* * *
Солано-пасечник жил с семьей на Дальнем хуторе и считал себя самым счастливым человеком на всем белом свете. С юных лет Солано, продолжая дело отца, работал с пчелами от зари до зари. Про себя он их называл не пчелами, а маленькими волшебницами, о которых так много рассказывалось в старинных сказках. Своих "волшебниц" Солано понимал как никакой другой пасечник, поэтому и мед с его ульев никогда не искал покупателей, наоборот, покупатели искали случай приобрести его у владельца Дальнего хутора.
Жена Солано, Элисия, когда они поженились, слыла первой красавицей в этих местах - сам управляющий барона Орландо приезжал свататься к ней. Да и сейчас былая красота женщины отнюдь не увяла. Дочери пасечника, ее звали Мира, шел пятнадцатый год, и уже было заметно: красой, да покладистым нравом девочка пошла в мать. Когда случались поездки на Овражный базар, на Миру все окрестные парни заглядывались. Солано любил сравнивать дочку с песенкой - такая же легкая, веселая, нежная.
Работа по душе, любимая и любящая жена, красавица дочь - Солано все это имел. А что еще человеку надо, чтобы чувствовать себя счастливым? И стоит ли удивляться, что каждый новый день он встречал с улыбкой…
Каждый, кроме последнего. С самого утра Солано не находил себе места - его терзало дурное предчувствие. Предчувствие большой беды. В попытках отвлечься, он суетливо пытался себя чем-нибудь занять: принимался за покосившуюся дверь - надо поправить, не завершив, бросался перебирать нехитрые рабочие приспособления, собираясь в неурочное время идти на пасеку.
А когда появились бандиты, с намалеванными на лицах волчьими мордами стало до боли очевидно - это оно!
Солано вспомнил ненастную ночь, когда из подземного хода появилась Ремина, вспомнил рассказ баронской дочери о захвативших замок разбойниках, ужасную правду о предательстве Яхм-Коаха. Проводы бежавшей из родного дома принцессы и ее спутника были недолгими. Элисия, относившаяся к Ремине как к своей дочери, быстро собрала в дорогу мешок со снедью. Мира, прощаясь с подругой, то и дело вытирала слезы.
У Солано тогда промелькнула мысль, что помощь эта им еще может аукнуться, но не такой был пасечник человек, чтобы из-за угрозы возможной кары предавать доверившихся ему друзей. И вот день расплаты настал.
Солано окинул бандитов долгим настороженным взглядом. Чужаки о чем-то между собой пошептались и подъехали к хозяину хутора. Тот, что был первым, на верхней губе у него смешно топорщился светлый пушок, попросил напоить коня. Солано тотчас принес полное ведро. Конь, опустил голову к ведру, и жадно стал пить. У пасечника проснулась надежда, что может быть беда минует его дом. И в этот момент, посмотреть на заезжих выглянула Мира - гости на хутор заглядывали редко. Солано, повинуясь неясному чувству, повернулся, намериваясь крикнуть, чтобы она возвращалась к своему вышиванию.
Но было поздно. Еще раньше пасечнику приходилось слышать, что человек в своей беспричинной жестокости гораздо страшнее дикого зверя. Однако то, что довелось испытать в этот день ему самому…
Должно быть, именно просыпающаяся, подобно созревающему бутону прекрасного цветка красота девочки, стерла у бандитов ту грань, отличающую человека от чудовища. Обнажив в ухмылке гнилые зубы, один из головорезов соскочил с лошади и кинулся к Мире. Солано, бросив ведро с остатками воды, отважно встал на пути разбойника. Солома, недолго думая, отпихнул пасечника в сторону и схватил девушку за волосы. Мира закричала. На крик дочери из дома выбежала мать. Бандиты, предвкушая потеху, оскалились и принялись грязными шутками подбадривать намерения своего приятеля.
Солома подмял девушку под себя и стал, довольно урча, срывать с нее платье. Он так увлекся этим занятием, что не услышал предупреждающего окрика Птенчика, пытавшегося дать приятелю сигнал о грозящей опасности.
Солано не был воином и не считал себя храбрецом, но когда на твоих глазах происходит такое… В руках у пасечника оказалась здоровенная палка от метлы. Подскочив к негодяю, он от души прошелся по широкой спине насильника.
Громила взревел от боли. Миру он на время оставил в покое, и девушка, свернувшись в комочек на пороге дома, тихонько заплакала. В глазах разбойника заплясали злые огоньки. Спешились остальные "бешеные". Птенчик хрипло произнес:
- Тому, кто осмелился поднять руку на "волка", есть только одно наказание - смерть! И наказание это коснется всей семьи.
Солома, согласно кивая, пробурчал:
- Смерть должна быть долгой и мучительной!
В руках Чико появился кинжал, поигрывая которым он осторожно приблизился к пасечнику, в то время как его приятели с обнаженными мечами заходили ему со спины. Солано, догадавшись, что его пытаются обойти с разных сторон, вновь поднял палку, и с криком ярости бросился на ненавистного Солому. Разбойник отступил и, легко уклоняясь от удара, презрительно хмыкнул:
- Драться с этими мужланами совершенно неинтересно.
В этот момент в спину Солано вонзился кинжал Чико. Тяжело раненый, пасечник упал, однако нашел в себе силы встать на ноги и вновь пойти на разбойников. Тотчас он получил новый удар - кинжалом в бок. На этот раз у истекающего кровью мужественного человека сил подняться уже не хватило.
Но бандиты не собирались так быстро бросать забаву. Умирающего подняли за руки и, обмениваясь смешками, поволокли к дому.
Не в состоянии и дальше терпеть этот ужас, жена "самого счастливого человека на свете" со слезами кинулась на помощь мужу.
Солома, больно щипнув женщину за грудь, швырнул ее на землю, а еще живого Солано, воспользовавшись помощью приятелей, стал прибивать к входной двери найденными в сарае деревянными гвоздями. Прибивал палкой, которой, совсем недавно пытался их остановить пасечник. Гвоздей не хватило. Решение проблемы нашел Чико. "Волк" достал из ножен метательный нож.
- Это тебе за тот удар по спине!
И разбойник со всей силы всадил клинок в плечо несчастного. Тем временем Солома, с радостью обнаружив, что больше опасаться некого, снова навалился на Миру. Девушка, на глазах у которой внезапно рухнул весь привычный для нее мир, даже не пыталась кричать и сопротивляться, лишь плотно закрыла глаза и тихонько поскуливала от боли.
Не встретив отпора, Солома впился зубами в гибкую девичью шейку.
Элисия, увидев, что негодяй вытворяет с ее дочкой, ринулась к сплетенному клубку тел. Ее пытался остановить Чико. Он ухватил несчастную женщину за развевающееся на бегу платье и сильно дернул, желая свалить на землю. Не тут-то было. Желание матери спасти дочь оказалось настолько сильно, настолько отчаянным был ее порыв, что она вырвалась из рук разбойника. На беду не выдержала ткань платья, и женщина, запутавшись в обвивших ноги лохмотьях, упала и покатилась по земле. При виде обнажившихся зрелых женских форм в глазах Чико вспыхнула похоть. Подскочив к голосившей от ужаса женщине, он несколько раз ударил ее по щекам. Элисия на мгновенье замерла и, заглянув в лицо бандита, увидела, что ее ожидает. Она выхватила из-за пояса оседлавшего ее изувера кинжал и всем телом навалилась на острие.
Чико, с разочарованием смотрел на бившуюся в агонии женщину, потом грязно выругался и, брезгливо огибая натекающую лужу крови, направился к Соломе, заканчивающему свои упражнения с дочкой пасечника.
Птенчик, наконец, разделался с Солано, слишком, по мнению "волка", цеплявшимся за свою жизнь, резким ударом кинжала по горлу, и недовольно заворчал - он оказался в очереди третьим. Продолжая ворчать, "волк" направился в сарай, надеясь обнаружить там что-нибудь съестное и знаменитое пиво Солано, сваренное на меду.
Именно это его и спасло. Во всяком случае, на время.
Солома удовлетворенно кряхтя поднялся с притихшей девчонки и ошеломленно замер. Над его головой пронеслось нечто вроде шмеля, и что-то теплое с металлическим привкусом забрызгало его с головы до ног. Солома в недоумении покрутил головой.
За спиной его, шатаясь, стоял Чико, из пустой глазницы которого торчал черенок арбалетной стрелы. Солома зло выругался, в бессильной ярости ища глазами невидимого противника.
Следующее ругательство так и застыло у него на языке. Из кустарника, росшего неподалеку от дома, появился Конан. В руках северянин держал заряженный арбалет.
Солома сцепил зубы. Он был готов драться с дюжиной пасечников и укротить столько же их дочерей, но никак не встречаться здесь с киммерийцем. Откуда взялся на хуторе проклятый варвар?! Разбойник до боли в затылке напрягал мозги над этим вопросом, но от природы был туп и ленив, поэтому все решения среди "Бешеных" принимал Птенчик.
Сейчас он оказался совсем растерянным и беспомощно озирался по сторонам, надеясь на подсказку приятелей. Но Птенчик куда-то пропал, а Чико, старый добрый весельчак Чико, валялся в грязи с пробитым глазом.
Солома, все еще не веря глазам, перевел взор на бездыханное тело приятеля, потом обратно на Конана. Варвар, тем временем, уже успел преодолеть половину разделявшего их расстояния.
Медленно, с величайшим трудом разбойник все-таки сообразил, что стоять столбом на виду северянина, в руках у которого арбалет, а в глазнице приятеля не хватает глаза, может быть довольно опасно. Солома метнулся к лежащей на земле Мире и рывком поставил девушку на ноги. Сама девчонка стоять не могла, и ему пришлось держать ее за волосы. Пожалуй, он несколько перестарался, когда развлекался с ней… Заслонившись телом, точно живым щитом, бандит почувствовал себя увереннее.
- Только выстрели, и ей конец! - с этими словами, Солома попятился к дому.