Глава 4
Ален Парсел возвратился в свою однокомнатную квартиру в половине десятого вечера. Дженет встретила его на пороге.
- Ты поел? - спросила она, и сама же ответила:
- Нет, конечно.
- Нет, - признался он, входя в комнату.
- Сейчас что-нибудь состряпаем. - Она переключила электронное устройство, вмонтированное в стену, и вернула на место кухню, которая исчезла в восемь часов. Через несколько минут на плите уже жарилась "аляскинская форель", и по комнате поплыл почти натуральный аромат. Дженет надела фартук и принялась накрывать на стол.
Ален развалился в кресле и раскрыл вечернюю газету. Но он так устал, что не мог читать, и отложил газету. Беседа с Идой Низ Хойт и Сью Фрост длилась три часа. Необычайно тяжелая беседа.
- Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? - спросила Дженет.
- Попозже. - Он поигрывал кубиком сахара на столе. - Как Книжный Клуб? Сэр Вальтер Скотт написал еще что-нибудь хорошее?
- Нет, увы, - коротко ответила она, подражая его тону.
- Ты считаешь, нам не хватает беседы с Чарлзом Диккенсом?
Она отвернулась от плиты и взглянула на него.
- Что-то случилось, и я хочу знать что.
Ее настойчивость заставила Алена смягчиться.
- Наше Агентство пока не сочли гнездом порока.
- По телефону ты говорил, что находишься в Т-М, а в Агентстве произошло что-то ужасное.
- Я уволил Фреда Лади, если это можно назвать ужасным. "Форель" еще не готова?
- Нет, еще минут пять.
- Ида Пиз Хойт предложила мне место Мэвиса.
Директора Телемедиа. Все устроила Сью Фрост.
Некоторое время Дженет молча стояла у плиты, потом вдруг заплакала.
- Черт возьми, почему ты плачешь? - удивился Ален.
- Не знаю, - всхлипнула она. - Мне страшно.
Он машинально продолжал играть кубиком сахара, который раскололся на две половинки, и Ален начал превращать их в сахарный песок.
- По правде говоря, удивляться тут нечему. Этот пост всегда занимали руководители Агентств, а Мэвис за последние несколько месяцев совсем выдохся. Восемь лет отвечать за мораль - слишком тяжело.
- Да, ты… говорил… что ему надо уходить. - Она достала носовой платок. - В прошлом году ты так сказал.
- Вся беда в том, что он не хочет оставлять свою работу.
- Он знает?
- Сью Фрост сказала ему. Он пришел к концу совещания. Мы вчетвером пили кофе и обсуждали ситуацию.
- Значит, все решено?
Ален вспомнил, какое лицо было у Мэвиса, когда он выходил из кабинета, и ответил:
- Нет, не совсем. Мэвис сложил с себя обязанности. После кое-каких формальностей. Обычный протокол. Годы честной службы, преданность принципам Морального Обновления. Потом мы с ним немного поговорили в холле. - На самом деле они прошли вместе с четверть мили от здания Комитета до дома Мэвиса. - У него есть участок земли на какой-то планете в системе Сириуса. Там много коров. Мэвис утверждает, что по вкусу их мясо невозможно отличить от земного.
- Что же еще не решено?
- Возможно, я откажусь.
- Почему?
- Не хочу загнуться через восемь лет. Мне совсем не улыбается, получив отставку, оказаться в каком-нибудь Богом забытом захолустье за десять световых лет отсюда.
Дженет спрятала платок в нагрудный карман и выключила печь.
- Однажды мы уже говорили об этом - три года назад.
- И что мы решили? - Он вспомнил, что они решили. Они решили решать, когда придет время, - ведь оно могло не прийти вовсе. Тогда Агентство только открылось, и Дженет опасалась скорого краха. - Глупо делать вид, будто это непыльная работа. Она отнюдь не такова и никогда таковой не была. Ни у кого нет сомнений на этот счет. Не знаю, почему Мэвис взялся за нее. Может, по моральным соображениям?
- Служение обществу…
- Беззаветное служение Моральным принципам.
Высшая форма самопожертвования, Омфал всей этой… - Он запнулся.
- Крысиной возни, - закончила Дженет. - Наверное, и зарплата больше. Или меньше? Ну, конечно, это неважно.
- Моя семья долго карабкалась наверх, - задумчиво произнес Ален. - И мне тоже пришлось пробиваться. Тут есть к чему стремиться, есть цель. И мне не жаль усилий, затраченных на те пакеты, которые я делал. - Прежде всего он имел в виду пакет, который ему возвратила Сью Фрост. Притча о погибшем дереве.
Дерево погибло, лишенное связи с Землей. Вероятно, многие считали Морак этого пакета недостаточно вразумительным. Но для Алена он был совершенно ясен: человек изначально несет ответственность за своих ближних, и именно они определяют его жизнь.
- Я знаю двух людей, которые поселились среди Руин на Хоккайдо. Там нет ничего живого, и все заражено. Они знают, что их ждет. И все же Гэйтс и Шугерман скорее умрут, чем вернутся сюда. Если бы они вернулись, им пришлось бы стать общественными существами, пожертвовать какой-то частью своей неповторимой и невыразимой личности. И это, конечно, ужасно.
- Но ведь они живут там не только поэтому, - возразила Дженет таким тихим голосом, что он едва расслышал. - Наверное, ты забыл. Я ведь тоже там была.
Один раз ты взял меня с собой. Когда мы еще только поженились. Я хотела посмотреть.
Ален вспомнил. Но это казалось ему не столь важным.
- Возможно, так они выражают свой протест. У них есть какая-то идея, к которой они хотят привлечь внимание.
- Они жертвуют жизнью.
- Для этого не требуется особых усилий. И их всегда можно будет спасти с помощью быстрого замораживания.
- Но, умирая, они указывают на что-то важное. Тебе не кажется? - Она задумалась. - Майрон Мэвис тоже на что-то указывал. Может, даже на то же самое. И ты, наверное, чувствуешь что-то, когда у них бываешь, тебя все время туда тянет. И вчера вечером ты опять там был.
Он молча кивнул.
- А что сказала миссис Бирмингэм?
- Меня заметил "малыш", - почти равнодушно ответил Ален, - и теперь мое поведение будет обсуждаться в среду на собрании жильцов.
- Из-за того, что ты там побывал? Но ведь ты делал это много раз.
- Может, раньше они меня не видели.
- А то, что было потом, "малыш" видел?
- Будем надеяться, что нет.
- Про это есть в газете.
Ален схватил газету и на первой странице увидел крупный заголовок:
"ОСКВЕРНЕННЫЙ ПАМЯТНИК ШТРАЙТЕРУ.
ВАНДАЛЫ В ПАРКЕ.
ИДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ"
- Это был ты, - почти прошептала Дженет.
- Да, - согласился Ален. Он еще раз перечитал заголовок. Действительно, это был я. И мне потребовался всего один час. Краску я оставил на скамейке.
Очевидно, они ее нашли.
- Да, там про нее упоминается. В шесть часов утра увидели, что стало со статуей, а в шесть тридцать нашли банку с краской.
- Что они еще нашли?
- Лучше прочти сам.
Ален разложил газету на столе и принялся читать.
"ОСКВЕРНЕННЫЙ ПАМЯТНИК ШТРАЙТЕРУ.
ВАНДАЛЫ В ПАРКЕ.
ИДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ
Нъюер-Йорк, 8 октября (Т-М). Полиция расследует преднамеренное повреждение, нанесенное статуе Майора Юлия Штрайтера, основоположника Принципа Обновления и вождя революции 1985 года. Установленный в Парке Морака монумент выполнен из покрытого бронзой пластика другом и соратником Майора, Пъетро Буетелло, в марте 1990 года. Повреждение, охарактеризованное полицией как преднамеренное и целенаправленное, было произведено ночью. Парк Морака никогда не закрывается, поскольку представляет собой моральный и духовный центр Ньюер-Йорка".
- Когда я пришла домой, газета уже лежала в почтовом ящике. Как всегда, я прочла ее, пока обедала.
- Вот почему у тебя такой испуганный вид.
- Нет, совсем не потому. Они могут только выселить нас, или оштрафовать, или отправить тебя на год в тюрьму.
- И лишить наши семьи права жить на Земле.
Дженет пожала плечами.
- Мы бы выжили. И они все бы выжили. Я просидела одна в квартире три с половиной часа и все думала. Сначала мне показалось… - она задумчиво нахмурилась, - случилось что-то необычное, и сегодня утром мы оба это поняли: на твоих ботинках была грязь, и трава, и красная краска. Но никто не видел тебя.
- "Малыш" кое-что заметил.
- Но не это. Иначе тебя бы давно арестовали. Наверное, он видел что-нибудь другое.
- Не знаю, сколько им понадобится времени, чтобы меня выследить, мрачно проговорил Ален.
- Но откуда им догадаться? Они будут искать людей, потерявших право на жилье, или тех, кого насильно возвращают в колонии. Или выродков.
- Терпеть не могу это слово.
- Ну, эмигрантов. Но при чем здесь ты? Человек, достигший таких вершин, который провел вчерашний вечер в обществе Сью Фрост и Иды Пиз Хойт. Это же не имеет никакого смысла.
- Действительно не имеет, - согласился Ален. - Даже для меня самого.
Дженет подошла к столу.
- Я не могу понять. Выходит, ты сам не знаешь, почему так сделал?
- Понятия не имею.
- О чем ты думал?
- У меня просто появилось желание. Ясное, непреодолимое желание разделаться со статуей раз и навсегда. Мне потребовалось полгаллона краски и механическая пила. Пила лежит на своем месте - в мастерской Агентства, только без полотна. Полотно сломалось.
Я уже несколько лет не пилил.
- Ты помнишь, что ты сделал?
- Нет.
- Ив газете ничего толком не сказано. - Она простодушно улыбнулась. Во всяком случае, ты неплохо потрудился.