Совершив головой бармена два прохода по стойке: туда и обратно, главком экзекуцию прекратил и легким пинком отправил его в стан остальных посетителей "Ржавого якоря", которые, стараниями старшего помощника, поголовно пребывали на полу, как говорится – приобщил к большинству. Позы завсегдатаев, особым разнообразием не отличались – все они лежали скрючившись, прикрывая головы руками, поэтому прибытие в их стан трактирщика визуально наблюдать не могли и только по звуку падения и сдавленному ругательству догадались о произошедшем. В зале стоял невнятный шум, состоящий из стонов, проклятий и матерщины. Перекрывая его, как вокзальный гул перекрывает голос диктора, объявляющего о наличии в буфете горячих и холодных закусок, раздался голос Шэфа:
– Этот сучий потрох, трактирщик, хотел, чтобы мы представились… – после этих слов главкома, шум стал стихать, руки, прикрывающие головы, раздвинулись, образуя смотровые щели и внимание всех присутствующих обратилось к верховному главнокомандующему. – Так вот… сучьи дети, чтобы не представляться каждому из вас по отдельности, мы сделаем это один раз для всех. – Я – Лорд Атос, а он, – командор кивнул на подошедшего к нему Дениса, – Лорд Арамис. Мы северные варвары. – Ответом Шэфу послужила тишина, установившаяся в обеденном зале "Ржавого якоря", которую через некоторое время нарушил то ли сдавленный стон, то ли невнятное ругательство, то ли кто-то просто перднул с перепугу. – А вот кто будет шуметь – отрежу язык! – с неприятной улыбкой пообещал верховный главнокомандующий и тишина в помещении стала мертвой. – Итак, – продолжил свою речь главком, – возвращаемся к тому, с чего начали… – но закончить свою мысль не сумел: со сдавленным ревом, переходящим в мычание, или же с мычанием, переходящим в рев – трудно было точно разобрать, начал подниматься "холодильник", лежавший до этого в отключке и не слышавший грозного предупреждения Лорда Атоса насчет языка.
Надо было срочно спасать положение: не отрезать язык – потерять лицо, – Северный Лорд, известный своей кровожадностью и отмороженностью, не держит свое слово! – какой же он, нахрен, Северный Лорд? – он болтун и пустобрех! – репутация летит ко всем чертям! Это с одной стороны. С другой стороны, калечить, в общем-то невинного человека… – не комильфо, да и ссориться с местными в планы командора не входило, скорее наоборот. Он бросил быстрый взгляд на Дениса, который прекрасно понимал ситуацию и мгновенно сориентировался:
– Атос! – громко начал он, чтобы было слышно всем присутствующим, – прости меня пожалуйста! Это мой косяк – я думал, что угомонил этого борова надолго, а он живуч, как морской хорек, у которого семь жизней. Сейчас исправлю!
С этими словами, Денис пулей подлетел к буяну-гиганту и обработал его уже по взрослому: сперва удар ногой в пах, заставивший бедолагу взреветь нечеловеческим голосом – такой звук мог бы издать медведь гризли, если бы его кастрировали без наркоза врачи-садисты. Этот рев заставил вздрогнуть всех присутствующих в зале, за исключением компаньонов, разумеется. Как только уязвленный в самое чувствительное место "холодильник" начал опускать руки, чтобы побаюкать поврежденный орган, Денис нанес ему короткий, очень резкий и очень быстрый боковой удар в подбородок. Восходящий поток, направленный в руку, защищал ее не хуже боксерской перчатки, поэтому за свою кисть Денис не волновался, да и сила удара значительно возросла, что было совсем не лишним при работе с таким бугаем. Нокаут был чистым и глубоким – холодильник рухнул на пол так, что несуществующие на Сете сейсмостанции, снова могли бы регистрировать небольшое землетрясение. В зале снова наступила зловещая тишина.
– Надеюсь, больше у тебя нет любимчиков? – недовольно поинтересовался Шэф, – и я могу резать языки болтунам?
– Конечно, Атос! – широко улыбнулся Денис. – Они в твоем распоряжении! – Он сделал широкий жест объявший и объединивший всех присутствующих. Ответом ему стал беззвучный стон. Вот вроде не может такого быть, так как "стон" явление несомненно акустическое, однако же было… Как очень правильно заметил товарищ Гамлет: "Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам".
– Значит так… робяты! – слова верховного главнокомандующего были очень хорошо слышны в наступившей гулкой тишине, – я человек терпеливый… хотя это не кидается в глаза… – он сделал паузу и окинул взглядом аудиторию, внимавшую ему с фанатичным блеском в глазах, свойственном неофитам какой-нибудь сильно тоталитарной секты, – но всякому терпению наступает предел, и я чувствую, что он не за горами… Если вы еще раз меня перебьете и не дадите высказаться до конца, я… – главком сделал вид, что задумался, а может и взаправду придумывал, как поступить, но тут его посетила креативная мысль, которую он не стал скрывать от окружающих: – вас всех повешу, к чертовой матери! – он бросил взгляд на подстропильные балки, как бы самой судьбой предназначенные для совершения этого акта вандализма. Робяты тоже посмотрели вверх и увиденное их не обрадовало, а даже скорее, наоборот – расстроило. Балки эти весьма подходили для дела задуманного северным варваром.
– Атос! – решил внести свою лепту Денис. – Ну, всех-то зачем?! – давай хотя бы каждого второго. Не дома ведь… может здесь нельзя вешать всех смердов… а можно только выборочно.
– Всех! – решительно возразил командор и продолжил: – Короче Склифасофские! Мне нужен лоцман Алхан. Можете послать за ним двух…
– Трех, – снова напомнил о себе Денис, последовательно игравший в доброго полицейского.
– Черт с тобой! – нехотя согласился верховный главнокомандующий, бросив на робят грозный взгляд. – Итак, – продолжил он инструктаж, – трое бездельников отправляются за Алханом и без него не возвращаются, а остальные будут заложниками. Привести его нужно до того, как мое терпение лопнет, иначе… – он бросил красноречивый взгляд на потолок, – ваш долбанный трактир будет называться не "Ржавый якорь", а "У двадцати повешенных"… Так, теперь ты! – главком переключил внимание на трактирщика, – я не знаю, чем ты травишь этих негодяев, и знать не хочу. – Командор сделал такое лицо будто его сейчас вырвет, причем было совершенно непонятно, что именно вызывает рвотную реакцию – вид посетителей "Ржавого якоря", или несколько чудом уцелевших кружек с напитком, издали смахивающим на пиво, которым робяты баловались до начала локального Армагеддона. – Но если мне что-то не понравится!.. – тебя вздерну первым! – Ответом командору послужило все тоже гробовое молчание. – А-а-а, да… – вспомнил Шэф, можете разговаривать. – Он брезгливо сморщил нос и пошевелил пальцами: – И приберите здесь… Не люблю беспорядка. – Видя, что робяты из оцепенения не выходят, он решил их приободрить: – За работу товарищи! Цели определены, задачи поставлены! – последнее замечание мудрого руководителя и вовсе ввергло посетителей трактира в ступор, к счастью, для них, продолжившийся недолго – подгоняемые трактирщиком, быстрее всех пришедшем в себя, они быстро выделили из своей среды трех гонцов и рьяно взялись за наведение порядка.
*****
– Ну вот, могут же, если захотят! – констатировал верховный главнокомандующий, ставя на стол полупустую кружку. Пиво, поданное Фастушем Перейрой – так звали трактирщика, оказалось отменного качества, а сам он – человеком в высшей степени вежливым и, можно даже сказать – интеллигентным.
– Высокие Лорды! Осмелюсь доложить: поросенок уже подрумянивается, не извольте беспокоиться, а пока извольте отведать сыра местного производства. Всегда беру для себя и семьи. – С этими словами трактирщик поставил на стол, где компаньоны дожидались прибытия Алхана, огромное блюдо с тонко нарезанными, прозрачными ломтиками. Все это произносилось с искренней улыбкой и приятным выражением лица, которое немного портил огромный синяк, понемногу начавший наливаться синевой. Поставив тарелку, Фастуш быстро – от греха подальше, двинулся в сторону кухни.
– Кучера накорми, – бросил ему вслед Шэф.
– Уже! – с верноподданнической улыбкой доложил трактирщик, после чего с видимым облегчением скрылся за дверью.
– Ну, и нахрена тебе было заводить новых врагов? – полюбопытствовал Денис. – Причем в больших количествах…
– Ты это о чем? – удивился главком.
– Не о чем, а о ком, – Денис кивнул на расположившихся в отдалении посетителей "Ржавого якоря", которых нелегкая занесла в этот злосчастный день в их любимое заведение. Завсегдатаи трактира скопились за двумя столами, расстояние от которых до стола, за которым расположились компаньоны, было максимальным. Они напоминали сбившихся в кучу овец, в кошару которых прорвались волки.
– Дэн, ты ни черта не понимаешь в людях. Друзьями мы конечно стать не можем – слишком разное социальное положение, но! – Шэф поднял палец, призывая к вниманию, – коридор чувств, которые эти люди могут к нам испытывать, достаточно узок: они могут нас ненавидеть, нелюбить, презирать, бояться, или уважать…
– Все правильно! – невежливо перебил мудрого руководителя главный помощник, – они нас боятся и ненавидят!
– Отнюдь. Они нас сейчас боятся и уважают, а пройдет какое-то время и будут просто уважать. Сам подумай: они, сдуру, наехали на северных варваров! На тех людей, которые вчера задали перцу и береговой охране и особой страже! Об этих берсерках-отморозках говорит весь Бакар, а они, инкогнито, являются к ним в "Ржавый якорь", а им хамят и хотят развести на бабки! А они, вместо того, чтобы поубивать наглецов, по отечески, можно сказать – нежно, их вразумляют, – здесь Денис хмыкнул, но командор, не обращая на это внимания, продолжил: – да еще дают золотой на выпивку! Да при следующем нашем посещении этого вертепа, каждый будет считать за честь просто рядом постоять, а если мы позволим кому-то угостить нас пивом, этот человек будет местным героем и любимцем женщин и Рабиндраната Тагора!