- А ну!.. - Щербатый махнул рукой.
Новая водяная плеть коротко свистнула, хлестко ударила по кустарникам, косо срезав макушки, взметнув ворох листвы, и разбилась фонтаном безобидных брызг о мертвяка. Мокрый и обсыпанный белыми лепестками покойник заворчал со знакомым неодобрением.
- Господа маги, да что же это?.. - Интендант, словно забыв об одышке, прытко устремился к своему лохматому коньку, но тот пятился, хрипя и задирая голову.
- Давай я…
Вторая плеть разлетелась так же бесполезно. Ну если исключить из списка благодеяний отлично политый белошип.
Уж господам ученикам мага следовало знать, что нежити вода страшна разве что проточная. Хотя, говорят, мастер-водяной запросто нашинкует даже дракона струйкой пресной воды. Но то мастер…
Кстати, о мастерах!
- Где учитель? - эхом откликнулся младший из водников.
- Не докликнем!..
Да уж. Гиппогриф и его всадник безнадежно скрылись из виду.
Щербатый натужно скривился и махнул теперь уже двумя руками, крест-накрест. С пальцев сорвалась мелкая, ярко блеснувшая шрапнель льдинок. На этот раз удачно. Мертвяк качнулся и едва не опрокинулся, когда колотый лед нашпиговал его скудную плоть.
- Ага! - обрадовался щербатый.
Плохо он знает этого упрямого неупокойника. Но теперь ему представится шанс познакомиться с ним получше, а остальным не стоит ему мешать.
Остальные - это толстяк-интендант, догнавший свою лохматую лошадь и наблюдавший за столкновением издали, и Брюс, благоразумно отступавший в кустах на другой стороне дороги ровно до тех пор, пока кусты перестали именоваться придорожными.
За спиной свистело и взрыкивало. Один раз в разрыве древесных крон Брюс даже успел увидеть неурочную радугу. Но любоваться работой профессионалов он предоставил исключительно интенданту, а сам задержался лишь на несколько минут, чтобы выжать насквозь вымокшую одежду.
Что ж, признаем использованное заклятие непригодным для успокоения активной нежити.
Брюс мысленно сделал пометку на пестрой странице давно сгинувшей в пожаре книги.
* * *
- …К баронессе-то гости пожаловали. - Тетка в пестрой тростниковой шляпе, восседавшая на облучке телеги, лениво тряхнула вожжами и покосилась на товарку, что сочно хрупала яблоком рядом.
Еще пять доверху наполненных корзин источали медовый яблочный аромат за их спинами, в телеге. Кроме ранних яблок там же стояла еще пара клеток, накрытых полотном. В клетках явственно скрежетало.
- Кто ж такие? - подхватила разговор обладательница яблока, обмахиваясь краем платка в свободной руке.
Было жарко. Ветер чуть дышал. Невесомые сети, расставленные вдоль дороги для ловли воздушных рыб, едва колыхались, а уж поплавки-флюгеры и вовсе не шевелились.
- Настоящий маг из округа. У меня свояк на переправе, так он грамоту видел. Хотя и без грамоты мага от человека за так отличишь!
- Да неужто? С баронессиной дочки, что ли, опять выписали проклятие снимать?
- Бедняжка… - Вожжи легонько щелкнули, понукая лошадей, а возница слегка пригорюнилась в тени широкополого шляпного конуса.
Тяжкая доля баронской дочки заняла ее на пару яблочных укусов, сделанных ее бессердечной товаркой.
То, что на молодой наследнице баронессы лежит проклятие, знали в округе все. Вот только никто не знал, в чем именно заключается это проклятие. Поэтому во время нечастых выездов девицы в народ подданные забывали вовремя поклониться, увлеченные поиском следов проклятия на юной повелительнице.
Да уж не такой и юной, если честно. Девицам из знати и в семнадцать уже поздновато отчий кров покидать…
- Баронесса-то уж, небось, и не надеется дочку замуж сбагрить. За двадцать девке, а все никак… - Яблочница ловко сплюнула зернышко, угодив в замешкавшуюся воздушную рыбину. - Последний-то из претендентов скоренько ноги, говорят, унес. Вроде, аж с Мокрой земли заманивали посулами… А он сбег.
- Снова в тину свою нырнул. Небось, климат ему наш не по душе пришелся.
- Или дочка баронская… Бедняжка, - повторила возница с какой-то иной интонацией.
- Я слыхала, что одного из претендентов она вот прямо при всем честном народе спросила, а верно ли, что его нос так же крив, как его… э-э, мужское достоинство?
Собеседницы с удовольствием захихикали, спохватившись лишь, когда вспомнили о присутствии пассажира.
- Не поймешь, чего ей надо. - Тетка сплюнула то ли очередное зернышко, то ли дежурное заключение.
- Говорят, у нее душа каменная, и в этом ее заклятие. - Шлепнули в ответ вожжи по лоснящемуся лошадиному крупу.
- Неудивительно, что от нее женихи шарахаются. - Любительница яблок со вкусом хрупнула, ставя в теме сочную точку.
- Почти приехали! - заверила Брюса тетка на облучке, повернувшись. В тени шляпных полей ее лицо казалось почти черным, а зубы - ярко-белыми. Такие шляпы привозили с дождливых земель. Там их носили вместо зонтов круглый год.
Брюс вежливо кивнул. Старая, еще с допотопных времен и оттого прочно заговоренная дорога покатилась вниз с холма. Отсюда уже стало различимо и все селение в долине, окаймленной с одной стороны мрачноватым лесом, с другой - цепью пологих гребенчатых гор.
Как Стогоры опасались разрастись настолько, чтобы их обозвали городом (и заставили платить повышенные налоги), так и гряда возвышенностей переросла звание холмов, но не решалась превратиться в полноценные горы. Зато их было много. Сто - не сто, но не меньше трех десятков.
На одной из гор, на скальной проплешине, маячил упитанный баронский замок, защищенный каменным драконом. Примерно раз в месяц гранитные складки приотворялись, недели две мутный глаз равнодушно озирал окрестности, и замшелые веки снова смыкались. То ли дракон изредка вспоминал о своих обязанностях, то ли просто длинно моргал.
После Триединой войны и ссоры воздушных и земных магов каменному дракону не взлететь больше. Да и представить эдакую махину в небесах было жутко.
- А торговля хорошо пошла сегодня. - Тетки переключились на дела насущные, любовно окинув взглядом корзины и подскакивающие клетки.
- Ой, надолго ли… - Собеседницы дружно вздохнули. - Лето только началось, а палит-то как!..
Теперь уже все трое посмотрели на восток, где над горизонтом небо воспаленно багровело. Солнце еще не скатилось за горы, но его уже почти нельзя было различить в кирпичного оттенка дымке. Закатное зарево сгинуло в этом багрянце бесследно, как акварель в крови.
Брюс знал, что это иллюзия, но все равно казалось, что оттуда тянет, как из печи, жаром.
- Торф опять гореть станет, - напророчила любительница яблок, поперхнулась и закашлялась.
- И выжарки с пустошей полезут. Может, для того мага зазвали?
- А что он против выжарок?
- Эх, не зря люди к Золотым землям перебираются, скоро тут и вовсе житья не станет!
- Да кто ждет их на тех Золотых землях?
- Главное, зацепиться. Там, болтают, и последний бедняк в золотых ботах по золоту ходит.
- Жестко, небось. Не растопчешь, - усомнилась практичная слушательница. - Эдак все ноги в кровь собьешь.
- Ниче! Авось притерпишься. Если уж пятки в кровь стирать, так всяко лучше золотом, чем свиной кожей.
- По мне так и здесь неплохо… Вот только бы пекло поменьше. Муж у меня из города водопляс заказал, дорогущий! - с притворным оханьем, густо замешанным на затаенной гордости за расточительство супруга, тетка победно глянула на товарку.
Та ее разочаровала.
- Да был у меня водопляс. Заговора на неделю хватило, а потом скакать перестал и вместо воды только пыль выплевывал… Не для нашей жары та игрушка, только половики все полиняли.
- Фирма хорошая… С гарантией, - не сдавалась огорченная собеседница. Поджала губы, в сомнении покосившись на небо, безжалостно расплавленное солнцем.
- Спасибо, что подвезли! - Брюс спрыгнул с телеги, на краю которой трясся почти час.
Добрые тетки подобрали пешехода, когда Брюс возвращался из Мокромхов, самого близкого к Стогорам города. Пешком, впрочем, было бы ненамного медленнее, чем на неторопливой телеге.
- Может, яблочек? - предложили щедрые попутчицы, забыв о досаде на ненадежных производителей магических безделушек.
Брюс отрицательно покачал головой. Что ему действительно хотелось, так это узнать, кто у них так настойчиво шебуршит в клетках.
…И все равно, как ни сокращал он путь, добираться пришлось в сумраке. Лишь край небес огненно тлел, да над центром Стогоров подрагивало оранжевое марево фонарей. Зато крайние улицы тонули во тьме. Тут ложились рано.
Зашуршали сухими ветками деревья Окраинного сада. Еще несколько лет назад здесь вызревали отличные яблоки, а теперь их приходилось привозить. Но деревья, даже не зеленеющие по весне, хозяин сада Дугонь не вырубал из суеверия.
Ну, теперь только пересечь улицу Мятную, и цель достигнута…
Дом в конце переулка был самый большой и добротный. А черенки для высаженных вокруг него роз возили из оранжерей с Золотой земли. И шипы у этих трепетных цветочков - размером с фалангу пальца. Брюс оставил на этих шипах не один клок своих штанов.
Здесь проживал лекарь Фомн со своей дочерью Аянной. Вон то окно на втором этаже - ее комната. А света в нем нет.
Брюс замешкался, засунув руки глубоко в карманы. Левый был пуст, если не считать травяной трухи, зато в правом прохладно запуталась меж пальцами металлическая змейка. Золотое ожерелье с самоцветами, обменянное сегодня в Мокромхах на монету эпохи Земледержца Огняна.
Монета жгла Брюсу ладонь, и это был самый разумный способ от нее избавиться. Как можно быстрее.
- Эй! - Стукнул тихонько ставень сверху. - Хватит сопеть, лучше помоги!