«Ловко вывернулась», – подумал он с горечью. Потому что терпеть не мог вот такие прямые, можно сказать, пакостные вопросы.
– Если тебе интересно, могу информировать: нравится, – сказал он брюзгливо.
– Не интересно.
– Тогда для чего… – начал Жолт, желая выбраться за пределы личных отношений.
– Может быть – для кого? Это ты хочешь спросить?
– Ничего я спрашивать не хочу.
– Нет, хочешь. Пойдем. Увидишь на дрессировочной площадке. А на малышню, такую, как ты, я просто не обращаю внимания.
Жолт молчал. Только губы его подергивались. И он коротко свистнул, как обычно, когда кто-нибудь его поучал.
– Ты гримасничаешь, тычешь пальцами в мой живот, – материнским тоном продолжала Ольга, – как пятилетний ребенок.
– Я, знаешь ли… слегка инфантильный.
– Какой? – недоверчиво спросила она.
– Инфантильный! – радостно повторил Жолт. Было ясно, что она этого слова не понимает.
– Это тоже сказал твой папа? – с хитринкой спросила Ольга.
– Нет. Другой человек.
Ольга рванула щенка и легко повернулась, давая понять, что его загадки ее нисколько не интересуют.
– Ты идешь? – спросила она.
Жолт пожал плечами и пошел за ней, стараясь свое внимание сосредоточить на каменистой тропинке.
Пока они шли рядом, у него было странное чувство, что весь он вывернут наизнанку; теперь он брел сзади, и ощущение это исчезло.
Ольга украдкой оглянулась. И мир вокруг Жолта вдруг посветлел: в уголке ее рта он заметил крохотное бурое пятнышко. След был настолько бледным, что объяснить его происхождение было почти невозможно.
– Вытри губы, – сказал он ей тихо.
Она быстро, с досадой схватилась за рот и сразу взглянула на пальцы: на кончике одного остался бледный, ржавого цвета след. Жолт не лгал.
– Рука не болит? – спросила она.
Жолт сорвал с запястья платок.
– Спасибо! – сказал оп.
– Глупый! Я же сказала не потому. Завяжи, завяжи опять.
– Зачем? Все засохло.
Ольга, дожидаясь его, сошла с тропинки, и теперь их головы были вровень. Она поискала на лице Жолта следы обиды, но их уже не было.
– Много с тобой хлопот, – сказала она.
– Много, – сказал Жолт и кивнул.
– Тебя что-нибудь беспокоит?
– Нет. То есть да.
– Что тебя беспокоит теперь?
Жолт задумался и вдруг заметил, что тон у нее стал чуть рассеянный, а глаза смотрят в сторону – на высокого парня в розовой рубашке, который, хвастливо покачивая атлетическими плечами, приближался к ним по тропинке. У ноги его рысьим шагом шла крупная черная собака.
– Ну ладно, хватит допрашивать! – сказал Жолт угрюмо.
– Господи, что случилось еще?! – спросила она.
Но что случилось, она знала, конечно, отлично.
– Ненавижу, когда притворяются.
– Хорошо, хорошо, – стремительно заговорила Ольга, торопясь высказаться прежде, чем парень в розовой рубашке сможет услышать ее слова. – Видишь вон того мальчика с доберманом? Я с ним дружу.
– Не беда. Я ведь справок не наводил, – сказал Жолт, не успев удержать метнувшуюся по лицу его горечь.
– Мальчик что надо. Его зовут Чаба. Берегись добермана, а то схватит сразу!
«Мальчик что надо» наконец подошел, раздвинул их могучими плечами и экономным движением притянул к себе вплотную собаку. Отступив на обочину и сердито сжав губы, Жолт вынужден был слушать почти непонятный ему разговор.
– Ну как? Что ей давали? How do you do [2], Кристи? – сказал парень и почесал голову овчарки.
– Только витамин «В», и все, – сказала с гордостью Ольга, снизу вверх вызывающе глядя на долговязого Чабу.
– А я что предсказывал? Можешь мне верить, – сказал долговязый.
– Я и верю. О чумке и речи нет. А как Сули?
– За ним еще надо понаблюдать.
– Интереса не проявляет?
– Подушка для нюха ничего не дала.
– А ты принес подходящий запах?
– Забыл.
– Зато я принесла.