* * *
Крикс облизнул шершавым языком ссадину на губе имутным спросонья взглядом посмотрел на сидевших возле стола людей. Здесь былиСайрем, Ласка, Шестипалый с ворохом бинтов на голове и сгорбившийся, разомпостаревший Берес с согнутой рукой на перевязи.
- Коадъютор жив? - собравшись с мыслями, осведомилсяРикс. Слова царапали сухое небо, словно мелкий гравий.
- Я же говорила, что он первым делом спросит про этогоАйрема, - сказала Ласка остальным. И, развернувшись к Риксу, обстоятельноответила - В городе говорят, он еще жив. Надеюсь, это правда. Вчера вечером яподнималась в Тровен, чтобы разузнать подробности, нарочно для тебя. Но то, чтопересказывали в караулках - это только слухи, точно никто ничего не знает.
В словах разведчицы была какая-то тревожнаянеправильность. Собравшись с мыслями, "дан-Энрикс" уточнил:
- А сколько я проспал?
- Почти целые сутки.
Сутки!.. Раньше Крикс просто не поверил бы, чточто-нибудь подобное возможно. Несмотря на это, выспавшимся он себя отнюдь нечувствовал. Глаза слипались, голова так и клонилась на подушку. Их сражение заТровен словно отдалилось от него и сделалось похожим на какой-то давний сон.
- Есть будешь? - спросил Берес - Мы тут тебе кое-чтооставили.
- Спасибо, нет, - ответил Крикс. Сейчас ему былопротивно даже думать о еде. - Где мы находимся?
- В чьем-то брошенном доме в Зимнем городе. Рядом ещепристройка - судя по всему, кожевенная мастерская. Ты разве не помнишь, каквчера нас разместили здесь?..
- Помню, - ответил энониец неуверенно. Ондействительно кое-что помнил. Как шел по идущей под гору узкой улице вместе сповстанцами из Братства. Потом были большие красные ворота… узкая темнаялестница, ведущая наверх - все это вспоминалось ему смутно, словно он былсовершенно пьян. А впрочем, он и шел, как пьяный - задевая косяки и спотыкаясьна каждой второй ступеньке. На втором этаже было всего две комнаты, и частьповстанцев должна была лечь на чердаке. Крикс собирался прихватить соломенныйтюфяк и пойти вместе с ними, но Берес сказал, что если кто-нибудь и заслужилнормальную постель, так это он. Крикс кое-как стянул с себя кольчугу, повалилсяна кровать, успел почувствовать, что рядом присоседился кто-то из Братства -может, Ильт, а может, Клест… И все. Дальше он ничего уже не помнил.
Мэлтин мертв, - подумал он. И Лис, и Язь, и одноглазыйДаррек… В общей сложности - тринадцать человек, погибших в схватке заТронхейм.
От этой мысли захотелось выть - бессмысленно, на однойноте, как скулит попавший в капкан зверь.
Крикс встал. Собравшиеся у стола внимательно смотрелина него, как будто ожидая, что он теперь скажет или сделает. Ласка считала, чтоон первым делом спросит про мессера Ирема. Может быть, его товарищи уверены,что он сейчас помчится выяснять, что стало с коадъютором?.. По правде говоря,он с радостью бы так и поступил, и просидел бы у постели раненного до тех пор,пока тот не придет в себя… Вот только шансы, что его пропустят в Тровен, былиисчезающе малы. Гвардейцам Альто Кейра наплевать, что он когда-то былоруженосцем коадъютора, зато о том, что их сеньор не любит Рикса, им навернякаизвестно.
Энониец вдруг почувствовал себя невероятно грязным иуставшим. Захотелось снова рухнуть на кровать, забыть про все на свете ипроспать как минимум до вечера. А лучше вообще не просыпаться, - промелькнуло вголове.
"Да перестаньте уже на меня глазеть!.." -подумал Рикс, подвязывая волосы тесьмой, чтобы они не лезли на глаза. Онприкусил язык, чтобы не сказать это вслух. Нужно держать себя в руках. Едва лиостальным намного легче, чем ему. И он не облегчит им жизнь, если даст выходсвоему отчаянию и раздражению.
Несвежая рубашка неприятно липла к телу. Залезть бысейчас в горячую воду, смыть с себя всю эту грязь и пыль, переодеться во всечистое…
"Мэлтина с Дарреком убили, а я думаю про чистуюрубашку" - подумал "дан-Энрикс", морщась от презрения к себе.
- Ласка… ты знаешь, где похоронили Дара с Мэлтином?- спросил он.
- Вместе со всеми остальными, под стеной Зимнегогорода, - ответила девушка, ничуть не удивившись. - Там до ночи жгли костры,чтобы отогреть землю, а сейчас копают общие могилы. Остальные наши там же,помогают перетаскивать убитых. Кроме Пчелоеда - он встал засветло и ушел вгоспиталь, сказал, что там сейчас нужна каждая пара рук. Я только что ходилаотносить ему еду.
Крикс ощутил внезапную досаду. Все были при деле -кроме разве что слепого Сайма и двух раненных, вынужденных оставаться здесь. Итолько он один, словно король, полдня продрых без задних ног…
- Почему вы меня не разбудили? - хмуро спросил он.
Ласка вызывающе прищурилась.
- Тебя? Да на тебя сейчас без слез не взглянешь.Бледный, словно привидение, а под глазами синяки размером с мой кулак. К томуже, это Пчелоед велел, чтобы тебя не трогали.
Подумав, девушка сменила тон и вкрадчиво, почтипросительно добавила:
- Если не хочешь есть, так хоть выпей вина, а тодействительно всех выжлецов в округе распугаешь.
- Хорошо, - чуть-чуть подумав, согласился Крикс. - Нопосле этого я все-таки пойду к стене.
- А я пойду с тобой, - не терпящим возражений голосомсказала Ласка. И, пока энониец озирался в поисках своей одежды, налила емуполную кружку эшарета. От выпитого натощак вина по всему телу растеклосьприятное тепло, и даже ощущение ужасной пустоты в груди как будто ослабело.Мысль о Мэлтине и остальных погибших не исчезла, но желание кричать и молотитькулаками по стене, не покидавшее "дан-Энрикса" с того момента, как онвспомнил про вчерашний штурм, мало-помалу утонуло в радужном тумане, затопившемего мозг.
"Если так будет продолжаться, то я скоро станунастоящим пьяницей" - подумал он. И натянул прямо поверх рубашки кожаныйчехол, который раньше надевал поверх кольчуги.
С белого зимнего неба падал мелкий снег. Над Тровеномповисла странная, торжественная тишина, только штандарт"дан-Энриксов" беззвучно полоскался в небе над донжоном. Рытье могилобычно доставалось на долю обозников, наемников и слуг, но сейчас под стенамиЗимнего города собрались очень многие из тех, кто принимал участие в недавнемштурме. Впрочем, на сей раз и погибших было столько, что похоронить их всех заодин день было не так-то просто. Ласка взялась помогать переносить убитых, а"дан-Энрикс" взял у одного из пехотинцев заступ и принялсяожесточенно долбить мерзлую землю.
На него оглядывались с удивлением. Многие узнавали внем бывшего оруженосца коадъютора, недавно получившего Семиконечную Звезду, инедоумевали, с чего вдруг такой, как он, решил собственноручно рыть могилы. Всамые первые минуты Крикс невольно обращал внимание на эти взгляды, но потомработа затянула его целиком, и энонийцу стало все равно. Руки у Рикса давноогрубели от меча, но ему уже много лет не приходилось копать землю, и напальцах очень скоро стали лопаться мозоли. Кто-то тронул его за плечо и Криксувидел, что ему предлагают потертые кожаные перчатки, но он только сожесточением помотал головой, так и не посмотрев, кто захотел ему помочь. Онподдевал заступом мерзлые комья земли, и саднящая боль в ладонях доставляла емумрачное, тупое удовлетворение. Он будто хоронил всех сразу - Астера, Кривого,Мэлтина, всех раненных из лазарета под Сокатой и даже казненных"Горностаев". Честь Дарнторна и свои восторженные бредни о войне.
"Только бы мессер Ирем выжил, - думал энониец втакт ударам заступа. - Только бы. Он. Выжил".