Возьмите тверже в руки свое оружие, товарищи партизаны! Поднимите его выше! Над прахом нашего боевого товарища клянитесь не выпускать это оружие, которое вручил нам народ, и действовать им до полной победы над фашистскими паразитами, что ползут, как вши, сейчас там, наверху, по нашей чистой земле. Клянитесь мстить им за страдания нашей родной земли, за смерть нашего славного командира…
И все, как один, в безмолвной клятве потрясая оружием, подняли его к каменным сводам подземной усыпальницы. Пионеры, у которых не было никакого оружия, вскинули над головой ладони рук, отдавая последний салют командиру. А Корнилов, оглянувшись, принял из рук шагнувшего к нему бойца сверток красной материи, развернул его. И, освещенное качающимся пламенем свечей и фонарями, из рук его словно хлынуло на пол что-то шелковисто-красное, с оборванными, бахромчатыми краями. Это было знамя морской пехоты, которое бойцы уберегли от врага и сохранили, спускаясь в партизанское подземелье. Во многих местах его пробили пули и осколки. Алые края были иссечены на полосы. Бережно, как святыню, Корнилов расправил темно-красную материю и накрыл ею сверху тело погибшего командира. Потом он опустился на одно колено и поцеловал уголок знамени, свисавший с камня. И все партизаны, один за другим, подходили, опираясь на винтовки, склонялись на одно колено и целовали боевое знамя, под которым спал вечным сном Александр Федорович Зябрев.
Долго поддаваться горю было нельзя. Все понимали, что теперь, после дерзкой вылазки партизан, перепуганные гитлеровцы примут все меры, чтобы уничтожить подземную крепость. Каждую минуту следовало ждать незваных гостей. Охрана входов в каменоломни была усилена. В верхних галереях и штольнях заложили дополнительные фугасы. Их можно было взорвать, включив ток небольших батарей, которые находились в ведении бывшего начальника каменоломен Жученкова, ныне командира подрывников и заведующего вооружением.
Командование всем отрядом принял на себя бывший начальник штаба Лазарев, которого хорошо знали шахтеры. Человек хозяйственный, внимательный, всегда уравновешенный, спокойно-неторопливый в движениях, он прекрасно ориентировался под землей и отлично разбирался в людях. Был он старым членом партии и давно уже снискал всеобщее уважение. Может быть, в нем не было той веселой лихости, той смелой, а подчас и дерзкой хватки, с какой брался за дело покойный Зябрев, но сейчас сама обстановка требовала от командира большей осторожности и размеренности действий.
Словом, не было под землей человека, который бы не считал, что уж кто-кто, а Семен Михайлович Лазарев справится.
Личный состав отряда Лазарев знал отлично: еще при организации отряда он сам вместе с Зябревым тщательно подбирал надежных, подходящих для строгого дела людей, взыскательно проверяя каждого человека. По поручению Зябрева, он привлек камыш-бурунских коммунистов, рыбаков и шахтеров. Совместно с Зябревым находили они нужных людей среди беспартийных. И Манто, и Яков Трофимович Гайдаров, и многие другие партизаны, в партии не состоявшие, но не мыслившие своего существования без Советской власти, охотно вошли в отряд по предложению Зябрева и Лазарева, взявших их из народного ополчения. После того как в гарнизон подземной крепости влились остатки роты моряков Петропавловского, Лазарев сам проверил каждого прибывшего, подолгу беседуя с ним с глазу на глаз.
Весь отряд был приведен к партизанской присяге. Каждый скреплял своей личной подписью клятвенное обещание мстить врагу и не щадить сил и жизни для победы народа над захватчиками.
Начальником штаба стал теперь старший лейтенант Александр Николаевич Петропавловский.