– Таково решение твоего отца? – Дядя Тибор обожал звучные слова: «информация», «решение» и все такое.
– Да.
– Почему именно собаку? Вот я чего не в силах понять, – бормотал дядя Тибор. – Ох, люди! Сами не ведают, что творят!
Он усадил девочку себе на колени и снова пустился в пространные наставления, как надо воспитывать собак. Собаку нельзя ласкать, потому что собака бациллоноситель. В квартире собаку держать нельзя, потому что от нее повсюду грязь. И вообще, зачем в доме собака! Вот другие же обходятся без собак. Конечно, собака полезна. Но где? На пастбище. От одной даже маленькой овчарки куда больше пользы, чем от сотни подпасков.
Беата слушала с легким разочарованием: ничего нового дядя ей не сказал.
*
Итак, новость о покупке собаки дядю Тибора лишила покоя. Взволнованный, он бродил по саду, останавливался, топтался на месте, срывал одуванчики и рассуждал сам с собой:
«Подожду, пока семья будет в сборе, и тогда сообщу им свое мнение. Я спрошу брата, и пусть он ответит на мой вопрос: взвесил ли он, обдумал ли это решение или принял его наобум? Подумал ли он о гигиене? Сперва они заставили меня присматривать за детьми, что меня, в общем, обременяло. Теперь же приставят к собаке. А с какой стати? У меня гипертония и малокровие. Мне следует больше спать. Спать – пожалуйста. Я сплю! Но ухаживать за собакой – увольте! Это не мое амплуа. Весьма любопытно, почему именно мне, с моей высокой квалификацией, предложили уйти на пенсию? Я же не инвалид войны. Собственно говоря, просто вынудили».
Такую полемику вел Тибор с воображаемым собеседником, когда бессильно волок по траве шезлонг, стараясь его поставить так, чтоб голова его, Тибора, укрывалась в тени.
Что касается ухода на пенсию, то он был, в сущности, прав. Не всякого, кто в рабочее время спит, принято отправлять на пенсию. Его начальнику такое бы и в голову не пришло, но не кто иной, как доктор Керекеш, принял меры к тому, чтоб старика, довольно хилого от рождения, а после смерти жены ставшего особенно забывчивым и рассеянным – на работе он даже засыпал на ходу, и, по глубокому убеждению Керекеша, в аптечном складе его держали только из жалости, – в конце концов проводили на пенсию. Какое-то время Тибор противился, но от споров быстро устал, ибо доводы младшего брата, Тамаша, всегда были вески, разумны и основательны. А старика уже от первых фраз безудержно клонило ко сну. В обволакивающем его дремотном тумане очкастое усталое лицо брата навевало обещание спокойных и долгих снов. Шезлонг в саду, прохладное дыхание легкого западного ветерка, серебристые и темно-зеленые ели, розы, кактусы среди камней, кусты смородины, голубизна небес и белым мотыльком порхающая в траве Беата – вот что окружало его, лишь только он открывал глаза. Но порой эти сказочные видения прорезал лихой разбойничий свист, и Тибору начинали чудиться раскаленные ехидным вниманием черные миндалевидные глаза племянника… «Ох и достанется мне забот со щенком!» – мелькнула в мозгу его мысль, рожденная внезапным и острым раздражением. Но в ту же секунду ему сделалось совестно, потому что и в сонном забытьи его не покидало чувство благодарности к брату, который, конечно, только из любви не поместил его в дом для престарелых и пригласил жить к себе.
Тибор получил комнату с окном на юго-запад. Ему вменили в обязанность присматривать за детьми. Вооружившись терпением, он старался как мог, то есть время от времени собирал информацию у соседей, когда и куда исчез Жолт, так как племянник его был неисправимым бродягой.
Осуждать старика за слишком суровый и даже грубоватый отзыв о племяннике было бы, пожалуй, несправедливо.