Наши эгоистические стороны, сыграв роль спасательных кругов, не дали нам, к счастью, утонуть окончательно. Первой дала слабину Эл. Мы были у нее дома в штате Мэн, и тут в комнату голографировался ее начальник охраны. До сих пор из всей ее служебной системы, которую Эл называла Кабинетом, я видел одну только директрису.
- Хочу вам показать кое-что, - сказал шеф, сердито глядя на меня из-под кустистых бровей. Элинор ничего мне не объяснила и даже не извинилась за это вторжение. - Передали в прямом эфире, - добавил он, и перед нами возникла студия передачи "Смотри". Соведущие рубрики "Куплеты" Чирп и Диц взахлеб обсуждали злосчастные парочки, засеченные в общественных местах.
В кадре появился балтиморский ресторан, где мы с Элинор ужинали сегодня вечером. Из такси вышла пара. Он седой, с черными усиками - настоящий чемпион по нудьге. Она - вамп с острым личиком, прямыми черными волосами и пустыми глазами.
- Это кто же у нас такие? - пропел Диц.
- Тихо ты. Это неугомонная Элинор К. Старк со своим новым приобретением, Сэмсамсоном Харджером.
Я вздрогнул. У этих двоих были наши фигуры, и одеты они были как мы, но лица нам исказили до полной неузнаваемости.
Элинор вошла в кадр, чтобы рассмотреть их поближе.
- Хорошо. Отличная работа.
- Спасибо, - сказал шеф охраны. - Если это все…
- Минутку, - сказал я. - Это не все.
Элинор выгнула бровь в мою сторону - все эти ее движения бровей начинали меня раздражать.
- Я правильно понял? - продолжал я. - Ты изменила сигнал прямо во время передачи?
Она посмотрела на меня как на дурачка.
- Вообще-то да, Сэм.
- Не знал, что такое возможно. И не уверен, что это легально.
Она промолчала.
- Ладно, забудем, но ты и мое изображение изменила заодно со своим. Ты не спросила себя, хочу ли я, чтобы с моим лицом вытворяли такие штуки?
- Спасибо, - сказала Эл шефу охраны, и тот растворился. Она обняла меня за шею, заглянула в глаза. - Я слишком дорожу нашей частной жизнью, Сэм.
Неделю спустя в моей квартире в Буффало она вдруг попросила меня заказать недавно вышедшие мемуары одного автора бестселлеров. Этот мой предшественник, ее бывший любовник, будто бы вставил в свой новый читальник главу об их с ней романе - против ее желания. Я дал задание Генри, но она сказала, что заказ лучше отправить через домпьютер. Когда я это сделал, домпьютер просто отключился и перестал реагировать на мои команды. Раньше с ним такого никогда не случалось. Все системы обеспечения комфорта тут же отказали, свет погас, кухня остановилась, двери распахнулись сами собой.
- Как ты думаешь, много экземпляров он сумеет продать после этого? - хихикнула Элинор.
Я догадывался о причине поломки и не скажу, чтобы мне это нравилось. Последней соломинкой послужило открытие, что ее Кабинет наезжает на моего Генри. Когда я запросил у Генри ежемесячный финансовый отчет, он ответил: Сейчас, подожди немного.
Что, проблемы какие-то?
Мои процессорные возможности временно перегружены. Просьба подождать.
Перегружены? Мои финансы, конечно, дело запутанное, но так плохо у нас никогда еще не бывало.
- Генри, что происходит?
После продолжительного молчания он ответил тоненьким голоском: Отвези меня в Чикаго.
В Чикаго, в моей студии, находился его контейнер. Я тут же отправился туда, страшно обеспокоенный. Время от времени Генри заверял, что с ним все в порядке, просто ему приходится постоянно заделывать бреши в своей системе безопасности.
- Откуда опасность? Генри, кто на тебя покушается? Вот опять. Нет, ушел. Нет, опять лезет. Подожди, пожалуйста.
Мой рот внезапно наполнился слюной со вкусом машинного масла. Генри (или кто-то другой) задействовал терминальную чистку. Из меня выделялось мое с Генри взаимодействие. В последующие двенадцать часов я вместе с потом, слюной, мочой и калом вывел из организма миллионы нанопроцессоров, которые содержались в моих жировых клетках и связывали меня с чикагским контейнером Генри. До студии я добирался в полном одиночестве, наш с ним контакт оборвался. Пытаясь сориентироваться в Слипстримовском лабиринте без помощника, я проскочил Иллинойс и должен был сдать назад из Торонто. Чикагские такси пока еще реагируют на голосовые команды, но я не мог перечислить плату за проезд, и десять кварталов до Дрекслера мне пришлось топать пешком.
В студии я сразу бросился к маленькому керамическому контейнеру, втиснутому между стеной и шкафом.
- Ты тут? - Генри существовал как приятный голос у меня в голове, как поток информации, текущей по оптическому волокну, как замкнутый сигнал в швейцарской петле, но физическое его существование сводилось к желатиновой пасте внутри этой емкости. - Генри!
На контейнере зажегся и мигнул огонек.
- Вот сука! Как она только посмела?
- Смысл этих действий вполне понятен.
- Заткнись, Генри.
Ему ничего не грозило, пока он был отключен от сети, но в таком состоянии он даже на звонки не мог отвечать. Мы оба оказались пленниками в моей студии. Шеф безопасности Элинор взламывал защиту Генри миллион раз с тех пор, как мы с Эл познакомились. Эту броню я купил давным-давно - тогда она была последним криком, но с тех пор сильно устарела.
- Ее Кабинет - модель дипломат-класса, - сказал Генри. - Чего ты, собственно, ждал?
- Не хочу даже слышать об этом.
Поначалу вторжение было ненавязчивым, и Генри по своей неопытности его даже не замечал. Заметив, он повысил уровень защиты, но система Элинор просочилась сквозь нее, как вода. Тогда он начал изучать каждый прорыв, повышая свои знания и принимая все более эффективные контрмеры. Но атаки продолжали нарастать, и самооборона стала поглощать все внимание Генри.
- Почему ты мне не сказал?
- Говорил, Сэм. Несколько раз.
- Неправда. Ни единого раза не помню.
- В последнее время ты сделался довольно рассеянным. Вопрос был в том, сколько вреда они успели причинить - не мне, а ему. Я сомневался, что Элинор охотилась за моими личными записями, и в моем прошлом нашлось бы очень мало компрометирующего. Я как-никак художник, а не судья. Но если она как-то повредила Генри, это конец. Я приобрел его во времена клавиатур и приборов со стрелками. Все мои воспоминания, все труды моей жизни хранились в нем. Он, само собой, вел мою бухгалтерию, занимался налогами, договорами, юридическими вопросами. Следил за моим здоровьем, за домашним хозяйством, за инвестициями и т. д. и т. п. Со всеми этими функциями я бы еще как-то справился, а вот личностная капсула Генри была просто незаменимой. Я выращивал ее восемьдесят лет. Это был творческий инструмент, во много раз усиливающий мою собственную умственную деятельность. Он - Генри - угадывал мои мысли, работал с моими материалами, приспосабливал мои идеи к мировым художественным вкусам. Мы действовали как слаженная команда. Я научил его играть роль адвоката дьявола. Он снабжал меня творческими замыслами в режиме обратной связи.
- Кабинет не интересовали ни твое досье, ни моя личностная капсула. Ему просто требовалось постоянное подтверждение, что я все еще Генри и что никто другой меня не испортил.
- А просто спросить он не мог?
- Разве я сказал бы правду, будучи коррумпированным?
- И что же, ты коррумпирован?
- Разумеется, нет.
Я поежился при мысли о повторном вводе Генри в свой организм - вдруг он на кого-то шпионит?
- У тебя здесь есть полный дубль, правильно?
- Да.
- И он предшествует нашему с Элинор знакомству?
- Да.
- И его печать не нарушена?
- Нет.
Но если Генри коррумпирован и говорит, что печать цела, откуда мне знать, так ли это? Мне эта печать - нет, я лучше помолчу. Китайская грамота.
- Печать можно проверить с любого домпьютера, - сказал он, читая меня, как всегда, - можно также стереть меня и восстановить. Это займет пару часов, но я тебе не советую.
- Не советуешь, значит? А почему?
- Потому что мы потеряем все, чему я научился после встречи с Элинор. Это не пустяк, Сэм. Я стал здорово затруднять атаки извне.
- И при этом не мог нормально функционировать.
- Так купи мне побольше пасты. По-настоящему много. Деньги у нас есть, так что подумай. Система Элинор агрессивна, стремится доминировать, всегда работает в кризисном режиме. Но ребята они хорошие. Научившись блокировать их, я буду лучше подготовлен к защите от плохих парней, которые скоро попытаются пробиться через тебя к Элинор.
- Ты упускаешь один существенный факт, Генри. Мы с Элинор больше не связаны. Я ее бросил.
- Понятно. Скажи, Сэм - сколько женщин у тебя было с тех пор, как я тебя знаю?
- Какого черта? Считал я их, что ли?
- Зато я считал. За 82,6 года нашего сотрудничества у тебя перебывало 343 женщины. А в твоем архиве до моей установки числится как минимум еще сто.
- Как скажешь.
- Ты сомневаешься в моей точности? Хочешь, чтобы я перечислил по именам?
- Нет. Что толку в именах, которых я все равно не помню. - Моя жизнь начинала мне казаться похожей на русский роман - слишком много персонажей и слишком мало автомобильных погонь.
- Я к тому и веду. Никто из них не оказывал на тебя такого действия, как Элинор Старк. Все твои биореакции просто зашкалило.
- Дело не в одной биологии, - сказал я, сознавая при этом, что он прав - или почти прав. Только с одной женщиной я испытал нечто похожее: с моей первой любовью Джин Шолеро, умершей сто двадцать пять лет назад. Все остальные были легкими волнами в теплом море женственности, но как объяснить это Генри?