* * *
Хозяин трактира, рыжий детина, на звук плеснул в протянутую ему глиняную кружку пива с пенной горкой и неспешно, безо всяких эмоций сказал:
- Я с вами, господа, не знаком, раньше здесь никогда не видел, с чего мне вдруг отвечать на ваши вопросы? Почем мне знать, что у вас на уме?
- Послушайте, уважаемый, - я старался говорить как можно более почтительно, - разве в моих расспросах есть что-то преступное? Я лишь хотел узнать, вы ли поставляете сосиски и пиво знаменитому художнику ван Хеллену?
Парень лениво повел плечом и демонстративно отвернулся:
- Хотите что-то заказать - к вашим услугам, а нет - недосуг мне с вами болтать.
- Я закажу, но…
- Вашу маменьку зовут не Марта ли? - вдруг ни с того ни с сего поинтересовался Лис.
Хозяин повернулся и смерил испытующим взором моего напарника:
- Три года назад матушка скончалась, но звали ее и впрямь Мартой. Только вас тут прежде я не видел.
- Один мой родственник говорил, что фрау Марта была замечательной женщиной.
- Да?
- …Ядрен батон! Знал ли я ее?! Я бы сказал, углубленно знал! Ежели б мы находились в мире, где стартовали с Пугачевым в Американию, я бы вообще предположил, что это мой сын. Она тогда мне все уши прожужжала, что хочет трактир открыть, ну я ей русскую наличность всю и оставил - на хрена она мне за океаном? Ее там как сейчас не берут, так и тогда не брали… Стоп! Это что же получается: в этом мире я ей денег не давал, а кабак стоит! Выходит, она мне изменяла?
- Лис, тебя же не было в этом мире. Как она тебе могла изменять?
- Да откуда я знаю как? Хотя бы и с собственным мужем!
- Лис, еще раз: тебя здесь не было.
- Да? - Сергей задумался. - Ну ладно, но обиду я все равно затаил…
Меж тем трактирщик, услышав лестные слова о матери, стал немного приветливее:
- Да только что я могу сказать вам, господа? Ну, приходит сюда малец от господина художника, всегда в одно время, но что с того? У меня сосиски лучшие в городе, и шпикачки, и окорок… Да вы хоть сами попробуйте, вы же хотели заказать.
- Погоди-погоди, чуть позже, - выдавил я, с тоской глядя на кулинарное великолепие, дурманящее запахами жареного мяса и призывно шкворчащее из-за приоткрытой двери кухни.
- Ты понимаешь, что это значит?
- А шо тут понимать? - звучало в моей голове. - До завтра связной здесь не появится. Он сюда от принца не возвращается. У герцога думают, будто мальчонка отсюда, здесь - в уверенности, что пацан служит у художника. Как в том анекдоте: жене сказал, что иду к любовнице, любовнице - что к жене, а сам на чердак и работать, работать, работать!
- А как он выглядит? - задал я довольно бестолковый вопрос хозяину заведения.
- А вам зачем? - вновь насторожился рыжий, но по инерции продолжил: - Да как выглядит… мальчишка себе и мальчишка. Лет шестнадцати или около того. Смазливый.
Я поглядел на Сергея. Похоже, больше информации из этого источника почерпнуть не светит. Не сговариваясь, мы повернули к двери.
- А как же заказ?! - неслось нам в спину.
- Я вернусь, обязательно вернусь! Десять лет спустя или двадцать. И мы непременно, слышите, непременно поговорим о вашей матушке! - через плечо бросил Лис.
- Надеюсь, это просто цепь нелепых совпадений, - без особой уверенности начал я, стараясь помочь чувству долга пересилить голод, - но проверить все же придется. Поскольку искать мальчишку-разносчика в Митаве - почти как сухой камень на морском дне, сегодня предлагаю свести знакомство с самим маэстро ван Хелленом.
Глава 2
Идущие в едином строю не всегда стремятся к одной цели.
Гай Юлий Цезарь
Охрана у ворот без лишних расспросов пропустила нас с Лисом во двор резиденции Конде.
- Ты ж только не торопись, - убеждал меня Сергей, - поговори с этим художником от слова "худо" о погоде, о картине Брюллова "Последний день Помпеи"…
- Ее еще не нарисовали.
- К черту подробности! Помпея-то уже в хлам! А от этого прискорбного, но жутко нравоучительного факта плавно перейди к оперативно-практическим увещеваниям.
- Какие уж тут увещевания? Кроме подозрений, у нас в активе ничего нет. Пусто. Так, пара нестыковок. Мальчишка не работает в трактире? Что с того? Он мог и не говорить, что там работает. Просто слуга маэстро приносит из кабака приглянувшиеся тому сосиски и пиво. Французы, как мы помним, не любители этого напитка, впрочем, как и сосисок. Рисунки нес? Так одному богу известно, что на них было. Вроде портреты… да мало ли что посыльный художника может носить взад-вперед? Окна расположены слишком удачно? Так не сам же принц дом строил…
- Брось на другую чашу весов пролетарское чутье хладноглавого чекиста. Я своим горячим сердцем чую, что он - контра недобитая, и мои чистые длинные руки тянутся заключить его в чрезвычайно тесные объятия.
- Нет, контра недобитая - это как раз Конде… Ладно, пообщаюсь с мастером кисти, поделюсь сомнениями с его высочеством, а там посмотрим.
Я поднялся на второй этаж, заготавливая в уме эффектную фразу о любви к живописи. Или об оставленных в родовом замке портретах, или о желании брать уроки у столь замечательного мастера. На площадке второго этажа подле лестницы замер ливрейный слуга в парике с косицей, торчащей крысиным хвостом.
- Я бы хотел видеть маэстро Якоба ван Хеллена.
- Его нет в апартаментах, - заученно склонив голову, ответил лакей. - Господин живописец изволил отправиться к месту своего квартирования. Ему стало дурно, и он попросил его высочество перенести сеанс на завтра.
Я сочувственным жестом приложил руку к груди, включая закрытую связь.
- Лис, ты слышал?
- Слышал, конечно. Думаешь, мальчишка отравил художника?
- Может, он пытался отравить Конде, но что-то пошло не по плану?
- А где живет господин ван Хеллен?
- Мне то неведомо, - с непроницаемо холодным лицом ответствовал мой собеседник.
- Его высочество у себя?
- Принц сейчас не сможет вас принять, у него военный совет.
В голове моей крутились безрадостные воспоминания о старом приятеле Чезаре Борджиа, о манере выпить с обреченным на смерть отравленного вина, а затем отправиться домой, чтобы принять противоядие. И потом, в тени олив, с интересом дожидаться, когда яд подействует на врага.
- Немедленно ступай к принцу! - скомандовал я.
- Но мне не велено…
- К черту повеления! Возможно, жизни твоего господина угрожает опасность! Неизвестно, сколько времени у нас есть, надо действовать быстро.
- Я слушаю вас, месье.
- Мне нужен адрес художника, пара солдат с капралом и лекарь. Бегом, бегом, одна нога там, другая уже снова здесь!
Спустя несколько минут я уже рассказывал принцу Конде о наших с Лисом подозрениях, которые вполне бы могли быть признаны паранойей, если бы этот недуг был уже классифицирован.
- Полагаю, вы заблуждаетесь, друг мой, - выслушав призывы к активным действиям, покачал головой Конде. - Моя жизнь не столь уж важна для общего дела, и потому смерть мало что изменит. Я не Людовик, граф Прованский, и не Карл, граф Артуа. Не будет меня - найдется другой, моложе и, быть может, энергичнее. - Вопреки смирению его слов, мне показалось, что забота о его жизни втайне льстит принцу.
- Ваше высочество, позвольте медику пойти со мной, если вы не верите моим подозрениям. Когда господин ван Хеллен и впрямь заболел, ваше внимание будет ему приятно, а если нет, я и сам задержу его.
- Хорошо, друг мой, но прошу вас, не устраивайте ничего, что могло бы бросить тень на доброе имя французского дворянина. - Принц жестом подозвал лакея. - Распорядитесь вызвать моего личного медика.
Очень скоро мы уже направлялись по указанному адресу.
- …Уже то, что ван Хеллен не остался квартировать во дворце Конде, само по себе подозрительно. Зачем ему снимать отдельную квартиру да еще и так далеко от места работы?
- Во-первых, в резиденции и без того полно народу, во-вторых, нам ничего не известно о характере нашего живописца. Может, он мизантроп и любит уединение, в-третьих…
- Господа, вот его дом. - Доктор указал на двухэтажное строение, довольно обшарпанное, с шорной мастерской и лавкой, занимающими весь первый этаж.
- Сдается мне, господин художник не склонен тратиться на комфорт, - пробормотал я. - А ведь парадные портреты хорошо оплачиваются…
Начинало смеркаться, и хозяин лавки, увидев остановившихся перед его вывеской господ, немедленно выскочил, предлагая купить седла, подпруги, торбы для овса - все очень недорого и лучшего качества. Но, услышав, что всадников интересует не его замечательный товар, а жилец, насупился и, ответив на вопрос, дома ли господин ван Хеллен: "Проходил", - удалился, только дверь брякнула колокольчиком.
Мы обошли неказистое жилище со стороны примыкающего к нему небольшого сада. На второй этаж вела лестница под деревянным навесом, крытым черепицей.
- Господа, - вдруг переполошился лекарь, - смотрите! Здесь на ступеньках кровь!
- И дверь приоткрыта, - мрачно констатировал Лис.
Я скривился, мысленно коря себя за медлительность.