- Послание уважаемому Грону от достойного Комара!
Грон уже торопливо шел к воротам.
Гонец оказался знакомым. Полторы луны назад, когда поток охотников набрал полную силу, Грон отобрал два десятка пастухов и конюхов и на целую четверть ускакал с ними на одну из отдаленных ферм, принадлежащих какому-то знакомому баши. После возвращения он вызвал к себе девятерых:
- Кто был в Роуле?
Вперед вышли двое. Грон оглядел их:
- По какой надобности?
Они переглянулись, потом один решился:
- Я ходил с караваном.
Грон перевел взгляд на второго.
- Я, господин, гонял табун с фермы… - Тут он запнулся, в его взгляде мелькнуло удивление, и он выпалил: - Скажите, господин, а не ваше ли клеймо - маленький лук с рукоятью?
Грон улыбнулся и кивнул.
- О, у вас великолепные лошади. То-то, я смотрю, вы так здорово в них разбираетесь.
Остальные смотрели на Грона большими глазами. Он выдержал паузу, потом продолжил:
- Поедете на ферму. Через год мне понадобится три - пять сотен лошадей. А через три - в пять - десять раз больше. Я предлагаю вам работу. Платить буду хорошо. Что скажете?
Табунщики разочарованно переглянулись:
- Нам бы хотелось с вами.
Грон повел бровью:
- Можете рискнуть. Но я не могу обещать, что возьму вас. Впереди испытания, и те, кто их не пройдет, могут остаться ни с чем. - Он помолчал, потом добавил немного меда: - Однако вы сможете попробовать через год, когда мы будем уходить с фермы. Если, конечно, у вас еще останется желание.
Они задумались. Потом тот, что уже гонял табун с его фермы, махнул рукой:
- Я согласен.
Грон посмотрел на остальных. Последовало девять кивков. Грон достал из сумки, лежащей на столе, тубу, запечатанную воском.
- Здесь письмо к господину Комару. Он сейчас командует на ферме. Выезжаете завтра утром.
И вот сейчас табунщик вернулся. Грон приветствовал его и взял тубу с письмом. Вернувшись в дом, он сломал воск и развернул свиток. В прошлый раз он спрятал под письмо шесть векселей Дилмара всего на пятнадцать тысяч золотых и потому несколько беспокоился. Однако все обошлось.
От письма Комара веяло теплом и жизнерадостностью. Эрея родила сына, лошади здоровы, к моменту получения письма в табуне ходило триста пятьдесят голов. Половины присланной суммы хватило, чтобы купить две соседние фермы и полторы сотни кобылиц, но пастбищ хватит и на тысячу-полторы голов. Торговля идет блестяще, а Врен-табунщик решил перебраться к ним. Через луну после его отъезда около фермы появились лихие люди, но потом пропали, не напав. Приор передает ему привет и радуется его успехам.
Грон отложил письмо и задумался. Прошло уже больше года с того дня, как он покинул Роул. И с той ночи, когда он встретился с карликом. Луну назад он собрал десяток.
- Вот что, парни, есть еще кое-что, что вы должны знать. - Грон замолчал, раздумывая, что можно рассказать ребятам, но тут подал голос Сиборн:
- Если ты о карлике, то мы знаем о нем.
Грон так изумился, что Сиборн рассмеялся:
- Видишь, вот и мы смогли тебя удивить. - Он весело оглядел остальных. - Мы многое знаем о тебе, Грон. О Тамарисе, об Аккуме, о Роуле, о том, что ты учился в гимнасиуме.
Все молча улыбались. Потом Дорн положил ему на руку ладонь.
- Мы думали о твоих словах, Грон, честно. Хотя никто не хотел об этом думать. Но теперь все решено. - Он хмыкнул. - Теперь тебе до конца жизни не отделаться от нас, десятник. Так что терпи. А о карлике или кто там появится еще, не думай. Мы за этим приглядим.
В тот вечер карлик со всеми его хозяевами вдруг показались Грону такой мелочью, что их можно было раздавить, не заметив.
…Грон закончил читать письмо и посмотрел в окно. Солнце садилось. Ветер был по-весеннему теплым. Вскоре вновь застучали копыта, и во двор въехали остававшиеся в Эллоре Яг, Ливани, Хирх и ездивший за ними Сиборн.
Стол накрыли на улице. После того как все доложили о том, что еще осталось сделать, Грон отхлебнул дожирского и задумался: как всегда, не хватает последней ночи. Он оглядел свой штаб.
- Значит, так, парни. Сколько бы мы ни собирались, всегда останется что-то, чего мы не доделаем. В поле за фермой, у костров, живет почти три сотни человек. Завтра Яг, Сиборн, Ливани, Хирх, Йогер и Дайяр отправятся туда. Будете отбирать себе десятки.
Послышались возгласы - кто радовался, кто выражал сомнение, а Грон повернулся к Дорну, который смотрел на него обиженно-удивленно.
- Сегодня я расскажу вам, куда мы пойдем.
Все тут же притихли.
- Если идти на север, после Роула будет город Фарны, затем Алесидрия. Дальше только пограничные гарнизоны. Но за ними лежит страна, имя которой - Атлантор. Мы должны дойти до нее за два года. Нас будет несколько сотен, возможно, тысяча. Там будет наш новый дом. - Грон замолчал, давая всем возможность осознать, как далеко отсюда они окажутся, потом обратился к Дорну: - Ты вместе с Угромом и кузнецами выедешь в Роул. Будете ковать оружие. Там найдешь оружейников и будешь ждать нас. За зиму мы должны изготовить новый доспех. - Он повернулся к Якиру - Ты пойдешь с ним. Зиму проведем в Роуле, на фермах, - нужно запасти продукты, котлы и построить печи.
Некоторое время все молчали, потом подал голос Ливани:
- Мне бы надо завтра быть в порту. Ждут судно с канатами с Тамариса.
За ним заговорили остальные. У всех на завтра нашлось дело. Грон насупился, потом кивнул:
- Хорошо, но завтра последний день. Все, что не успеете, - бросить. Через четверть вы представляете мне свои десятки, и с началом следующей четверти уходим. Всем остальным можете объявить, что они могут попытать счастья в Роуле через год. Там мы примем человек триста - четыреста.
Отряд шел уже полторы луны. Парни гоняли свои десятки. Все было похоже на то, как они начинали сами. Перед отходом Сиборн отыскал здоровенный дуб и срубил его, обрубив сучья. И вот уже больше сорока дней десятки попеременно волокли дерево по крутым холмам и спускам, перетаскивали через речки и овраги, матеря про себя своих командиров. Шли они по полдня, а потом начинался финиш. Вечером десятки доползали до своих костров и, злясь и удивляясь, наблюдали за тем, как после тяжелого марша и изнурительных занятий десятники вместе с Гроном делали растяжку, садились на шпагат и молотили конечностями по стволу дуба. Либо, яростно ощерив рты, сходились в отчаянной схватке друг с другом.
Каждый десятник имел по два коня. Но днем шли, привязанные к задку телег, которые вели наемные возницы, и только к вечеру, когда изнуренные не столько маршем, сколько занятиями бойцы валились с ног, кто-то из десятников садился на коня и объезжал лагерь.
К исходу первой луны их отряд уменьшился на семь человек, а Сиборна и Яга пытались зарезать. К сегодняшнему дню отстали еще двое. Но остальные мало-помалу начали втягиваться. Сам Грон каждое утро вскакивал на коня и уезжал куда-то. Когда через три-четыре часа он возвращался, то его ждал котелок с остывающим завтраком и пустой лагерь. Отряд уже уходил вперед. Грон ел, давал пару часов отдыха коню и рысью догонял отряд. Появлялся он на обеденном привале, сопровождаемый любопытными взглядами. Вчера он решил, что пора начинать работать с остальными. Поэтому сегодня Грон впервые решил устроить выходной. Десятки как раз прибежали с утренней пробежки, он выстроил отряд и объявил о своем решении. Шеренги глядели на него выжидательно, будто не веря, что в этом походе может быть что-то, кроме изнурительных тренировок. Сиборн окинул взглядом настороженные лица, ухмыльнулся и дал команду разойтись. Десятники подошли к Грону:
- Нам ты не давал дней отдыха первые три луны.
- И сегодня тоже не дам, - заявил Грон. - Вы нужны мне на весь день, поэтому сегодня десятки останутся без командиров. - Он помолчал. - Сегодня мы начнем заниматься вольтижировкой.
- А что это? - осторожно спросил Яг.
- Увидишь, - улыбнулся Грон.
Они отъехали на пару миль в сторону, к ближайшему леску. Грон слез с лошади и нарубил длинных и гибких веток. Потом связал лозу в пучки, срубил и заточил колья, расставил в один ряд, предварительно привязав к ним готовую лозу. А чуть поодаль повесил кольцо размером с ладонь, сделанное из гибкой ветки. Затем срубил высокое молодое деревце, тщательно очистил его от сучьев и веток и, заострив конец, воткнул его в землю в конце ряда лозы. Закончив приготовления, он повернулся к своим ребятам, молча наблюдавшим за его приготовлениями, и произнес:
- Смотрите.
Вскочив на коня, он отъехал на тридцать - сорок шагов и обнажил меч. Сердце бешено колотилось. Он никогда особенно не блистал в кавалерийской науке, хотя учителя были прекрасные. Когда он еще служил во Львове, то командиром оперотряда там был капитан Заволуйко, родом из кубанских казаков, лихой рубака и ярый кавалерист. Мог рубить на скаку одновременно обеими руками. На полном галопе с двадцати метров разбивал из нагана шеренгу глиняных крынок и мог пролезть под брюхом скачущего коня с шашкой в зубах. Погиб он тоже на коне, на полном скаку поймав грудью автоматную очередь.