За время путешествия до одной из деревень, где у "братьев" был "свояк" - так они называли скупщиков награбленного, спутник Рута вспомнил многое. Он вспомнил свое имя - Павул, вспомнил и другие слова. К вечеру следующего дня он уже быстро, даже слишком быстро и поэтому путано, изъяснялся: некоторые обороты речи выдавали в нем человека образованного. Удивила Рута и печать, обнаруженная на шее странника: подвешенный на шнурке перстень из белого нефриона. Замысловатая, тонко проработанная, как у аргенетов, резьба украшала рамку, но не было ни герба, ни титула. Только одно изящно вырезанное, перевитое веткой какого-то растения, имя - Павул.
Павул помнил себя с того момента, как оказался на дороге, по которой не один день шел, питаясь лишь грибами, в изобилии покрывавшими обочину. Завидев путников, он подходил к ним, но Рут оказался первым, кто не отогнал и не убежал от него, а попытался понять. И каждую ночь сновидения, непонятные, столь же замысловатые, как и его печать, уносили Павула в иной мир. Там он жил, там он чувствовал себя гораздо уютнее, чем в реальном, по крайней мере, до тех пор, пока не нашел поводыря в лице Рута.
И видел он во сне, незадолго до встречи с Рутом, как тот поднимается по горной тропе в монастырь, и монастырь этот цвета красного, как кровь. И протягивает Рут ему руку, как бы приглашая. А над монастырем вращается колесница, запряженная золотыми драконами, и восседает на ней младенец, и улыбается младенец, бросая вниз золотые шары.
И как-то само собой получилось, что Рут, превратившись в другого человека, Рута Безымянного, с письмом некоего старца отправился в Красную Обитель.
Так появились около двадцати пяти иров тому назад в Красном Монастыре служка Рут и монах Павул. Не было между ними дружбы, не было и вражды, но, когда бывали они где-либо вместе, проницательный человек мог бы заметить незримые нити, связывающие двух этих людей.
НИКИТ
Незаметно наступил день, и вовсю палило солнце, но монахи не прекращали работы. Осталось разобрать несколько комнат, остались ненайденными три человека: Филон, Моран и Юст, и осталась доля надежды, что они живы и томятся подобно Павулу и Уасили в каком-нибудь из засыпанных помещений.
Жара выдавливала пот. Серые робы работающих намокли и почернели, а мех с водой вскоре опустел. Минах в ста от обвала, со съехавшей части ледника уже бежали ручьи, и теперь не было необходимости ходить к реке, точнее к озеру, которое постепенно разрасталось под монастырем. Вода еще не добралась и до камней, на которых по вечерам любил сидеть Никит: опасность затопления была дальше всех других и поэтому не так страшила обитателей.
Тус закинул на плечо пустой мех и побежал к ручью. Но вдруг, не пройдя и половины пути, он остановился. Что-то на земле, под большим валуном, привлекло его внимание.
- Сюда, сюда! - закричал Тус, обежал валун и принялся толкать его вниз. Пытаться в одиночку сдвинуть камень высотой в несколько минов - для такого безумия должны были быть веские причины.
Эант и Юл оказались первыми, кто подошел к нему. Через минту Эант вернулся.
Там кто-то придавлен. Надо своротить камень.
Теперь к валуну направились все работавшие, прихватив с собой ваги, сделанные из балок разрушенной пристройки.
Лишь общими усилиями удалось перекатить валун на пол-оборота. Под ним оказалась расплющенная, превратившаяся в конечность какого-то водоплавающего зверя, кисть человеческой руки.
- Правая, - определил вслух Никит, - бедный Юст.
- Почему ты думаешь, что это Юст?
Филон, как и Моран, не снимал перстня с печатью, а на этой руке его нет.
- Но Юст тоже всегда носил перстень, - сказал кто-то.
Ученик мага поднял обескровленный предмет, словно это была не кисть человеческой руки, а какая-нибудь высохшая ветка, и внимательно осмотрел место обрыва.
- Мессир, - обратился он к жрецу, - мы не досчитались только троих?
- Да, Филона, Юста и Морана, - ответил Эронт, - всех остальных нашли.
- Так… - проговорил Юл. - Надо поискать выше или ниже - видимо, руку оторвало камнями, а оползень унес тело вниз.
Однако дальнейшие поиски ничего не дали. Никаких следов. Ни капельки крови, ни клочка одежды.
Никит, преодолевая отвращение, тоже поднял и осмотрел руку. И он понял, что привлекло внимание Юла. Рука была раздроблена, но не перебита камнем и оборвана, а отсечена. Не было типичных разрывов, был ровный срез, словно руку отрубили мечом.
Никит подошел к Юлу, продолжающему осматривать землю.
- Что думаешь, уважаемый?
Вместо ответа тот стряхнул красноватую пыль с одежды и спросил:
- Как дела со щитом? Можешь его показать?
Никит упражнялся даже во время работы. Одно другому не мешало. Этим "щитом", а у библиотекаря он был не золотой, а двухцветный: фиолетовый, по наружному краю переходящий в желтый, - Никит научился окружать себя с легкостью необычайной, и, продолжая разговаривать с Юлом, он выстроил его.
- Прекрасно, - ответил Юл, - не теряй. Он может пригодиться.
- Ты о руке? - спросил Никит.
- И о руке тоже.
- Но как же он без руки?
- Плохо знаешь магов, уважаемый. Это для него все равно что для тебя ногти подстричь. Если мы не ошибаемся…
- Но как же он позволил себе потерять ее?
- Видимо, истратил силы на что-то другое…
Никиту показалось, что Юл знал, на что неведомый противник тратит все свои силы.
- Этот обвал и сотрясение - его работа?
- Нет, вряд ли. Теперь ты его переоцениваешь. Обвал, вероятно, работа Судьбы. Называй ее Богом или Богами, но в данном случае я все больше убеждаюсь, что маги к этой катастрофе отношения не имеют. А если и имеют, то очень косвенное.
- А этот человек, маг, что он здесь ищет?
- Не знаю, - ответил Юл, - но что-то ищет.
Юл знал лишь немногим больше. Его отправили сюда охранять. Что конкретно, не мог сказать даже Фэрин, его учитель. Однако наставление было таким: "…храни каждую книгу, храни каждого, не употребляя силы понапрасну, а тем более во зло. Унгол почему-то очень заинтересовался этим монастырем. Я полагаю, их интересует библиотека". Юл сам считал так же. "Неспроста пришлец начал с самого библиотекаря. Может быть, и сотрясение, чтобы создать хаос… Но это все равно что ловить одну хриссу сотней тагов. И почему маг пришел тайно? Любую книгу можно прочесть и даже переписать, не скрывая себя. Или эта книга имеет охранные знаки? Или…"
- Но он ведь не среди нас? - спросил вконец запутанный Никит.
- Нет, вероятно, в горах или в развалинах. Искать его бесполезно. Его можно просто не увидеть.
- Но если он пришел за книгой, то чего же он ждет? Зашел бы да взял.
- Трудно понять. Возможно, книга защищена. Возможно, ему ее не найти. Или ему ее не взять. Возможно, он кого-то боится. Да и невидимость его тоже относительна.
- Как это не взять?
- Ну, как ты, например, не можешь взять струю воды. Или ядовитую хиссу… Давай лучше возьмем по камню. Другие давно работают.
К вечеру жилые помещения были разобраны. В одном из них нашли тело Морана: глыба раздробила ему голову. Вероятно, смерть была мгновенной и легкой. Однако ни Юста, ни Филона обнаружить так и не удалось. И вновь Никита стали одолевать сомнения: не придумано ли им и Юлом некое потустороннее вторжение?
На сей раз, после трапезы и почти беспрерывного двухдневного труда, было решено устроить отдых. Никит наконец вернулся в комнату. Его не оставляла мысль о книгах.
Наиболее древние из них, оригинальные рукописи, где-то около тысячи свитков, он перенес к себе сразу же после первого разговора с Юлом. Как раз, когда он нес последние из них, его и застало сотрясение. И те, с которыми работал аргенет, он тоже попросил приносить из залы к себе. Теперь все стены его комнаты покрывали приветливо выглядывающие из темноты цветные торцы книжных футляров.
"Здесь надежнее", - думал Никит, расставляя свитки, еще вчера принесенные Ксантом: Унна-Теотен, Астакортаон, копии перевода "Песни о творении Уту" и несколько свитков, судя по голубой окраске, из разряда волшебных историй, не очень уважаемого библиотекарем жанра.
"Зачем я расставляю? - подумал Никит. - Ксант сейчас должен появиться. Но не появился бы тот, чью руку мы сегодня нашли… Что нужно этому пришлецу? Магических книг у нас совсем немного, это капля, по сравнению с рунским морем. И в основном это переписанные, общеизвестные магам, тексты. Разве что - рецепты…"
Никит автоматически продолжал перекладывать футляры и невольно вздрогнул, когда хлопнула дверь в общий зал. По характерным пришаркивающим шагам он узнал Ксанта.
Библиотекарь помог Ксанту перенести свитки к пюпитрам.
- Не позволишь, уважаемый, удовлетворить мое любопытство? Мне казалось, волшебные истории - не те книги, которые могут интересовать ученого.
- Э-э… Это не совсем так, - ответил Ксант. - В некоторых из этих забавных историй истины больше, чем в твоем Астакортаоне. Скажи, уважаемый, читал ли ты вот эту чудесную вещицу? - Ксант подал Никиту один из голубых футляров. - Эту вещицу, э-э-э-э… что у тебя так небрежно разбита по нескольким свиткам. На мой взгляд, она стоит половину рунской библиотеки.
"Она! За ней охотится неизвестный маг! Как это я проглядел…" Никит, еле сдерживая нетерпение, попросил развернуть один из свитков. Но вскоре, когда он прочитал несколько страниц, его радость уменьшилась: типичная волшебная история, описывающая путешествие некоего Элга. Никит прокрутил половину свитка, и взгляд его, скользя по изящной калиграмме, зацепил слово, к которому долгое время были прикованы все его мысли.