От полудня, когда я выехал, и до вечера успел проскакать верст двадцать. Начало смеркаться, пора было искать ночлег. За одним из поворотов дороги увидел костерок на берегу, недалеко – небольшой табун лошадей, телеги с грузом, составленные кругом. Явно купцы расположились, причем – опытные, жизнью битые. Телеги стоят плотно, за таким укрытием можно обороняться, тем более – леса и дороги были полны всякого сброда.
Подъехав, я соскочил с лошади, испросил у старшего купца разрешения присоединиться.
– Земля общая, садись, чего спрашивать.
Я расседлал коня, пустил пастись, сам уселся на брошенное в траву седло.
– По одежде смотрю – дружинник рязанский?
– Угадал, купец.
– Евлампием звать меня.
– А меня – Юрием.
– Далеко ли собрался, воин?
– В Москву, с поручением от князя.
– Государев человек, значит. Подсаживайся к костру, радели с нами трапезу.
– Не откажусь, проголодался в дороге.
Все собрались вокруг костра, где уже булькала и пыхтела пшенная каша с убоиной, распространяя сытный дух, – аж слюнки потекли; Евлампий, как старший, перекрестился и достал ложку. Все последовали его примеру, запуская ложку в котел.
Кроме Евлампия у костра сидели возчики, помощники его – всего человек двенадцать. Среди них приметил пару здоровых парней, явно охранников. Бугры мышц так и играли под рубахами. В драке такие хороши, когда стенка на стенку во время игрищ на Масленицу. Когда просто и без затей кулаком в зубы, да с ног долой. В реальном бою мышцы, конечно, тоже нужны: попробуй помаши пятифунтовым мечом несколько часов, да в защите, да со щитом. Но куда важнее умение владеть оружием, скорость выполнения удара, способность предугадать – куда противник нанесет следующий удар, чтобы успеть прикрыться и самому сделать контрудар. Так что бравые ребята меня не впечатлили. Куда опаснее в бою бойцы жилистые, суховатые, с выпадами скорыми, как удар молнии. Правда, на девок почему‑то больше впечатления производят здоровые бугаи, с курчавой шевелюрой, румянцем во всю щеку. Эх, не туда смотрите, девки… Жилистый боец – он и в схватке и в постели одинаково хорош. Тьфу ты, чего я на них зациклился, думать, что ли, больше не о чем? Сдались мне эти охранники.
Откушав, поблагодарил купца за угощение, выбрал себе место под телегой и, бросив попону на землю, улегся, положив седло под голову. Оружие по привычке уложил рядом. Все‑таки в небольшом лагере спать безопаснее, чем одному. Да и купцу не слишком накладно – покормить одного человека, а случись чего – лишняя сабля не помешает. Как в воду глядел, никак – сглазил.
Уже перед утром, когда сон особенно крепок, послышался мне слабый вскрик. Известное дело – в походе воин чутко спит. Уснешь крепко – можешь и не проснуться. Сон вмиг слетел. Я кубарем выкатился из‑под телеги, нашел в неверном свете костра Евлампия, толкнул его в бок.
– Евлампий, просыпайся!
– А, что?
Спросонья купец хлопал глазами и не мог понять, зачем его разбудили ночью.
– Что‑то мне не нравится, купец. Охранники твои где?
– Сторожить должны.
– Поднимай по‑тихому людей. Оружие есть какое?
– Как не быть, всю жизнь торгую, полжизни в дороге.
– Я пока гляну вокруг, только не шуми.
– Лады.
Я отошел в сторону, за телеги, куда не доставал свет костра. Из темноты на фоне костра лагерь был как на ладони. Выждал несколько минут, давая глазам возможность привыкнуть к темени. Не видать что‑то охранников: то ли спрятались удачно, то ли убиты уже. О последнем думать не хотелось.
Я лег на землю и пополз. Передвигаться ползком здесь было не принято, если кто и наблюдает, то смотрят поверх, в расчете на идущего человека. Так больше шансов увидеть их первыми. Стоп! Метрах в десяти, на опушке лежит что‑то темное – то ли бревно, то ли человек. Несколько минут я понаблюдал – пятно не двигалось. Подполз. Оправдывались мои худшие опасения – это был мертвый охранник. На груди расползлось пятно крови, чувствовался ее запах. Где же второй? Да ну его. Не усмотрели ребятки шпыней ненадобных, жизнью поплатились.
Я тихонько полз вдоль опушки. Чу! Тихие голоса. Подберусь‑ка поближе. Говорили несколько человек, тихо говорили, не слышно ничего. Но явно не наши – чего обозникам делать ночью в лесу? Похоже, это шайка разбойников.
Разбойники направились к лагерю, стараясь идти тихо; видимо – хотели застать врасплох. Чего им бояться: охранники уже мертвы, обозники спят крепким сном после тяжелого дня. Да только не учли, что в тылу у них есть я…
Встав за их спинами, я, взяв в руки бумеранг, запустил его в спину идущего последним, затем бросил второй и третий. Все, бумерангов больше нет. Выхватив саблю, я молчком бросился на разбойников, пока они ничего не поняли. Успел снести голову последнему в шайке, чуть не упав, споткнувшись о тело убитого бумерангом. Скрываться уже не было смысла, и я заорал:
– Берегись, тревога!
В лагере послышалось движение, внял купец моему предостережению. Но мне пришлось туго – сразу двое разбойников напали на меня. Особенно пришлось опасаться здоровенного детину с дубиной – даже не дубиной, а палицей. Это – когда в дубину втыкаются острые железные гвозди, лезвия. Я чуть было во тьме не пропустил первый удар, спасла только реакция – успел пригнуться и, уже присев, ударил детину саблей сзади по ногам. Не рыцарский бой, где лицом к лицу. Ни сабля, ни меч – да даже и щит не выдержат прямого удара палицы.
Детина упал, заорав от боли, а я чуть было не получил удар в бок, на мгновение упустив из вида второго. Тот ловко ткнул меня короткой пикой, разорвав на боку рубашку и оцарапав кожу. Времени развернуться с саблей не было; я упал на землю и, лежа на спине, со всей силы двинул его ногой в пах. Разбойник выпустил из рук пику и согнулся от боли. Я воткнул ему саблю в грудь и для верности провернул – нельзя оставлять живого врага за спиной… Только выдернул саблю, как за мои ноги схватился детина, которого я саблей ударил по коленям. Стоять он не мог, палица откатилась в сторону, и он в приступе злобы решил убить меня голыми руками. Вот только не учел, что у меня в руке сабля. Извернувшись, я сильным ударом отрубил ему обе руки. Фонтаном хлестанула кровь. Детина заорал. А у обоза уже вовсю кипел бой.
Около десятка разбойников со всех сторон осаждали обоз. Слышался звон железа, крики ярости и боли. Надо помогать. Вскочив на ноги, я кинулся к обозу и с ходу ударил одного разбойника поперек груди. Послышался металлический лязг. Байдана или куяк. Обратным ходом сабли рубанул его по шее. Разбойник упал, а я бросился дальше. Шайка дралась с обозниками, которые были перед ними, я же оказался у них в тылу, нападал сзади и рубил и колол яростно и беспощадно. Тати не имеют права на жизнь!
Через несколько минут все стихло. Обозники тяжело дышали, опустив мечи и рогатины. Купец обозревал свое воинство.
– Митяй и Фрол убиты, Иван ранен, кажись, легко отделались; а охранники где же?
– На опушке, убиты, – ответил я.
– Глянуть бы надо, помочь может быть.
– Им уже не поможешь. Надо подождать рассвета, осмотреться, своих убитых схоронить.
– И то правда.
Обозники разбрелись по телегам, поднимали холстины, оглядывали груз. Подбросили дровишки в костер, поставили котел с варевом. Когда рассветет, появятся другие заботы, а теперь можно и подкрепиться.
Пока сготовили кулеш, пока поели в молчании, начало светать.
Мы с Евлампием поднялись и пошли к опушке. По дороге он то и дело натыкался на трупы разбойников.
– Это что же, ты их – один?
– Я.
Купец хмыкнул. Дойдя до убитых бумерангами, я вытащил их и, обтерев лопасти об одежду убитых, заткнул за пояс. Купец глянул уважительно, но промолчал.
А вот и первый охранник, которого я уже видел. Где же второй? Пройдя по опушке метров на пятнадцать, мы нашли и второго. По зову купца прибежали обозники, перенесли тела охранников в бивак.
Купец обошел убитых разбойников, собрал их оружие, посчитал трупы.
– Ну и расклад. Ты один половину сничтожил. Одно слово – дружинник, ратный человек. Кабы не ты – не устоять нам. Прими в дар, не обижай.
С этими словами купец достал из поясной калиты несколько серебряных монет. Я не отказался – еще неизвестно, на что и как в Москве жить.
– Ты ведь в Москву, служивый?
– В Москву.
– Сам видишь – охранников у меня теперь нет, груз ценный – шелка, ткани заморские – опасно без охраны. Почитай, все деньги в товар вложил. Не бросай – нам по пути, сопроводи по дороге, я приплачу.
– А чего же не на корабле? Безопаснее ведь?
– Нанимать – дорого, а на свой я еще не заработал.
Я задумался. В принципе, сопроводить можно; конечно, ехать с обозом дольше и муторней, зато покормят, да и не один, ехать веселее, депеша, опять же, не срочная.
– Ладно, купец, договорились, только все же поспешать надо, на службе я.
– Вот и хорошо, вот и сговорились, видно – тебя сам Бог послал.
Купец отдал распоряжения, возчики споро выкопали могилы – не везти же убитых в жару до Москвы? Тела обмотали холстинами, купец прочитал молитву, и могилы засыпали.
Убитые разбойники так и остались валяться на поляне, мы только оружие собрали да в возы сложили. Сразу и тронулись в путь.
Я ехал за обозом сзади. Впереди ехать было бы лучше – пыли меньше, но дороги я не знал, а показывать этого не хотелось, вот и приходилось пыль глотать.