* * *
Вышло так, что штурм руин начался задолго до полудня. Рассвет еще не вспыхнул над кромкой горизонта, когда подозрительное зарево поднялось в небе с другой стороны. Оно было тревожным, переливалось всеми оттенками красного, и еще к нему примешивались черные столбы дыма.
- Горит селение Кибрай, - сказал Азамат. - Там живет семья моего брата.
Декхане сидели кругом большого кострища. Полусъеденпая баранья туша на вертеле роняла в угли капли кипящего жира. Джизакцы поймали и зарезали трех баранов, и по небольшому куску жареного мяса досталось каждому жителю селения.
- Если б у нас был рис, - чернобородый выразительно чмокнул, - я приготовил бы пилав, да такой вкусный, какого вы не едали никогда. Меня зовут Тюрек. Когда-то моей единственной работой была резка моркови для пилава. Меня приглашали на свадьбы, на уразу, на поминки во все окрестные селения. Я надевал свой дорогой кушак, брал свои ножи, очень острые, и шел делать людям праздник.
- Что же ты, Тюрек, не взял свои ножи резать нукеров? - со смехом спросил худой, рябой парень. - Что же ты дрался тяпкой-тешой? Отвык от ножа?
Глаза Тюрека вспыхнули желтым огнем.
- Мои ножи остры для того, чтобы люди вкусно ели, - проговорил он. - Я не буду пачкать их убийством. Иначе потом я не смогу резать ими морковь.
Один из декхан собрался отхватить себе добавки, но Конан остановил его.
- Сытый человек - добрый человек, - молвил варвар. - Сытому кажется, что он уже достиг всего. Ты успеешь поесть вволю, но не теперь.
- А если меня убьют? - предположил декханин. - Тогда я никогда не прощу себе, что отказался от добавки!
- Когда ты умрешь, тебя будут кормить прекрасные гурии, - вставил Азамат. - Там будет и мяса, и долма, и пилав, и вкусные лепешки…
Конан поднял руку, приказывая всем замолчать. Удивленные, все поглядывали друг на друга и пожимали плечами, пока не услышали гудящего приближающегося топота.
- Люди. Много людей - они бегут сюда, - сказал Азамат.
Конан встал.
- Это ваши братья пришли помогать вам, - громко произнес он. - Встречайте их!
Долина наполнилась людьми, и все они, изможденные, голодные, одетые в лохмотья, были готовы сражаться.
- Селенье Джам - пятьдесят!
- Селенье Урас - десять!
- Селенье Кукча - двадцать! - кричали они наперебой и все прибывали, прибывали…
- Всего - триста пятьдесят три человека, - подвел итог Азамат. - Хватит этого?
- Пора выходить. - Северянин вскочил на коня и потряс в воздухе мечом.
* * *
- Выпей со мною, - произнес Нуурлак и протянул собеседнику наполненный кубок. - Мне скучно пить одному.
- Не хочу, - отвечал аль-Зафар. Нуурлак посмотрел ему в глаза и усмехнулся.
- Тебя, друг мой, угнетают тяжелые мысли, - продолжал он, показывая клык. - Вино - лучший лекарь от такой напасти. Я ведь хорошо знаю, что это такое. А вино хорошее, из Аквилонии. Знал ли глупый аквилонский декханин, растя виноград, куда попадет его детище? Пей, и тебе станет легче.
Аль-Зафар не слушал его слов. Он, как заколдованный, смотрел на искривленные клыки Нуурлак-бека. А тот вдруг надвинулся на воеводу, стал огромным и тяжелым, как средоточие чудовищной нечеловеческой силы.
- Пей, сын гиены! - загремел его голос. - Пей, или я вобью этот кубок тебе в глотку!
Аль-Зафар отскочил в сторону, сабля словно сама прыгнула ему в руку. Нуурлак расхохотался, и от его хохота кувшин, стоявший на столе, вдруг разлетелся в мелкие дребезги. Нуурлак преобразился окончательно - клыкастая его пасть вытянулась, лоб уполз назад, и вся голова мгновенно обросла зеленоватой, крупной чешуей. Раздирая на спине парчовый халат, показался шииастый гребень, растопыренные пальцы на руках обернулись черными когтями.
- Глупец, сын глупца! - грохотало чудовище.
- Кого ты задумал извести своей грошовой отравой? Перед кем ты машешь саблей? Ничтожество! Ты - только прах, вышел из праха и уйдешь в него, очень скоро!
Аль-Зафар выхватил из рукава бурнуса маленькую коробочку, открыл ее ногтем и высыпал содержимое - маленькие зеленоватые горошины - прямо перед собою. Горошины, стуча и подпрыгивая, вдруг поднялись над полом и завертелись смерчем.
- Ии-ир-ага! - вскричал аль-Зафар и выбросил правую руку, указывая иа Нуурлака. С невероятной скоростью горошины полетели в сторону адского создания, оставляя в воздухе струйки дыма.
Те, что облетели Нуурлака стороной, попали в стену и пробили ее насквозь, оставив в толстом камне маленькие отверстия. Остальные отскочили назад, столкнувшись с неведомой преградой. Одна из них оцарапала аль-Зафару мочку уха, вторая пронзила левое плечо, а третья застряла в правой ноге под коленом.
- Где ты купил это барахло? - издеваясь, вопросило чудовище. - В лавке алхимика в Султанапуре? Они все - страшные жулики.
От ярости и болезненного унижения аль-Зафар зарычал. Преображенный Нуурлак засмеялся еще громче - потолок, украшенный алебастровой резьбой, весь пошел трещинами.
- Твои хваленые нукеры - тоже алхимический продукт, не так ли? Ты пичкаешь их снадобьем, от которого они двигаются быстрее мух и становятся похожи друг на дружку, как мушиные погадки… Как смешно наблюдать, когда смертные, и без того убогие, принимаются извращать свою жалкую природу!
Нукер, выросший на пороге, остолбенел.
- Чего тебе? - рявкнул Нуурлак. Воин повалился на колени.
- О великий господин, - выдавил он трясущимся голосом, - грязные собаки-декхане идут на штурм. С ними чужак на коне. Посланные в Джизак не вернулись.
- Доигрался! - воскликнул аль-Зафар. - Этого ты хотел?
- Ты еще и трус! - Чудовище искривило морду в презрительной усмешке. - Иди и сражайся с мужичьем. Мне весело глядеть, как люди убивают людей. Но прежде приведите ко мне заложницу из Джизака. Ее мучения тоже позабавят меня.
* * *
- Там, на стене, стоит десяток лучников, - заговорил варвар, поднимаясь на стременах. Его звучный голос достигал ушей всякого, кто пришел к руинам Шахризабса. - У ног каждого лучника - большая корзина со стрелами. Стрел - по двести на корзину. И прежде чем мы добежим до ворот, нукеры успеют выпустить их все. Я говорю это, чтобы вы знали: в город войдут не сотни, а десятки.
Над декханской толпой пронесся ропот волнения и сразу стих.
- Ваша сила в том, что вы - родная кровь и выросли на одной земле. Если каждый будет собою прикрывать каждого, погибнет меньше народа.
- Но ведь в кучу стрелять легче, - высказался Тюрек.
- Если мы рассеемся, то не успеем собраться у ворот. Нас будут убивать по одиночке, - возразил Азамат. - Надо навалиться всей массой, и мы их сомнем.
- Все ли готовы? - спросил Конам. Восходящее солнце озаряло его лицо. - Вперед! И он пришпорил коня.
Стрелы посыпались, и только когда первые убитые рухнули на песок, войско декхан подтянулось и двинулось по-настоящему. Они бежали молча, только вскрикивали раненые pi умирающие испускали хрип. Одна из стрел вонзилась Конану в плечо, и варвар яростно заскрежетал зубами.
Когда атакующие подошли совсем близко, рябой юноша, бежавший рядом с лошадью северянина, с криком метнул остро отточенный серп. Он блеснул на солнце, и один из лучников завизжал и рухнул со стены.
Не останавливаясь, декхане принялись бросать камни и палки. Стрелы теперь летели реже - нукеры пришли в замешательство.
Пятеро воинов, стоявших в арке, дрались неистово и убили многих, прежде чем их размазали но земле. Двое, чуть поодаль, выстрелили из арбалетов, и копь под варваром пал, кувыркнувшись через голову. Конан успел освободить ноги из стремян и соскользнуть со спины животного. Меч описывал над его головой пламенные круги.
Нукеры не могли предположит:" в массивной, тяжелой фигуре северянина столько ловкости и быстроты.
Извернувшись, словно в танце, Конан рассек голову одному из них. Второй успел вскользь задеть варвара по спине, но длинный широкий меч уже погружался в его живот.
- Ха-аа-яй! - кричал Азамат. - Мы пришли! Веди нас дальше, чужак!
И остатки декханского воинства, поднимая белую пыль, двинулись к летнему дворцу.
Аль-Зафар заметил их издали. Хромая и ругаясь, он метался по галерее. Из нижних комнат доносился неистовый хохот Нуурлака, от которого содрогались стены полуразрушенного дворца.
- Мало того, что он - чудовище, - шипел аль-Зафар, - он еще и полоумный.
Судя по всему, нукеры были истреблены. Не вернулся даже посланный за пленницей. Пора было позаботиться о собственной безопасности.
- Да, у нас же есть заложница! - вспомнил воевода и, припадая на раненую ногу, устремился вниз по лестнице, в бывшую спальню Ферузы, любимой жены первого владыки Шахризабса.
У входа в опочивальню лежал нукер с арбалетной стрелой во лбу. Аль-Зафар остановился.
Из-за пояса он вынул футлярчик, извлек из него небольшой шарик, скатанный из серебряной бумаги. Подбросив его на ладони, воевода прошептал:
- Капатак! Рипур! - и кинул шарик через порог.
От внезапной вспышки Риго ослеп на мгновение. Стрела, выпущенная из арбалета, пробила штукатурку стены, не причинив аль-Зафару никакого вреда. Бритуниец вскочил на ноги, протирая глаза.
- Мне нужна пленница, - сказал аль-Зафар. Бритуниец молча рассматривал вошедшего.
Если бы не жесткая складка у губ и не холодное выражение глаз, аль-Зафара можно было даже назвать красивым - он был статен и обладал породистыми чертами лица.
- Это твой сообщник верховодит бунтовщиками? - спросил воевода.
- Плохи ваши дела, - ухмыльнулся Риго.