Нэр-Джонс вернулся в гостиницу к половине девятого вечера в прекрасном расположении духа. Он заручился местом на пароходе, отплывающем через Персидский залив до Карачи; кроме того, его вдохновляло известие о смертельной разновидности холеры, которая поджидала мусульманских паломников на пути в Мекку по крайней мере в двух крупных портах, где им предстояло бросать якорь: именно такого врачебного опыта он и желал набраться.
Вечером, поскольку погода стояла ясная, Нэр-Джонс заказал для путешествия в Медханс-Ли открытый двухколесный экипаж. Когда он подъехал к аллее, луна только что взошла на небо. Почувствовав, что становится зябко, Нэр-Джонс решил прогуляться до дома пешком: велел пареньку-возчику остановиться и отпустил его; после полуночи должен был прибыть другой экипаж, с тем чтобы забрать всю компанию обратно. У входа в аллею он на минуту задержался - закурить сигару, а потом двинулся мимо пустой сторожки. Шагал он бодро, как нельзя более довольный собой и жизнью. С поднятым воротником, в окружавшем его полном безмолвии, Нэр-Джонс шагал по сухой проезжей части, но мыслями уносился далеко вдаль - на голубой простор, предвкушая плавание на борту парохода "Суматра".
По его словам, он уже прошел половину расстояния, как вдруг ощутил нечто необычное. Взглянув на небо, Нэр-Джонс отметил про себя, какая погожая и ясная стоит ночь и как четко обрисовываются на фоне небосвода очертания буков. Луна, поднявшаяся еще не слишком высоко, отбрасывала сетчатую тень от голых ветвей и сучьев на дорогу, которая пролегала между черными рядами деревьев почти по прямой линии к мертвенно-серому фасаду дома: до него оставалось не более двухсот ярдов. Вся эта картина поразила его полным отсутствием красок, словно она была черно-белой гравюрой.
Погруженный в раздумье, Нэр-Джонс вдруг уловил какие-то слова, впопыхах нашептанные ему на ухо, и обернулся, ожидая увидеть у себя за спиной чью-то фигуру. Там никого не оказалось. Слов он не разобрал, кому принадлежал голос - тоже было непонятно, однако он не мог избавиться от смутного осознания, что сказано было нечто ужасное.
Ночь стояла тишайшая, впереди маячила в лунном свете серая громада дома с закрытыми ставнями. Нэр-Джонс встряхнулся и зашагал дальше, подавленный непривычными чувствами - отвращением, к которому примешивался детский страх; и тут снова из-за плеча в уши к нему проникло злобное неразборчивое бормотание.
Нэр-Джонс утверждает, что прошел конец аллеи неспешным шагом, но едва поравнялся с кустарниками, росшими полукругом, как из тени вылетел какой-то небольшой предмет и упал на освещенное место. Хотя ночь выдалась на редкость тихой, этот предмет подрагивал и покачивался, словно от порывов ветра, а потом вдруг покатился ему под ноги. Нэр-Джонс на ходу его подобрал и устремился к входной двери: она легко подалась у него под рукой, он влетел внутрь и захлопнул дверь за собой.
Оказавшись в теплом и светлом холле, Нэр-Джонс пришел в себя, но решил немного отдышаться и успокоиться, прежде чем предстать перед друзьями, чей смех и разговор доносились до него из комнаты направо. Тут дверь комнаты распахнулась, и на пороге воздвиглась корпулентная фигура Харланда без пиджака.
- Привет, Джонс, это ты? Проходи, проходи! - радушно приветствовал он гостя.
- Ну и ну! - с досадой вскричал Нэр-Джонс. - Хоть бы одно окно в доме светилось. А то идешь и не знаешь, есть ли в доме живые люди?
Харланд недоуменно воззрился на него, но задал только один вопрос:
- Тебе виски с содовой?
Сэйвелсан, стоя спиной к Нэр-Джонсу и склонившись над бильярдным столом с целью попробовать боковой удар, добавил:
- А ты ожидал, что мы устроим тут для тебя иллюминацию? В доме, кроме нас, нет ни души.
- Скажи, когда хватит. - Харланд наклонил бутылку над бокалом.
Нэр-Джонс пристроил свою находку, которую держал в руке, на угол бильярдного стола и взялся за бокал.
- Что это за чудо-юдо такое? - поинтересовался Сэйвелсан.
- Понятия не имею, ветром задуло мне под ноги, - ответил Нэр-Джонс в паузе между двумя изрядными глотками.
- Задуло, говоришь? - переспросил Сэйвелсан, взвешивая предмет на ладони. - Если так, то не иначе как ураганом?
- Вообще-то, на улице полный штиль, - растерянно отозвался Нэр-Джонс. - Тишь да гладь.
Предмет, который трепыхался в воздухе и с легкостью катился по дерну и гравию, оказался сильно потертой фигуркой теленка, изготовленной из какого-то тяжелого медного сплава.
Сэйвелсан недоверчиво вгляделся в лицо Нэр-Джонса и расхохотался:
- Да что с тобой? Ты словно бы не в себе.
Нэр-Джонс тоже засмеялся: ему было уже неловко за недавний испуг.
Харланд тем временем изучал теленка.
- Это бенгальский божок, - пояснил он. - Но потрепали его изрядно, разрази меня гром! Говоришь, его выдуло из кустов?
- Будто клочок бумаги, честное слово. Хотя в воздухе не чувствовалось ни ветерка.
- Странновато как-то, ты не находишь? - небрежно заметил Харланд. - А теперь давайте-ка приступим к делу, я буду маркером.
Нэр-Джонсу удалось показать настоящий класс, и Сэйвелсан всецело отдался заманчивой цели с ним поквитаться.
Внезапно он вместо очередного удара замер с кием в руке:
- Слышите?
Все трое напрягли слух. Откуда-то доносился тоненький, прерывистый плач.
- Это котенок, его где-то заперли, - предположил Харланд, натирая кий мелом.
- Нет, это малыш, причем до смерти перепуганный, - возразил Сэйвелсан. - Давай-ка, Харланд, иди, подоткни ему одеяло в постельке, - добавил он со смешком.
Харланд распахнул дверь. Теперь сомнений не оставалось: ребенок, доведенный до отчаяния болью и страхом, захлебывался в плаче.
- Где-то наверху, - сказал Харланд. - Пойду взгляну.
Нэр-Джонс, захватив фонарь, последовал за ним.
- А я подожду здесь. - Сэйвелсан устроился у огня.
В холле оба разведчика остановились и еще раз вслушались. Определить, откуда доносился плач, было не так просто, - по-видимому, с верхней лестничной площадки.
- Бедняжка! - Харланд начал взбираться по лестнице. Двери всех спален, выходящие на верхнюю квадратную площадку, были заперты; ключи хранились вне дома. Однако плач слышался из бокового прохода, который упирался в одну-единственную комнату.
- Ребенок там, а дверь на замке, - проговорил Нэр-Джонс. - Давай его окликнем, - может быть, отзовется?
Но Харланд, как человек действия, всем своим весом навалился на дверь - дверь распахнулась, замок с грохотом отлетел в угол. Стоило обоим ступить за порог, как плач мгновенно прекратился.
Харланд остановился посередине комнаты. Нэр-Джонс поднял фонарь выше, чтобы оглядеться по сторонам.
- Что за черт! - выдохнул Харланд.
Комната была совершенно пуста.
Голые стены, два окна с низкими подоконниками, дверь, через которую они вошли, - не было даже шкафа.
- Эта комната находится как раз над бильярдной? - нарушил наконец молчание Нэр-Джонс.
- Да. И только ее я еще не успел обставить. Думал, что…
Речь Харланда прервал взрыв глумливого хохота, эхом прокатившегося по пустому пространству.
Оба мгновенно обернулись и успели захватить взглядом длинную тощую фигуру в черном, которая давилась от смеха в дверном проеме, однако тотчас же скрылась. Хозяин дома и гость ринулись в коридор и дальше - на лестничную площадку. Никого нигде не было видно. Двери были по-прежнему заперты, в холле и на лестнице - ни души.
Старательно обыскав все дальние уголки дома, оба вернулись в бильярдную к Сэйвелсану.
- Над чем это вы так веселились? Что-то забавное? - немедля атаковал их расспросами Сэйвелсан.
- Забавного ничего. И веселиться было не над чем, - отрезал Нэр-Джонс.
- Но я же собственными ушами слышал, - настаивал Сэйвелсан. - И где ребенок?
- Хочешь - иди сам и поищи, - мрачно отозвался Харланд. - Смех мы тоже слышали и видели - если нам не показалось - человека в черном.
- Похож на священника в сутане, - вставил Нэр-Джонс.
- Да, смахивает на священника, - согласился Харланд, - но едва мы оглянулись, как он исчез.
Сэйвелсан вновь уселся на место и поочередно вгляделся в приятелей.
- В доме, надо полагать, водятся привидения, - рассудил он. - Однако научно доказанных призраков, помимо зафиксированных в анналах Общества психических исследований, не существует. На твоем месте, Харланд, я бы туда обратился. В этих старинных домах чего только не обнаружишь.