, и принялся отряхиваться. Цукка вцепилась в Палека, легко спрыгнувшего на землю с пятидесятисантиметровой высоты, и затормошила его, одновременно смеясь и плача.
– Лика, скотина! – пробормотала она, всхлипывая. – Если бы ты сорвался, я бы тебя точно убила!
– Чисто женская логика! – ухмыльнулся парень. – Он не удержался, а ругают меня. Я, между прочим, герой, если ты не заметила.
– Дурак ты, Лика, а не герой, – осуждающе качнул головой спустившийся с операторской платформы Ван. – Ты чего там наверху прыгал взад-вперед? А если бы шквал налетел во время прыжка? Я ведь тебя точно с площадки выгоню.
– Так работы уже закончены! – хмыкнул Палек. – Мне здесь делать больше нечего. – Он утешающе похлопал Цукку по спине. – Да кончай реветь, все уже кончилось.
– Лика! – воскликнул рядом девичий голос. Цукка покосилась вбок. Давешняя рыжая девица словно клещ вцепилась в плечо Палека и изо всех сил тормошила его. – Лика, чтоб тебе ногу сломать! Ну что же ты делаешь! Ты ведь убиться мог! Ой… Прошу прощения, госпожа, что прервала! – Она взглянула на Цукку со странной смесью ревности и робости во взгляде.
– Я такой! – озорно улыбнулся Палек. – Молодец, спасатель и просто рисковый парень! Цу, познакомься с Кансой. Каси, это Цукка, моя старшая сестричка. Я про нее как-то упоминал, помнишь?
– Чрезвычайно рада знакомству, госпожа, – откликнулась рыженькая, низко, куда ниже, чем положено перед незнакомыми, кланяясь, но не отпуская руку Палека. – Палек много рассказывал о своей семье. Прошу благосклонности.
– Радость взаимна, госпожа. Благосклонность пожалована, – кивнула Цукка. – Лика, с каких пор я твоей сестричкой оказалась? Я, между прочим, твой опекун!
– Уже восемь лет как не опекун! – показал ей язык несносный Лика. – Не мамаша же. Подумаешь, на семь лет старше! Хотя, если подумать, тридцатник ты уже разменяла, так что, наверное, ты мне действительно не сестричка, а бабушка.
– Лика! – прорычала Цукка. – Я тебе сейчас по башке стукну чем-нибудь тяжелым!
– И сорвешь торжественное открытие? – удивился тот. – Да тебя твои же университетские дружки убьют. Они мне уже три периода житья не дают своими вопросами, когда мы нашу дурищу железную запустим!
Внезапно он покачнулся и ухватился за плечо Кансы, чтобы не упасть. Девушка заботливо поддержала его, в глазах появилась озабоченность.
– Лика, ты что?! – воскликнула Цукка. – Тебе плохо?
– Да что-то голова кружится… – пробормотал тот, потирая лоб. – Со вчерашнего дня приступы, и температура слегка… Говорю же – простыл немного.
– Сразу после открытия идешь к врачу! – приказал Ван. – И чтоб без разговоров. Скажет неделю в кровати – ляжешь и не встанешь до срока. Ого, смотри-ка ты…
Он повернулся к монтажной платформе, висящей невысоко над землей, и постучал по вертикальному пруту.
– А хватка у тебя, молодой господин, стальная, – удивленно проговорил он. – Смотри, что ты наделал с казенным оборудованием!
Цукка, Палек и Канса одновременно обернулись в его сторону. Палек с недоумением провел пальцем по тому месту, где ребристый железный прут в палец толщиной искривлялся, словно провернутый большими клещами. На ободранной желтой краске отчетливо выделялись четыре глубоких поперечных вмятины, словно от и в самом деле от с силой ухватившегося за него кулака.
– Да, удачно его где-то помяло, – пробормотал он. – То-то мне держаться удобно было… Повезло.
– Помяло? – с сомнением спросил инженер. – Что-то не помню я на перилах никаких помятостей…
– Господин Палек! – сорвавшийся монтажник, видимо, наконец-то пришедший в себя, отстранил сгрудившихся вокруг него людей, подошел к парню и низко поклонился. – Выражаю глубочайшую благодарность за помощь и уверяю в своем нижайшем почтении. Я в долгу перед тобой, господин…
– Да ладно тебе, Кумитата! – нетерпеливо отмахнулся парень, мгновенно приобретая свое обычное слегка насмешливое выражение лица. – Подумаешь, изобразили пару обезьян на пальме. Мне, между прочим, понравилось. Думаю вот, не повторить ли? Каси, хочешь мы с тобой вместе там поболтаемся?
– Ты серьезно? – с сомнением спросила девица, растерянно глядя на него. Цукка чуть не расхохоталась, глядя на нее. Наверное, очередная его подружка еще не до конца разобралась, с кем связалась. Интересно, выдерживает ли кто-нибудь из его пассий дольше двух-трех периодов?