— Ты что, капитана Дубинина, что ли, сын? — полюбопытствовал комиссар и уже не так сурово посмотрел на Володю.
— Так точно! — по-военному ответил воспрянувший Володя.
— Как же, знаю твоего отца. А как он на твои намерения смотрит?
— Я у него уж просился, а он не взял, как на флот уезжал, — с неохотой признался Володя.
— Не взял? Так, — отчеканил военный комиссар. — А ты, Владимир Никифорович, значит, решил действовать в обход, с тыла зашел, так сказать. Вот что я тебе скажу, парень… Есть добровольцы, а есть — я их так называю — самовольцы. Разницу чувствуешь? Вот как по-твоему; ты кто?
Володя молчал.
— Военную дисциплину понимаешь? — спросил комиссар.
— Понимаю, товарищ военный комиссар.
— В каком классе, говоришь, учишься?
— В седьмом «А».
— Команду как выполнять, знаешь?
— Конечно, знаю.
— Так вот, слушай мою команду: правое плечо вперед, кругом, в седьмой класс «А» ша-гом… арш!
И Володя, повинуясь этому голосу, привыкшему командовать, очень растерянный, нашел в себе все-таки силы, чтобы не осрамиться перед комиссаром, и, повернувшись через левое плечо кругом, по-военному отчеканивая шаг по паркету, вышел в коридор.
Когда он прикрывал за собой дверь, комиссар крикнул ему вдогонку:
— Пррямо!.. И приказываю всем заготовить срочно побольше круглых пятерок. Действуй!..
Потерпев неудачу в военкомате, Володя направился в городской комитет комсомола.
В большой комнате толпилось много народу. Парни лет семнадцати-восемнадцати, все уже в пилотках, разбирали оружие. Это были комсомольцы из истребительных батальонов. Володя с азартной завистью следил за ними. Он видел, как легко вскидывали они винтовки, продевая плечо под ремень, как укладывали в патронташи обоймы и особой, солдатской походкой шли к дверям. Увидев знакомого, Володя поздоровался с ним, подошел поближе и почтительно погладил его винтовку:
— Дай подержать.
— Иди, иди, не балуй! — сурово оборвал его тот и отставил винтовку в сторону.
— А кто здесь инструктор по военной работе? — спросил Володя.
Ему показали в угол комнаты. Самого инструктора не было видно: столько народу навалилось со всех сторон на его стол, что-то расспрашивая, требуя, размахивая руками. Володя подошел сперва с одного бока, потом зашел с другого, навалился на чью-то спину и, косо съехав с нее, неожиданно оказался притиснутым к самому столу. За столом сидел очень маленький комсомолец с давно не стриженными и как-то странно, пятнами, выгоревшими волосами. Он устало моргал глазами и большим пальцем чесал макушку, отвечая налево и направо обращавшимся к нему комсомольцам.
— Товарищ инструктор… — успел сказать Володя. Инструктор на мгновение взглянул на него, но тотчас же его отвлекли сбоку. Наконец он повернулся опять к Володе:
— Ты что хотел?
— Товарищ инструктор… Я вам что скажу… только погодите!.. Вы сперва мне ответьте. Я к вам насчет военной работы зашел.
— Ко мне, кстати, насчет только этого и приходят, мальчик, — ответил инструктор.
— Какой я мальчик! — обиделся Володя. — Вы сперва поглядите как следует. Мне уже две недели, как пятнадцатый год пошел.
— Года твои, конечно, почтенные, только ты давай поскорей. Что тебе требуется?
— Я пионер, активный, почти уже комсомолец, скоро переходить буду, если, конечно, примут… В общем, я хочу, чтобы вы меня направили на фронт кем угодно.
— Э-э, я думал, ты и правда за делом! Думал, понимает пионер, какой у нас момент, а ты… — Инструктор только поморщился.
— Разве это не дело? — наседал Володя. — Хорошенькое «не дело», если человек на фронт хочет!
— Дорасти еще надо. А пока — не дело.
У Володи был такой несчастный вид, что инструктор сказал:
— Слушай, малый… Хлопец ты хороший, вижу — патриот. Если действительно дела ищешь, у меня для тебя дело найдется. Ты из какой школы?..