* * *
Этой ночью Наоми сочла странным столь частое упоминание с его стороны о Лалелеланг.
- А почему, собственно, так заинтересовала тебя эта чужачка? В первое время, когда она только появилась, ты, кроме жалоб на то, как она мешает выполнению твоих повседневных обязанностей, ничего о ней и не говорил. Только о том, что она путается под ногами и отравляет жизнь. И еще, что она подвергает опасности и себя и окружающих.
- Отношения меняются. - Страат-иен отвалился от нее и лег на спину, положил руки под голову и уставился в потолок. - Для вейса, она проявила просто выдающуюся смелость.
- Это все хорошо. Но ведь не из-за этого у тебя о ней навязчивые мысли?
Подавляя в себе беспокойство, он слегка повернул голову.
- А кто говорит о навязчивых мыслях? - Он что, собирается и для своей милой подруги устроить на Чемадии маленький несчастный случай? Стоит только ступить на путь устранения трудностей - и скоро уже ничто не покажется затруднительным.
Он улыбнулся и повернулся к ней лицом, левой рукой обняв за талию.
- Тут дело, скорее, в озабоченности, чем в навязчивых мыслях. Поскольку она добровольно подвергла себя такому, меня заинтриговали ее мотивы.
- Она же историк. - Наоми придвинулась поплотнее. - Она просто делает свое дело. Чего тут такого необычного?
- Есть кое-что. Ты просто плохо знаешь вейсов. - Раздумья, как половчее пресечь ее нездоровое любопытство, привели к неожиданному озарению. - А хочешь с ней познакомиться?
Наоми, похоже, задумалась. Постепенно на лице ее проступила безразличная улыбка.
- Не-а. Доводилось мне видеть этих вейсов. Они зазнайки, выскочки и не-желаю-вас-знать снобы с задранным клювом. И какая бы она не была башковитая, я-то знаю, что в душе она ничуть не лучше. Может быть, она и кажется более дружелюбной, но это просто часть ее работы, могу поспорить. Не может же она шляться тут и обижать при этом людей, которых хочет изучать. Она просто профессиональный дипломат. И очень хорошо владеет всеми своими выразительными средствами, а в глубине души буквально смеется над нами, вонючками. И она-то тебя очаровала!
- Я же сказал, что меня очень поразила ее преданность делу. Я не сказал, что она меня очаровала.
Наоми теперь была очень довольна собой.
- А она, наверное, рассказывает о тебе у тебя за спиной, отпускает всякие замечания о людях в целом, когда связывается с другими вейсами. Они же такие, ты знаешь. Любят посплетничать. Не то, чтобы другие из Узора чем-то отличались - все они не лучше, начиная с массудов и кончая лепарами.
- Ну, лепары-то слишком тупы, чтобы насмехаться, - возразил он.
- Ты знаешь, что я хотела сказать. Они все молча смотрят на нас сверху вниз. Да и ладно, главное, они нас уважают. Но вейсы при этом еще и так высокомерны, что так и хочется схватить такого за клюв и держать, пока он не посинеет.
- Вейсы на всех смотрят свысока, а не только на Человечество. - Неван высвободил руку для плавного жеста. - У них такая культура - форма превыше содержания.
Нижняя губа ее приоткрылась, глаза сощурились.
- Насчет формы и содержания, полковник… - Она прижала его к себе, и на какое-то время он с радостью забыл о проблемах, связанных с не в меру настырным историком.
Глава 10
- Зачем вы меня сюда привели? - Лалелеланг со своим как всегда включенным рекордером исправно фиксировала обстановку.
Они стояли над обрывом на самой северной оконечности мыса, ограничивающего глубоко уходящую в сушу бухту, в которой была построена укрепленная база Узора. Единственное судно на воздушной подушке причаливало к посадочной платформе. Оно прижималось к скалам в поисках укрытия. В семидесяти метрах внизу зеленые волны чемадийского моря разбивались о гладкое лицо скалы из блеклого гранита. С гребней яростных валов срывались брызги, пробивающиеся через край, и мочили ее перья. Она знала, что ее спутника это, судя по всему, не волнует. Люди способны переносить весьма значительные перепады погоды.
Двухместный слайдер был припаркован у них за спиной, готовый в любой момент доставить их обратно на базу. Полковник Неван Страат-иен придвинулся так близко, что она ощущала массивность его туши. От такой близости ей стало неспокойно, но она сдержала стон.
- Я подумал, что вам может оказаться полезно посмотреть на базу в целом. Как бы обрамить этим всю полученную вами информацию. Кроме того, здесь, наверху, очень красиво.
- Я согласна, но мои интересы лежат в сфере межличностных взаимоотношений. - Она махнула намокшим крылом. - Пейзаж - как в учебнике. Что же касается его эстетики, то я способна лишь абстрактно восхищаться той беспорядочной грубостью, которую вы, люди, похоже, находите столь привлекательной. Будучи представителем Вейса, я предпочитаю ландшафты, которые со вкусом приведены в порядок в соответствии с нормами цивилизации.
Они были совершенно одни. База работала далеко не первый день, и панорама с этой точки уже не таила в себе новизны. У горизонта, ему показалось, можно было различить несколько гигантских головоногих, которых в это время года можно было регулярно наблюдать в процессе сезонной миграции на юг. Они передвигались толчками, втягивая и выбрасывая тяжелые расщепленные хвосты, а короткие щупальца были опущены, как выдвижные кили старинных судов.
Прибой гремел, разбиваясь внизу о скалу.
Несмотря на то, что привели его в это место вполне прозаические причины, она подумала, что нынешнее его местоположение несет нездоровое сходство со сценами из старинных мелодраматических сказочек, на которых разгорелись драмы любви и мести. Он поймал себя на том, что пристально разглядывает вейса со спины: длинные, едва скрыты одеждой ноги, заканчивающиеся обутыми в сандалии трехпалыми лапами; все обвешанное украшениями, оперенное тело; длинную гибкую шею. Она тоже наблюдала за миграцией чудовищ, компактный рекордер был зажат в гибких кончиках правого крыла. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что весит она меньше тридцати килограммов.
Вейсы разучились летать миллионы лет тому назад. И если ее столкнуть с обрыва, то атавистические перья, конечно, способны замедлить скорость падения до той степени, чтобы она не разбилась насмерть о скалистые выступы внизу. Она ведь полушутя рассказывала о некоторых способностях планировать. Но в шок она непременно впадет. И - подобно большинству представителей Узора - вейсы не умеют плавать. Первая же большая волна, ударившаяся о гранит, покончит со всем. Никому и в голову не придет, что она может выжить. Тело разнесет на куски и раскидает по морю.
А на краю обрыва нет никаких предохранительных заграждений, никакой предупреждающей разметки. Скользкий уступ, резкий порыв ветра могут легко вмешаться в судьбу такого хрупкого существа. Само собой разумеется, он будет пытаться спасти ее, но у него ничего не выйдет. Недовольство последует, но расследование - никогда.
А если она будет сопротивляться, что даже и представить трудно, одно неуловимое движение руками - и шея ее сломается, как пластмассовая соломинка. А всепоглощающий океан уничтожит следы истинной причины смерти.
Он оглянулся назад. Они по-прежнему были совершенно одни, как и в момент прибытия. Пальцы его напряглись. Несмотря на его физическую близость, она не отодвигалась от него. В конце концов, она ему полностью доверяет. А почему бы нет? Какая может быть разумная причина, по которой офицер людей захотел бы причинить вред историку вейсов?
Причина таится у него в мозгу; практически, составляет его неотъемлемую часть. И даже заподозрить об этой его составной части ей нельзя позволить.
Он знал, что сестры по триумвирату будут горевать о ней. Но она сама ему говорила, что не спаривалась и потомства у нее нет. - Она - изгой общества Вейса. И известие о ее кончине вызовет больше профессиональных, чем личных соболезнований.
Он подошел к ней еще на шаг. Далеко внизу бились о голые скалы неугомонные волны. Не было никакой нужды приближаться тайком, и когда голова ее на длинной шее повернулась в его сторону, он этого ожидал. Большие голубые глаза начали расширяться, перья задрожали - жест, наверняка сказавший бы очень о многом другим вейсам.
Руки он по-прежнему крепко прижимал к бокам. Ему нужно знать наверняка.
- Вы мне очень много рассказывали о своей работе. - Он почувствовал, как она нервничает, и стал давить еще сильнее, пользуясь той частью своего разума, тайну существования которой стремился одновременно сохранить. - Но у меня такое чувство, что нечто из вами открытого или заподозренного вызывает у вас особый интерес. Что-то, о чем вы не чувствовали возможным мне рассказать, несмотря на все наши совместные разговоры и проведенное вдвоем время.
Она слегка пошатнулась, не способная и далее сопротивляться мысленному проникновению - в точности, как любой массуд или с’ван.
- Нет, я… - Она заморгала, будто начала действовать инъекция какого-то мощного препарата. - Да, вы правы, полковник Неван. Есть такое.
Вот оно, подумал он напряженно. Будет совсем не сложно свернуть эту тонкую шею, подхватить легкое тело и швырнуть с обрыва. Быстро мелькнут переливчатые перья, блестящие бусы - и все будет кончено. Всего мгновение - и все его тревоги и сомнения рассеются, исчезнут вместе с ее телом в кипящем море. Тогда и oh, и Коннер вздохнут, наконец, спокойно.
Но сначала он хотел услышать это от нее.
- Ну, - продолжал он неослабевающий напор, - и что это? - Он навис над ней.