Витька встревожился и затаил дыхание, ловя каждое слово второго пилота.
- Быр-быр мей дей пыр-быр!
"Япона мать!"
Второй пилот послушно выполнил приказ командира.
- Мейдей, мейдей, это рейс "Пегасус", кто-нибудь меня слышит? Кто-нибудь. Ответьте. Это рейс "Пегасус"…
Командир корабля потянул ручку и двигатели загудели заметно тише.
"Топливо экономят"
В горле у Витьки разом пересохло, а волосы на голове стали дыбом.
"Во попал!"
Егоров посмотрел на свои часы. Настоящий Zenith, которым он очень гордился, показал, что в воздухе они болтаются уже пятый час, а проводница перед взлётом сообщила, что всего они будут лететь пять с половиной часов. Несложный подсчёт, который Витя произвёл в уме, показал, что топлива у них на два часа максимум.
Витька привстал с места и заглянул в окно из-за плеча лётчиков. Впереди, до самого горизонта, было безбрежное синее море.
Егоров сидел, привалившись больной головой к холодному пластику внутренней обшивки салона и тупо слушал как мерно гудят двигатели.
Жжжуу-жжжуу.
Ещё он изучал перфорированный пластик перегородки и причудливый геометрический рисунок на ковре. Больше делать было нечего. В голове, почему то не было ни одной мысли. Вернее, одна мысль была.
"Надо посидеть, жизнь свою повспоминать!"
Но напрягаться с воспоминаниями тоже было лень. За задёрнутой шторкой снова ожили и потихоньку продолжили отмечать день рождения некоей Нади, а из кабины экипажа всё также безнадёжно неслось.
- Это "Пегасус", кто-нибудь меня слышит?
Жжжуу-жжжуу…
Невысокий (они все тут были невысокими) плотный стюард заглянул за штору, убедился, что пассажир ведёт себя тихо и не лезет в открытую кабину к экипажу, подмигнул и достал из шкафа ещё одну бутылочку винца.
- Презент. Комплимент!
- Тешеккюр идирим.
Турок расцвел и достал из шкафчика настоящий стеклянный фужер и тарелочку со сладостями.
"Ну а чего? Один раз живём"
Витька налил себе вина и отсалютовал стюарду фужером.
- …ля! Вашу мать! Вы там що? Все померли що ли? Херсон, Херсон, твою мать, ты меня слышишь?!
Голос, пробившийся сквозь помехи эфира, был зол, громок и имел ярко выраженный украинский акцент. Витька от неожиданности оросил непроглоченным вином дверцу кабины экипажа, а турецкие лётчики в два голоса заорали на английском.
- Это "Пегасус", вы меня слышите?
Эфир озадачено замолк, а затем осторожно, но предельно нецензурно поинтересовался, мол, а не занесло ли нас, хлопцы, в чужое воздушное пространство?
Витька нервно хохотнул и командир корабля вспомнил о сидящем по соседству пассажире.
- Спик?
- Спик!
- Иди сюда. На, - на голову Вите нацепили микрофон и наушники, - говори.
Чего говорить Витька не знал.
- Алё? Вы меня слышите?
В наушниках прокашлялись.
- Слышим вас хорошо. А хто это?
Через пару минут Виктор и турецкие пилоты выяснили, что слышат транспортный Ан-26 ВВС Украины, который взлетел из Симферополя и направлялся в Херсон, но, почему-то, "заблукався". Лётчик, представившийся Петром Александровичем, вслух порадовался тому, что баки у него под завязку и сообщил, что рация у него дохлая, "так шо я зовсим рядом". Командир "Боинга" не раздумывал ни секунды. Витька перевёл, чтоб "Ан" поворачивал прямо на солнце и не менял ни эшелон, ни скорость. Турок ещё больше сбросил скорость и плавно повёл штурвалом. Через несколько минут поиска второй пилот заметил летящий тремя километрами ниже транспортник.
- Ну що? Вижу вас. И дальше то що?
Самым поганым было то, что до своей встречи самолёты летели навстречу друг другу, а значит обоих впереди ждало только море. И на "Пегасе" и на "Аннушке" это понимали совершенно отчётливо.
Радио снова матюгнулось, а затем деловито предложило.
- Станем в круг, а там подумаем.
Семьсот тридцать седьмой плавно заложил правый вираж и закружил на десятикилометровой высоте, под ним, тремя километрами ниже, тем же самым занимался двадцать шестой.
Чем дольше они кружили на одном месте, решая что делать дальше, тем больше мрачнел Гёкхан. У украинского коллеги не было никаких идей, где они находятся и куда им лететь дальше, он лишь честно предупредил, что пролетел почти семьсот километров над морем там, куда как раз и вел свой самолёт Гёкхан. И что аэродромов он там как-то не заметил.
Это было плохо.
- Командир!
Йилмаз щёлкнул ногтем по дисплею радара. Кроме отметки украинцев, на ней появилась ещё одна отметка.
- Вызывай. На аварийной вызывай.
Через десять минут на связь вышли коллеги. Чартер Air Berlin в Даламан с некоторой истерикой в голосе поинтересовался, чего это тут происходит и как из этого дерьма выбираться. В смысле - куда?
Немцы тоже встали в круг, но при этом нервно добавили, что топлива у них совсем мало и решение надо принимать быстро.
Орхан сидел над чистым листом бумаги и напряжённо думал. Все мысли о том, как, каким образом и где они оказались, командир аэробуса просто выбросил из головы, решая главную задачу.
"Русский сюда пришёл с юга, мы с северо-востока, Berlin пришел с северо-запада. Значит у нас два шанса. Юго-запад и юго-восток. Решай куда"
- Командир. Ещё отметка.
Радар показывал, что с запада с приличной скоростью идёт борт. Гёкхан утёр лоб.
- Вызывай. Вызывай его быстрее.
Через три минуты они выяснили, что частный "Гольфстрим" уже два часа прёт по прямой в надежде пересечь непонятно откуда появившееся море и что на его борту совершеннейшая паника. Факи и прочие щиты оттуда в эфир летели густым потоком. Пилот, представившийся Заком, сообщил что на западе нихрена, кроме океана нет и что делать дальше, он не знает.
- Молчать! Слушать меня, это "Пегасус"! Сейчас все, все ложимся на курс сто. Как поняли?
Немец и британец отозвались сразу. Украинец выслушал перевод пассажира и тоже согласился.
- Добре. Удачи всем, хлопцы. Гуд лак, ёлы-палы…
Гёкхан посмотрел на глаз Фатимы и потянул штурвал.
"Удача нам сейчас не помешает…"
Горючего на борту самолёта оставалось на сорок пять минут полёта.
Глава 2
Участвовать в собственной судьбе, а не сидеть с остальными пассажирами в салоне, тупо ожидая, что же будет дальше, было чертовски приятно. Витька с удовольствием перекинулся с украинцем парой фраз, рассказал бородатый анекдот и снова занял "своё" кресло позади пилотов. Что характерно - ни командир лайнера, ни второй пилот даже не подумали прикрыть дверь в кабину и Егоров чувствовал себя почти что членом команды.
На прощание Пётр Александрович сказал, что его "корыто" поползёт по курсу самым экономичным ходом. "Аннушка" сразу и бесповоротно отстала от двух лайнеров и "Гольфстрима", который покачав на прощание крыльями, унёсся по обговорённому курсу. Следом за ним, сбросив скорость и переведя турбины в режим экономии, полетели чартеры. В иллюминатор Витя прекрасно видел, как в километре от них, сверкая бликами на солнце, летел немецкий самолёт. "Гольфстрим" молчал, украинцы безнадёжно отстали, и связь с ними прервалась, но зато скуку полёта Вите скрашивала болтовня вторых пилотов. Турок с немцем трепались о погоде, о Берлине, в котором у Йилмаза живёт брат, о зарплатах и тому подобной чуши. Изредка в эфир выходили командиры экипажей и весомо озвучивали идеи о том, где они и что происходит. Из разговоров лётчиков Виктор понял, что и немцы тоже попали в сильную турбулентность. О том же говорил и украинский пилот, а Зака спросить об этом как-то не успели.
Витя сидел в кресле и просто наблюдал за тем, как секундная стрелка делает оборот за оборотом, отсчитывая минуты, которые у них остались. Этот дядька, как его… Гокан, поинтересовался, нет ли среди пассажиров близких ему людей. Получив от Егорова отрицательный ответ, турок почему-то успокоился и попросил Витю вообще с места не уходить и о том, что он слышал, пока с другими пассажирами не делиться.
"Бу-бу-бу… дела хреновые…"
Стрелка сделала ещё круг.
"Командир решил никому ничего…"
Из-за занавески возник озабоченный хмурый стюард. Ткань на некоторое время отодвинулась и один из пассажиров, заметив славянскую Витькину рожу у кабины лётчиков, заорал.
- Э, братан, чё происходит? Мы уже полчаса как сесть должны были. И земли под нами не было. Мы что до Турции…
К подвыпившему мужику подскочила стюардесса и жестом велела ему замолчать. Пассажиры зашумели, но затем быстро утихли. Уж слишком беззаботно-лучезарными были улыбки утомлённого экипажа.
- Друг. Друг.
Пилот махал рукой, подзывая Егорова к себе, а когда в небе тебя приглашает к себе командир воздушного судна…
Витька проигнорировал красномордого мужика и пошёл в кабину к лётчикам.
- Переведи и прочти это в микрофон.
Пилот сунул Вите в руку лист бумаги. Егоров поднёс каракули турка к глазам и начал было читать их вслух, как снова ожила радиосвязь.
- Я ГЛФ, я ГЛФ, как слышно? Это Зак. "Боинги", как слышите меня? Вижу землю! Впереди, мать её, суша!
Голос англичанина был едва слышен.
- Я примерно в десяти минутах впереди вас, слышите? Земля!
Витька радостно хлопнул второго пилота по плечу, тот радостно скалился, переводил дух и утирал пот со лба, а вот командир…
Командир "Пегаса" угрюмо смотрел направо, где под яркими лучами солнца блистал белоснежный германский лайнер.
- Я Berlin, вас понял. Прямо по курсу - земля.
Голос у немецкого лётчика был какой-то очень нехороший. Слишком спокойный. Безжизненный такой голос.