– На тот случай, если первая выйдет из повиновения. По сути, это будет группа зачистки, группа ликвидации исполнителей. Суперзасекреченная. Многие спецы по мокрым делам сидят по зонам до конца жизни, нужно их вытащить. А мы подготовим командира, есть у меня один специалист, недавно вернулся из Сирии.
На лбу Зеленова появилась и исчезла морщинка.
– На мой взгляд, это… лишнее.
– Бережёного бог бережёт, как говорит наша пословица, – рассмеялся Павел Рувимович.
– Бог?
– Ну, дьявол, какая разница? Мы должны подстраховаться. И это не моя идея. – Подвальный поднял глазу к небу. – Оттуда.
– Могут возникнуть… накладки.
– А вот это уже ваша проблема – не допустить никаких накладок. Святые отцы дают нам на всё про всё месяц. К середине июня, к саммиту "двадцатки" в Китае, Россией и Штатами должны управлять другие фигуры.
Зеленов мигнул, держа паузу.
– У вас ещё есть вопросы?
– Пока нет, звоните завтра в это же время.
Изображение советника растаяло.
Подвальный допил остывший глинтвейн, потянулся было к клавиатуре, но отдёрнул руку, встал, переоделся в чёрный костюм с чёрной рубашкой и только тогда набрал код связи с человеком по ту сторону океана, который любил одеваться во всё чёрное.
Экран компьютера засветился жемчугом, но с минуту ничего не показывал: хитроумная программа криптозащиты линий связи обрабатывала запрос и запускала антивирус. Наконец на бельмоватом глазе скайпа мигнула зелёная искра, и на хозяина усадьбы глянул человек, сидевший за обычным деревянным столом, в чёрном костюме и чёрном свитере под ним. У него было лицо боксёра, много раз получавшего травму во время боя, и принадлежало оно заместителю директора ЦРУ Эзре Хаусу.
– Сэр? – сказал Подвальный.
– Мой далёкий русский друг, – осклабился Хаус, отчего лицо ветерана войн в Афганистане, Ливии и Сирии стало совсем жутким. – Рад вас видеть.
– Аналогично, – соврал Подвальный.
– У вас хорошие новости?
Подвальный вспомнил старый анекдот: приятель пришёл сообщить мне две новости, хорошую и плохую, но хорошую не успел.
– С плохой я не рискнул бы отвлечь вас от дел. Судя по всему, у вас прекрасное настроение. Есть причина?
– А как же, – повторил свою страшную улыбку-гримасу замдиректора ЦРУ, – пришли позитивные вести из Европы. Если ещё два года назад в Германии на одного немца приходилось четыре турка, то сегодня шесть. Во Франции на одного француза приходится семь алжирцев и два марокканца. В Бельгии на одного бельгийца приходится уже пять албанцев! И так далее. Знаете, чем прославился Брюссель недавно?
– Я как-то не сильно интересуюсь Брюсселем, – осторожно ответил Подвальный.
– Тем, что самое распространённое имя для новорождённых мальчиков в Бельгии – Мохаммед. – Хаус захохотал.
Подвальный содрогнулся.
– Действительно, смешно.
– Уже не смешно, мой друг, наша стратегия работает! Половина военнослужащих в странах Евросоюза – арабы, о чём это говорит?
– Европа чернеет…
– Нет, Европа скоро превратится в ад, и мы её спасём… с помощью русских. – Эзра снова захохотал.
Подвальный кисло улыбнулся, не зная, что сказать в ответ.
Хаус оценил его мимику, стал серьёзным.
– Вы хотите возразить?
– Никак нет, сэр. Через неделю можем начинать. Подразделение ГОН – то есть группа особого назначения – создана.
– Кто об этом знает в России?
– Смею утверждать, что ни один посторонний не допущен к секретам ГОН. Она запрятана в недрах Службы специальных операций Национальной гвардии, которая подчиняется непосредственно президенту, поэтому никому в голову не придёт искать совсекретную структуру там. Она даже останется под тем же командованием и с тем же составом, плюс несколько необходимых специалистов.
– Президент знает, под чьим она крылом?
– Едва ли он успеет понять, что создал своего могильщика.
– Прекрасно, мистер Подвальный, мы в вас не ошиблись. Я бы хотел уточнить кое-какие детали по этой вашей… м-м-м, ГОН.
– Я сброшу файл.
– Жду. – Изображение собеседника в экране растаяло.
Подвальный подождал несколько минут, потом торопливо и с облегчением снял пиджак, рубашку и галстук, переоделся в халат и вызвал слугу. Захотелось выпить чего-либо покрепче.
Эзра Хаус дождался конца связи и набрал код личной линии главы Бильдербергского клуба.
Доменик Пьяцци отозвался почти без задержки, что красноречиво говорило о предмете его занятий: кардинал тоже сидел перед компьютером.
– Не спится, полковник?
Эзра спохватился: если в Америке день только начинался, в Европе царствовала ночь.
– Прошу прощения, ваше преосвященство. Мне позвонил господин Подвальный…
– Сочувствую.
– Группа СНГ готова к работе.
Пьяцци с иронией оглядел бугристое лицо замдиректора ЦРУ.
– Это всё, что вы хотели мне сообщить?
– Никак нет, монсеньор, я хотел попросить вас подключить одну из спящих российских ячеек влияния…
– К чему?
– К координации совместных действий. Я не могу руководить русскими отсюда.
– С вами будет работать господин Подвальный.
– Но он всего лишь референт премьера…
– И директор Центра Карнеги, что весьма существенно. Этого достаточно для координации. Спящие русские ячейки понадобятся нам после… э-э, импичмента президента Кондратова. К тому же этот бывший оппозиционер удобен во всех отношениях, на него можно будет списать неудачу, если таковая произойдёт. Русские непредсказуемы.
– Неудача исключена.
– Кто знает? – философски пожал плечами под красной мантией Пьяцци. – Как говорится: человек предполагает, а господь располагает. К тому же ваше ведомство достаточно себя скомпрометировало, так что постарайтесь избежать очередного провала.
– Мы сильны как никогда…
– Оставьте, полковник, – поморщился Пьяцци, – вы не на трибуне. Когда ГОН начнёт действовать?
– В начале июня.
– Держите меня в курсе.
Экран опустел.
Хаус поиграл пальцем на губах, пялясь на экран, и вызвал помощника, отвечающего за операцию по ликвидации американского президента.
Пьяцци в этот момент впустил в кабинет главу ордена "Череп и кости", с которым до звонка Хауса договорился обсудить насущные вопросы секретной деятельности "Комитета", быстро разобрался в проблемах, выпроводил кардинала и включил особо защищённую квантовыми технологиями линию компьютерной связи, использующую военный спутник и доступную только ему.
Экран засветился, но изображение абонента возникло в нём не сразу. Сначала по серо-жемчужному полю рассыпались светящиеся кляксы, затем эти кляксы хвостатыми кометами сползли в центр экрана и сформировали голову абонента, Маркуса Ханса-Адама Фрика, занимавшего пост министра иностранных дел княжества Лихтенштейн, алемана по национальности.
В принципе, если не присматриваться, этот европейский деятель, занимавший кроме государственного ещё и пост секретаря Совета Европы, был очень похож на человека. Хотя на самом деле им не являлся. Точнее, это был потомок рептилоидов с планеты одной из звёзд созвездия Змееносца. Поэтому строение черепа у него было несколько иным, замаскированное густой шапкой волос, а нос напоминал скорее треугольный клапан или клюв, едва не соединявшийся с верхней губой. Губы у Маркуса Фрика пересекали лицо длинной складкой, и если он улыбался, становилось видно, что это настоящая рептилоидная пасть, полная мелких острых зубов. А если Фрик откидывал прядь волос со лба, можно было увидеть его заострённые и прижатые к голове уши.
Мало того, врачи определили у Фрика ихтиоз – наследственное ороговение кожи, хотя на самом деле это был атавизм, и полиодонтию – двойной ряд зубов, также оставшийся в подарок от предков-рептилоидов. Таков был его истинный облик. Поэтому при общении с коллегами Фрик пользовался голографической маской, чтобы не смущать собеседников, которая превращала его в убелённого сединами, доброго, морщинистого, умудрённого опытом государственного деятеля, пекущегося о благе людей.
На этот раз он появился перед кардиналом таким, каким его родила земная мать, словно подчеркнув своё доверие к главе "Комитета 300".
– Бона сера, Доминик.
– Гутен абенд, Маркус, – ответил Пьяцци.
Официальным языком Лихтенштейна был немецкий, поэтому ничего удивительного не было в том, что Фрик говорил на немецком, хотя и с дополнительным шипяще-грассирующим акцентом.
Пьяцци не знал, где в настоящий момент находится главный куратор Внедрения. Фрик мог быть и в Лихтенштейне, в резиденции правительства, и в своём дворце на берегу Адриатического моря, и на одной из подземных баз "Комитета" – в Риме, в Лондоне или в Монреале. Но в данный момент Пьяцци был уверен, что Главный отдыхает от трудов праведных где-то в Европе.
– Внимательно вас слушаю.
Пьяцци сделал паузу. Он давно привык к облику собеседника, диаспора которого контролировала деятельность всей цивилизации, но и ему иногда становилось не по себе, особенно в те моменты, когда рот Фрика, напоминающий пасть лягушки, изображал улыбку.
– Русская команда готова к работе, ваше сиятельство. Мы планируем переворот в России не позднее середины июня.
– Это нас радует, – клюнул воздух острым носом Фрик. – Конфронтация Соединённых Штатов и России не должна прерываться ни на час. Усильте также провокации на Украине и в Сирии, война там должна продолжаться до тех пор, пока Россия не сдастся.
– Работаем, ваше сиятельство.
– Звоните. – Голова министра иностранных дел Лихтенштейна потонула в облаке искр.