– Мы явно в Империи, а это значит...
Изабелла, вовсе не разделяющая его тревогу, подхватила.
– А это значит, что мы прошли через пустыню, горы и опять пустыню?
– Хуже, – буркнул её муж и запустил Заклятье Поиска. Некоторое время он ждал, а потом, получив ответ, кивнул своим мыслям.
– Мы прошли ещё и через Серединное море, да изрядно к закату взяли, но хоть убей – не знаю как. И сейчас мы почти на побережье, недалеко от владений барона Кейроса.
– Но, милый мой, – осторожно проговорила его жена, – Ты вроде бы говорил, что в море твоих троп нет?
– То-то меня и беспокоит, – Valle пожал плечами, вновь ухватил лошадей под уздцы и повёл за собой в истекающий искрами седой сумрак. Буквально через несколько мигов густого и липкого тумана они вышли, и перед глазами путешественников раскинулось побережье Серединного моря. Лазурная гладь воды, кое-где покрытая белыми барашками, была столь хороша после, мягко говоря, мрачноватых путей чернокнижника, что девчонки захлопали в ладоши от радости и горохом посыпались из седел.
Остаток дня и вечер прошли в обустройстве лагеря и естественно, самом разнузданном и бесшабашном купании. Впрочем, Кито умудрилась на сегодняшний раз приготовить вполне недурственный ужин, да и величественный закат на чистом от облаков небосклоне дополнил умиротворение своей неторопливой торжественностью и величием.
– Знаешь, дорогой, – заметила Изабелла, прогуливаясь по самой линии успокоившегося к ночи моря под ручку с супругом, – Это Серединное море, пожалуй, мне нравится больше всех.
– Ты ещё не видела Эльфийского Берега, – хмыкнул Valle, – Это на берегу Закатного океана, где земли нашей Империи граничат с владениями перворождённых. Там мы ещё не были.
Изабелла шаловливо подпрыгнула, разбрасывая серебрящиеся в лунном свете брызги воды, заскочила вперёд и, остановившись, положила руки на плечи мужа. Её загадочно сверкающие глаза приблизились, и негромкий голос супруги сообщил ему радостную для обоих, но почти всегда неожиданную для мужчин новость.
– А знаешь, милый, у нас будет малыш...
Замерев на несколько мигов, Valle ласково, осторожно обнял и прижал супругу к себе. Шепнул в любимые, чуть терпко пахнущие морем волосы.
– Ой, какая прелесть... это так неожиданно, Белль. И так ново для меня...
– Ну почему неожиданно? – лукаво мурлыкнула Изабелла, нежно потеревшись виском о его щёку, – Разве мало мы старались и трудились для этого?
Улыбнувшись, он мягко подхватил свою женщину и закружил с ней на руках по влажному, плотному песку. Та раскинула руки в стороны и откинула голову назад, отчего её волосы взметнулись в воздух.
– Я – птица, и любимица ветров! А ты – мой милый сизокрылый птах.
– Ага – стихами заговорила? Да, мы неплохо потрудились, но, по-моему, маловато.
– Так в чём же дело? – Изабелла тут же нежно обняла супруга за шею и, легонько куснув из женского коварства, поцеловала так, что оба чуть не шлёпнулись на песок, – Давай м-м... обновими здешние края? Теряем время!..
Два дня пролетели, как в прекрасном сне. И вот теперь полусонный волшебник стоял перед девчонками, туго соображая, что же тут можно предпринять.
– Мама... – снова захныкала Кито. Глаза Изабеллы тоже предательски блеснули в свете магического светильника.
– Вот женщины, развели тут из ничего сырость, – беззлобно проворчал Valle и чуть не поперхнулся – таким взглядом обожгла его супруга.
Озадаченно размышляя о неисповедимых путях женской души, волшебник отвернулся, пожал плечами и, отойдя, принялся рыться в своей неразлучной сумке с "боеприпасами". Наконец, отобрав то, что ему показалось нужным, он вернулся, неслышно положил ладонь на лоб мечущейся в безвыходном кошмаре девчонки, прошептал заклинание.
– Белль, сходи погуляй, пожалуйста.
Жена дерзко вскинула носик.
– А если я не хочу?
Волшебник вздохнул. Неодобрительно покачал головой, а затем посмотрел на супругу непонятным взглядом.
– У тебя нет выбора. Мне нужно немного поработать. Пожалуйста.
То ли Изабелла поняла, то ли что-то в голосе мужа её убедило – неизвестно. Но всё же она встала и, независимо фыркнув, удалилась с видом оскорблённого достоинства. Кусая от обиды губы, пнула по дороге к ночному морю ни в чём не повинную ракушку, ушибла палец на ноге. И вообще – жизнь сплошной обман!
Мало-помалу, тихо шлёпая по самой кромке воды, Изабелла успокоилась. Подняв глаза к усыпанному неестественно большими и яркими звёздами небу, она привычно нашла Зеркало Андромеды. Видишь ли ты, бессмертная, как меня обижают? И за что?
Мороз продрал по коже, когда Изабелла вдруг услышала из вечности короткий смешок и полный скрытой силы ласковый женский голос.
– Глупышка...
От неожиданности молодая женщина чуть подпрыгнула, а затем села прямо на мокрый, оказавшийся неприятно холодным песок. Обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, и прошептала в вечные, равнодушные небеса.
– Он меня не любит!
В ночном воздухе, прямо напротив, а может быть и меж звёзд, замерцало серебристо-синее сияние. Соткалось в невыразимо прекрасную женщину, и от одного только взгляда бессмертной на душе у Изабеллы радостно зазвенели маленькие серебряные колокольчики. Волна сладкой радости прокатилась по всему телу, заставляя счастливо вскипать и лопаться искристые пузырьки счастья.
– Уверена? Впрочем, если ты хочешь, я могу сделать и так... – чуть нахмурившись, прошептала богиня.
– А... а почему ты откликнулась на мой зов? – наконец Изабелла почувствовала себя как цыплёнок под крылом матери – тепло и защищённо. И так спокойно...
Бессмертная посмотрела куда-то в неимоверные дали, медля с ответом. Затем величественно протянула руку, и пальцы её поправили одну из звёзд, чуть косо висевшую в бездонной черноте неба. Посмотрела опять на замершую на песке Изабеллу и, уже постепенно тая, всё-таки ответила.
– Сейчас только от тебя зависит, пойдёт ли онпо тёмной стороне Силы... – и исчезла, оставив после себя бурю чувств в смятенной душе женщины. И такую кучу вопросов!!!
Пересев на сухой, ещё приятно тёплый от дневного жара песок, Изабелла долго-долго сидела, глядя куда-то в сторону невидимого горизонта. Звёзды отражались в гладком зеркале воды, и если бы кому-то пришлось в этот предрассветный час пройти по пустынному берегу, он увидел бы задумчивую деву, одиноко сидящую на песке. И слабую синевато-серебристую ауру присутствия, постепенно тающую вокруг неё. И почтительно замершего столбиком енота, невесть по каким ночным делам забредшего сюда.
Из прибрежной, таинственно шепчущейся оливковой рощи, где был раскинут лагерь, донёсся взрыв смеха, и очнувшаяся Изабелла явственно различила голосок Кито. Поднявшись, она бросила последний взгляд в сторону уже скрывающегося в море Зеркала, и зачем-то сделала реверанс. Подобрав свою длинную, но лёгкую юбку, она легко пошла к своим, оставляя на песке жемчужно серебрящуюся цепочку следов.
Енот тоже пришёл в себя, и тут же благоразумно удрал, прихватив с собой дохлого краба.
Месяц спустя.
Сэр Морлан, по прозвищу Вепрь, только что выиграл пари. На спор с сэром Генри он одним могучим ударом двуручного меча разрубил пополам тушу двухлетней свиньи. Сам сэр Генри, розовощёкий здоровяк и любимец женщин, оказался чуть менее удачлив – после его удара цель хоть и распалась надвое, но половинки остались соединены куском шкуры с розово блестящей прожилкой сала.
– Вы, сэр рыцарь, сегодня неудержимы! – сосед по владениям хоть и был раздосадован своим проигрышем, но всё же по достоинству оценил мощь и искусность сэра Морлана. Уважительно бормоча что-то в рыжие усы, сэр Генри отсчитал поставленные на кон десять цехинов.
– Я угощаю! – великодушно объявил победитель. Обрадованные солдаты обоих рыцарей, присутствовавшие при заключении пари и проведении состязания, загоготали, бряцая железом доспехов, и принялись пуще прежнего прославлять сэра Морлана.
– "Свинья и сковорода" в вашем селе? – спросил сэр Генри, в предвкушении расправляя усы, – Или "Луна и яичница" в моём?
Его собеседник почесал свой могучий бритый затылок, посмотрел в вечереющее небо и предложил :
– Слыхал я намедни, господа, что на перекрёстке новый трактир открылся. На коронных землях. Поехали туда – погуляем так, чтоб никто не осмеливался устраивать конкуренцию нашим!
С хохотом и сотней солёных прибауток его предложение было одобрено. По межевой дороге отряд довольно быстро добрался до села на перекрёстке у тракта, так и не успев прийти к общему мнению – просто пустить напоследок красного петуха или ещё и трактирщика в колодце утопить. Выяснив у какого-то насмерть перепуганного пейзана расположение заведения, ватага с шумом выгрузилась из сёдел во дворе и, оттолкнув в сторону пытавшегося их увещевать сельского старосту, ввалилась в зал.
Заведение оказалось и впрямь совсем новым. Бревенчатые стены ещё не успели потемнеть от времени и светились той особой медовой желтизной, что так напоминает об осени. Да и пол из свежеоструганных дубовых плах совсем не был ни затоптан, ни залит пивом. К тому же, прислуживающие здесь девки оказались ещё совсем робкими, и не отзывались игриво на пощипывания и сальные шуточки.
– Неужто непробованные? – заржал сэр Морлан, подбоченясь и по-хозяйски оглядывая зал, – Так это у нас враз!
Народу собралось не то, чтобы много, но место вновь прибывшим почти двум десяткам крепких мужчин вряд ли нашлось бы, а посему сэр Генри громогласно потребовал освободить зал для благородных рыцарей и их храбрых солдат.