Они приближались к концу улицы. Одинокий фонарь боролся с тьмой, накладывая желтый отпечаток на плотно утрамбованный снег. Кристофер уставился прямо перед собой, в темноту. Откуда священник получил информацию? Не от Уильяма, это он знал наверняка. Мальчик умеет хранить тайны. Может, ему рассказала сестра, Хэрриет?
- Да, - ответил Кристофер. Его дыхание смешалось с дыханием священника, вяло висевшем в чистом воздухе, напоминая вылитое в воду молоко.
- Я бы хотел учредить фонд, - продолжил отец Миддлтон. - С тех пор как майор Ридли погиб, хозяином Карфакса являетесь вы. Конечно, есть еще ваша сестра. Но мне нужен мужчина, солдат, который возглавил бы эту кампанию.
- Я никогда не был солдатом.
- Знаю. Но у вас есть высокая награда. За мужество. Я не задаю вопросов. Но у вас есть и воинское звание.
- Отец, я не уверен...
Шаги раздались прямо за их спинами. Двое мужчин вышли из тени, слабый свет выкрасил их лица в мертвенно-бледный цвет. На них были тяжелые пальто и низкие меховые шапки, натянутые на уши. У первого было узкое мрачное лицо, по глазам его было видно, что он провел много ночей без сна. Второй был тяжелее, с более грубыми чертами лица, с темной щетиной на подбородке.
То, что произошло затем, заняло всего несколько секунд, но навечно врезалось в память Кристофера. Худой кивнул своему напарнику. Оба перешли на бег. Времени на то, чтобы уклониться, отойти в сторону, уже не было. Кристофер почувствовал, что падает - худой сидел на нем, вжимая его в снег, ломая ребра, не давая возможности дышать.
Послышался придушенный крик. Вывернув шею, Кристофер увидел, как здоровяк схватил Уильяма сзади и, несмотря на сопротивление, куда-то поволок его. Мальчик брыкался, пытаясь вырваться, но нападавший был слишком силен для него.
Кристофер отжался от земли и высвободил правую руку, пытаясь ухватить противника за горло и сбросить его с себя. Но тот уклонился от захвата, засунул руку в широкий карман пальто и вытащил внушительных размеров пистолет. Кристофер замер, когда пистолет оказался у его виска.
- Мне приказали не причинять вам вреда, - произнес худой. У него был мягкий голос с легким иностранным акцентом, но непонятно, с каким. - Но я не всегда подчиняюсь приказам, и за свою жизнь я убил очень много людей. Я намерен уйти отсюда без сопротивления с вашей стороны. Понятно? Так что, пожалуйста, лежите тихо и дайте нам сделать то, ради чего мы оказались здесь. Мальчику также не причинят вреда - даю слово.
Уильям, все еще сопротивляясь, отчаянно закричал:
- Отец! На помощь! На помощь!
Худой взвел курок и сильно прижал дуло к виску Кристофера. Кристофер почувствовал холод и гладкость снега, на котором лежал, и камешек, безжалостно врезавшийся в поясницу.
Он забыл про отца Миддлтона. Священник, ошарашенный внезапностью и яростностью нападения, застыл посреди дороги с поднятой рукой - то ли готовясь отразить возможную следующую атаку, то ли благословляя нападавших. Но, заслышав крик мальчика, он словно воспрял ото сна и стал пробираться, спотыкаясь, сквозь сугробы.
Здоровяк, обремененный сопротивляющимся ребенком, не успел уйти далеко. Он чуть не упал, потеряв равновесие, когда Уильям попытался вывернуться. Одной рукой он обхватил Уильяма за шею, а другой тщетно пытался прижать руки мальчика к телу.
Священник наконец подбежал к ним. Он издал нечленораздельный крик - тот же голос, всего несколько минут назад читавший молитвы, только теперь в нем были страх и мрачная ярость. Его пальцы вцепились в руку нападавшего, отрывая ее от мальчика. Было скользко, и подошвы у обоих разъезжались; оба они заплясали на снегу, пытаясь удержаться на ногах. Внезапно здоровяк потерял равновесие и упал, увлекая за собой священника.
- Уильям, беги! - крикнул отец Миддлтон. - Беги изо всех сил!
Уильям заколебался, но затем повернулся и побежал в сторону города, ища помощи. На земле священник, катаясь в снегу, пытался поудобнее ухватить противника. Когда-то он играл в регби, но соперник был сильнее и уже пришел в себя после внезапного падения. Наконец священник нащупал горло противника и сжал пальцы, чтобы задушить его, но в этот самый момент здоровяк умудрился нанести сопернику сильный удар коленом в пах.
Отец Миддлтон застонал, согнувшись от боли. Здоровяк оттолкнул священника и вывернулся из-под него. Но не успел он подняться, как пришедший в себя священник бросился ему под ноги, провел захват, и здоровяк тяжело упал в девственно чистый снег.
Неожиданно что-то сверкнуло в свете фонаря. В тот момент, когда священник бросился на противника, чтобы свалить его, тот выхватил нож, подняв его перед собой. Блеснувшее лезвие, описав дугу, скрылось в груди отца Миддлтона. Тело священника дернулось назад, пытаясь уйти от боли, но сила прыжка толкала его вперед, и нож ушел в его грудь по самую рукоятку. Он упал на здоровяка, вырвав нож из его рук и залив его лицо своей кровью.
- Господи... - простонал отец Миддлтон, корчась от боли.
Он дотянулся до рукоятки ножа, но силы уже оставили его. Рука скользнула по залившей грудь крови и упала. Сделав последнее усилие, он неуклюже перекрестился. Рука, рисовавшая в воздухе крест, дрогнула и упала вниз, ноги конвульсивно дернулись, и он застыл.
Кристофер пытался привстать, не обращая внимание на упиравшуюся в висок сталь, но рука, с силой надавившая на плечо, заставила его вновь опуститься на снег.
- Подонки! - крикнул он. - Убийцы, подонки!
Но человек с пистолетом не шелохнулся. В окне на другой стороне улицы зажегся свет. Со скрипом поднялась оконная рама.
- Что происходит? - прокричал кто-то.
- Вызовите полицию! - крикнул в ответ Кристофер. Худой наотмашь хлестнул его по лицу и сильно зажал рот.
Кристофер увидел, как здоровяк вытер нож о сутану священника и встал на ноги. На лице его не было никаких эмоций, никакого намека на сожаление. Он убил священника точно так же, как убил бы козу или свинью, и придавал этому точно такое же значение. Кристофер испытал желание убить его с точно такой же жестокостью. Его радовала лишь мысль о том, что Уильяму удалось бежать. Что бы ни случилось теперь с ним самим, мальчик был в безопасности.
Послышался звук шагов. Кто-то приближался к ним по улице. Люди слышали крики, и теперь кто-то спешил на помощь.
Из тени вышел человек, высокий человек в пальто и шапке, как у двух нападавших, только лучшего качества и покроя. Перед ним с прижатыми к телу руками и плотно завязанным ртом шел Уильям. Длинный придерживал мальчика, заставляя его идти перед собой.
Трое быстро обменялись несколькими словами на незнакомом Кристоферу языке. Он предположил, что они говорили по-русски, но сказано было так мало, что он не мог быть в этом уверен. Он открыл рот, чтобы позвать Уильяма, как-нибудь обнадежить его, крикнуть ему, что что бы ни случилось, его найдут и спасут. Но прежде, чем слова эти сорвались с его губ, худой взмахнул пистолетом и ударил его в висок. Мир обрушился на него и так же быстро отпрянул прочь.
Он не до конца потерял сознание. Ощутив во рту вкус снега, он понял, что перевернулся на живот. С трудом пытаясь сделать хоть одно движение, он услышал, как захлопнулись дверцы машины и заурчал мотор. Где-то в темноте раздавались голоса. Он увидел свет, пробивающийся сквозь тени, и красную кровь на снегу, и темные силуэты мужчин и женщин, стоявших рядом и смотревших на него. Послышался рев мотора, и огни фар большой машины, прорезав тьму, ослепили его. Секундой позже огни исчезли, и он остался лежать в темноте, орошая слезами горький снег.
Глава 3
Часы на башне аббатства пробили шесть раз. Был вечер вторника, и рыночная площадь, еще недавно наполненная людьми, покупавшими гусей и индеек к предстоящему Рождеству, опустела. Повалил снег, мягкий и сверкающий в неуверенном свете уличного фонаря.
Кристофер мерз. Уинтерпоул давно уже должен был быть здесь. По телефону он сказал, что его поезд отправляется с лондонского вокзала Кингс Кросс поздним утром и что на поезде он доедет до Ньюкасла, а оттуда будет добираться до Хексхэма на машине. Даже если предположить, что он остановился где-то на ланч, он должен был приехать два часа назад.
Со времени нападения и похищения Уильяма прошло два дня, но полиция до сих пор ничего не нашла. Старший офицер часами допрашивал Кристофера, задавая вопросы, на которые, как знали оба, ответов не было. О случившемся оповестили Скотланд-Ярд, и информация о похитителях была разослана во все порты, но никто так и не видел трех иностранцев и мальчика в большой машине. Сами похитители хранили молчание: никаких посланий, телефонных звонков, требований выкупа. Словно они растворились в воздухе.
Чтобы согреться, Кристофер начал ходить по площади взад-вперед. За его спиной висели в темноте выложенные витражами окна аббатства, плохо освещенные узоры другого века. Доносилось тихое пение - вечерняя служба почти подошла к концу.
Из окружавшей его тьмы холодный вечерний ветер принес все запахи Англии, и он не знал, да и не интересовался тем, какие из них были настоящими, а какие - воображаемыми. Он чувствовал запах гниющих под снегом листьев, более тонкий аромат бесчисленных летних дней, запах кожи, резины и отполированной мебели из ивы, травы, сминающейся под ногами бегущих по полю игроков в крикет, запах срезаемого дерна, обнаженной земли, выпускающей на волю червей. Запах весенних цветов, осенних костров, запах мертвой плоти, гниющей всю зиму на старых церковных кладбищах.