– Несомненно! – радостно пробормотал асассин. – А это ж кто у нас? Чего они здесь делают? – сказал он, осматривая сидящих. Понятное дело, проверял на предмет возможных доносчиков. В заведении Гро толклись не только вольные, желающие продать хабар в обход налогов инквизиции, но и многие деятели теневых организаций. – Я думал, всех взяли в ополчение, да в стройотряды.
– Часть ребят мои, часть просто неисправимые алкаши, – сказал Гро, указывая на валявшегося под столом бедолагу в рваном тряпье. – Мусор, одним словом. Ничего стоящего сегодня. Все теневые потихоньку ушли из города. Кто его знает, что решит делать ваш Ренессанс.
– А ты чего не ушёл? – не оборачиваясь, спросил Бладмур, приметив сидящего в углу юнца в сером плаще.
– На это есть причины, – проговорил Гро.
Бладмур хмыкнул. Нечего доставать занятых людей лишними расспросами.
– Хорошо, – проговорил Бладмур, пытаясь разглядеть сидящего в конце залы человека.
– Вы узнали всё, что хотели? – спросил Гро.
– Да, всё. Только… Кто этот тип? Вон тот, что сидит в углу?
– Этот? Думаете, крыса? – склонившись ближе к Бладмуру, проговорил трактирщик.
– Не знаю, быть может. Мне кажется, я его где-то видел.
– Один из вольных. Да, да, тех, кто закрывал фланг инквизиции на Плато. Их теперь немного осталось, – ответил Гро.
– Вольный, значит, говоришь? А к горам Ар-Умрада не шастал, случаем? – просипел асассин, медленно опустив руку на эфес одного из кинжалов.
– Понятия не имею. Мне это мало интересно… Моё дело принять товар. Вы только это, – указав на клинок асассина, пробурчал трактирщик. – Не шибко разносите мне заведеньице. Служанок нет у меня, и местечко-то только для прикрытия. Убирать потом… Пускай даже всё в скором времени сгорит к чертям.
Бладмур понимающе хмыкнул, поднимаясь со стула, и также медленно и плавно начал движение к уткнувшемуся в стол человеку в сером плаще. Он хорошо помнил встречу в подземельях, когда он и Лин-Лей, кстати, нынче покойный, повстречали недотёпу вольного, решившего удрать с искомой вещицей. Проклятый скот сумел обвести их вокруг пальца и сбежать. Правда, как показалось Бладмуру, в лапы к смерти. Теперь же внутреннее чутьё асассина Шепростана подсказывало, что этот пьяница и есть тот самый вольный, или, по крайней мере, человек, имеющий какое-то отношение к тому бедолаге.
Бладмур не успел дойти пары шагов, как человек резко поднял голову и устремил взор прямо на асассина. По спине убийцы пробежали мелкие мурашки. Он был готов поклясться, что вольный видит его насквозь и спокойно читает его мысли! Кстати говоря, это был тот самый недотёпа. Однако теперь он был не жалким тщедушным человечишкой, каким показался Бладмуру при первой встрече, а каким-то ненормальным, что ли.
– Чего застыл, урод? – заплетающимся языком спросил вольный.
Бладмур сжал рукоять кинжала и медленно потащил вверх. Пора разделаться с дерзким!
– Прежде чем я убью тебя, скажи, куда ты дел артефакт? – прошипел Бладмур.
– Убьёшь меня? – усмехнулся человек в сером. – Не думаю, рен. Не думаю.
– Ты не ответил на вопрос, – игнорируя слова визави, сказал асассин.
Вольный склонил голову на бок и внимательно посмотрел на Бладмура, оценивая того с ног до головы.
– А я и не думаю отвечать. И, кстати, не советую рыпаться. Ты умрёшь быстрее, чем это осознаешь, – причмокнув губами, пробормотал вольный. Язык его заплетался. Судя по огромному количеству пустых кружек, выпил он немало.
– Ты и правда такой…
Бладмур не успел договорить. В мгновение ока вольный оказался рядом с ним и с размаху саданул кулаком по лицу. Многоопытный асассин моргнуть не успел, как оказался на полу. Перед глазами поплыли жёлтые и красные круги. В воздухе что-то хлопнуло, и вокруг воцарилась тишина.
Удар был хорош. Вольный съездил Бладмуру от души. Несколько минут потребовалось убийце, чтобы отойти от потрясения. Когда взгляд более-менее прояснился, асассин резво встал, и, жмурясь от боли в голове, осмотрел зал. Все хмельные бродяги, включая самого Гро, смотрели на него с выпученными от изумления глазами. Бладмур быстро проверил капюшон. Нет, на месте.
– Чего уставились? – угрюмо бросил он.
Завсегдатаи "Приюта" вмиг отвернулись от него и возобновили разговоры, стараясь нарочито не замечать человека в чёрном. Бладмур покосился на трактирщика и кивнул: мол, где этот вольный? Гро развёл руками.
– В мгновение ока исчез, – сказал он. – Я увидел только, как вы падаете, а затем в глазах словно пелена какая-то. И всё. Этого ненормального как ветром сдуло!
Бладмур выругался. Проклятье! Неужели чёртова штучка, за которой его послали, дала этому глупцу невероятные способности?
– Если что узнаешь про эту мразь, доложи, – сказал Бладмур, проходя мимо Гро.
Дверь скрипнула, и ночной холод вместе с тяжеловатым воздухом ворвались в лёгкие. Надо спешить в свой стан.
* * *
Мерно потрескивали дрова небольшого костерка, разведённого тёмной и холодной ночью прямо посреди улицы из самых подручных средств – остова телеги и бочонка. Конечно, не шибко удачное топливо, но другого в переполненном людьми Шипстоуне нет. Власти сначала хотели бороться с кострищами по всему городу, которые несчастные беженцы разводили то тут, то там при наступлении холодного вечера, но затем махнули рукой: пускай лучше жгут, что найдут на улицах, чем полезут в дома за дровишками посолиднее. И это решение было вполне разумным.
Обстановка в городе и так накалена до предела, и лишать несчастный люд хотя бы какого-то тепла просто несуразно. По всему Шипстоуну, дай бог, действовало две сотни церковной милиции при поддержке нескольких сотен добровольцев-дружинников, а в городе собралось тысяч шестьдесят бежавших со всех концов владений Святой Инквизиции крестьян да ремесленников. Пускай с голыми руками, но с отчаянным сердцем; измученный народ мог смять всех служителей господних и в конечном счёте сдать город врагу. А это никуда не годилось. Патриархат решил биться до последнего, забаррикадировав все улицы и вписав в ополчение не менее семи тысяч ополченцев.
– Битма, подбрось пару палочек, – крикнул кто-то из пацанят. Вокруг костра, потрескивающего и иногда плюющегося искрами, собралось несколько десятков человек, усевшихся кольцом близ тепла. Такие общие костры жглись метров по семь друг от друга, собирая вокруг себя замерзающих беженцев. Теснота и общий жар костров, которых, кстати, по улице было достаточно много, слегка согревали холодную ночь.
– Не время, – отозвался человек, самый близкий к огню. В руках он держал палку с обугленным концом – хранитель костра. – Вся ночь впереди. Потухнет, чего будем делать? К соседям лезть? Не думаю, что они нам обрадуются.
Чедвик сплюнул. Что правда, то правда. Каждому своя рубашка ближе к телу и лишних потребителей никто не жаловал.
– М-да, – пробурчал он, устраиваясь поудобнее на мешках с пухом. Эти полезные вещицы раздавала милиция на каждой улице и площади. Тоже неплохой ход, слегка снимающий напряжение среди масс. Всё не на каменной мостовой часы коротать.
И тишина такая! Только изредка слышатся короткие обрывки разговоров. Так и тянет в сон. Глаза сами начинают закрываться. Вот чуть-чуть и сладкий сон нежно поглотит сознание…
Вдруг расплакался ребёнок. Темноволосая полноватая мать, сидевшая чуть поодаль от Чедвика и держащая малыша на руках, затараторила ласковые и успокаивающие слова, стараясь пресечь плачь ребёнка и не действовать и без того раздражённому народу на нервы. К тому же здесь были и другие дети, а заботливым мамашам нет дела до чужих чад. Простой и обыденный закон человеческой жизни.
Ребёнок плакал и не унимался. Несчастная мать стала срываться на плаксивые нотки, отчаиваясь что-либо предпринять. Чедвик вздохнул и с кряхтением поднялся на ноги. Последствия тяжёлой раны давали о себе знать, однако он был полон сил: святые братья дали кое-что покрепче целуфатоса.
– Что с ним? – спросил Чедвик, подойдя ближе к источнику беспокойства.
– Я… я не знаю! – всхлипнула девушка и с мольбой посмотрела на мага. В глазах у несчастной потрёпанной последними событиями матери застыли слёзы.
– Дайте я посмотрю. Не бойтесь, я первоклассный маг, – спокойно сказал Чедвик и медленно перенял плачущего ребёнка от матери. Потрогал лоб: горячий. Ясно. Как и следовало ожидать. – Возьмите, – молвил чародей, возвращая чадо. – У него жар. Сейчас я кое-что сделаю, и всё будет хорошо, только держите покрепче.
– А это не опасно? – испуганно проговорила девушка.
– Нет, – бросил Чедвик, и, положив руку на лоб маленького создания, стал тихо произносить слова заклинания. Ребёнок сначала продолжал, не унимаясь, плакать, но через какие-то секунды умолк, и с интересом уставился на Чедвика, чья ладонь стала постепенно приподниматься над лбом крохи, вытягивая за собой из кожи нить чёрного дыма. Ещё миг – и Чедвик резко отдёрнул руку и смахнул неприятную субстанцию в сторону. Чёрный дым исчез в воздухе. Маги называют это "вытягиванием яда". Достаточно сложный способ врачевания, но использовать порошок на маленьком создании небезопасно. Таким образом при должном мастерстве можно "вытащить" почти любой недуг. – Вот и всё… И покормите его, – ребёнок тем временем закрыл ладошкой щеку и мерно заснул. – Теперь уж как проснётся… – при этих словах мага девушка слегка смутилась и с непонятным страхом оглядела множество людей вокруг. Ясно. Молодая, стесняется. – Перестаньте, мамаша. У вас ребёнок на руках, и не та обстановка, чтобы в игры целомудренных играть. Не покормите, честное слово, приму меры, – сказал Чедвик и лукаво улыбнулся. Девушку это слегка расслабило, и она, улыбнувшись в ответ, откинулась на мешки.