- Да, такой предмет существует. И, по всей видимости, он у нее... Она сама сообщила, - Колиньи без спроса сел. - Клянусь, мсье, я видел ее мертвое тело, сам!
- И Лорен видел, и его товарищи, - кивнул генерал. - Так вы уверены, что в Египте сейчас именно Джина Бочетти?
- Она прислала мне письмо, пару месяцев назад. Я не ответил. Потом пришло еще одно, а вчера третье, последнее, как она обещала. Почерк я не спутаю, мой генерал... - Колиньи вдруг понял, что ему искренне стыдно. - Она писала, что по-прежнему любит вас и мечтает увидеться. Просила передать письмо вам. Я не сделал этого, потому что... - он глубоко вдохнул и выдохнул: - Джине нельзя верить. И я не хотел, чтобы вы позволили ей вернуться. Она просила о гарантиях безопасности.
"Нет, не только потому, что Джине нельзя доверять, ты не хотел, чтобы она вернулась!" - прочел Колиньи в глазах генерала.
- Колиньи, я простил вас в Италии, и мы заключили некий договор. С вашей стороны требовалось, по сути, одно: полная откровенность. - Теперь встал Бонапарт и, спокойно повернувшись спиной к гостю, прошел к окну. - Вы клялись, что хотите быть моим другом, что желаете связать свою судьбу с моей. И что же я узнаю? Вы тайно встречаетесь с агентами английской разведки. Это по данным моих людей, но я-то знаю, что, скорее всего это даже не английская разведка, а кое-кто посерьезнее. За одно это вас следовало бы расстрелять. Мало того, вы еще утаили от меня эти письма! Хуже: вы утаили от меня Саламандру. Но, может быть, от кого-то не утаили?
Колиньи обхватил голову руками. Нет, он не сообщил своим друзьям за Ла-Маншем о Саламандре. Решил оставить ее для себя, сыграть в одиночку. Прочтя письма Бочетти, охотник за предметами убедился, что она и правда всерьез любит молодого генерала. А если так, обязательно придет мстить за его смерть. Слишком хорошо Колиньи знал ее характер, чтобы сомневаться в этом. И вот тогда, уже имея обещанную ему Пчелу, он рассчитывал устроить ловушку женщине, которую и сам как-то незаметно успел полюбить. Той женщине, которая теперь буквально сходила с ума от любви к другому.
- Нет, - наконец признался он. - Я никому не говорил о Саламандре, а письма сжег. Я хотел получить ее сам. Простите меня.
- Зачем мне вас прощать? - не оборачиваясь, спросил Бонапарт. - Вы не сказали мне даже, что предметы несут в себе угрозу для здоровья. Уж это и правда, подло, Колиньи. В первый раз вы были разоблаченным шпионом. Теперь вы предали меня, это совсем другое дело.
- Я прошу вас... - Колиньи искренне хотел прощения. План заманивания генерала в Ирландию с каждым днем нравился ему все меньше. Лев на шее у Наполеона, или что-то другое делало предательство отвратительным. Теперь, когда жизнь Жерара Колиньи висела на волоске, ему странным образом стало легче. - Мой генерал, вы не должны идти с эскадрой в Ирландию! Это ловушка.
- Вовремя же вы мне об этом сообщаете! - Наполеон коротко хохотнул. - Это, положим, я знал с самого начала. Вместе со Львом оказаться запертым на Британских островах - хорош бы я был, согласись на такую глупость!
- Я действительно хочу стать вашим другом, - проговорил авантюрист. - Я был очарован вами, когда давал клятву. А потом предал, потому что стал ненавидеть вас за ваши успехи и расчетливость... Я получил Леопарда, вы знаете, но всегда оставался тем, кем был - просто опасным головорезом и шпионом. Вы другое дело, вы - великий человек. Вы достойны предметов.
- Тогда отдайте мне вашего Леопарда! - По-прежнему не оборачиваясь, Наполеон вытянул руку ладонью вверх. - Отдайте предмет достойному.
Не медля, Колиньи снял с шеи шнурок с фигуркой и вложил его в руку генерала. Тот сжал кулак и прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям.
- Будто я стал гибок, прыгуч... Знаете, Колиньи, я ведь сейчас могу забить вас до смерти голыми руками. Приятное чувство.
- Я знаю, - кивнул предатель. - Я же напротив, после стольких лет чувствую себя совершенно беспомощным.
- Вам это полезно, Жерар! Скажите, что будет делать Нельсон, когда узнает, что наш флот захватил Мальту?
- Как и предполагалось: Нельсон как бы поверит, что вы идете на восток и кинется через Средиземное море к Мальте. Ваш флот по плану должен разминуться с англичанами ближе к побережью Франции, и первым успеть к Гибралтару.
- К черту ваши планы! - Наполеон, наконец, повернулся к собеседнику и сверкнул глазами. - Все будет по моему плану. И вы мне поможете запутать Нельсона окончательно.
- Да, мой генерал! - Колиньи вытянулся во фрунт.
- Идите отдыхать. И подумайте, что вы еще могли бы мне рассказать. Жду вас завтра. - Генерал дождался, пока Колиньи возьмется за дверную ручку и добавил: - Осторожнее на ночных улицах, мой друг! Теперь вы просто прохожий.
Он вышел в коридор вслед за собеседником и поманил к себе дремавшего в кресле адъютанта.
- Доставьте ко мне того араба, Имада. И позаботьтесь, чтобы к его приходу был подан чай на двоих. Как-нибудь... По-восточному. Со сладостями, что ли, не знаю! Пусть разберутся и все сделают!
Бонапарт захлопнул дверь, прислонился к ней и, засунув руку за пазуху, выбросил поверх мундира прочные кожаные ремешки, на которых носил Пчелу и Льва. Теперь он знал точно: предметы злы, это они убивают его, изматывают нервы. Но знал и другое - есть средство спасения!
- А если Саламандра существует, то плут Имад, может быть, не врет и о Предмете предметов? - прошептал он. - Живой Бог, бессмертный повелитель мира! Вряд ли я Махди, но навести порядок на нашей планете - самое время. Величайший полководец, завоевавший весь мир и тем победивший саму войну... Если только через тысячу-другую лет я не соберусь завоевать рай или ад. Или все сразу.
Он усмехнулся своим мечтам и аккуратно вернул на место Пчелу. Пока не доставят Имада, предстояло еще о многом позаботиться.
4
Тулон, 19 мая 1798 года
Более сотни кораблей, всего за несколько дней сосредоточившиеся возле Тулона, чтобы забрать десант, пушки, лошадей, провиант и боеприпасы, вместе выходили в открытое море. Казалось, до самого горизонта лазурная гладь пестрела их парусами. Но это была далеко не вся эскадра. Из Аяччо, из Генуи, и из множества других портов отчалили, отчаливали или должны были отчалить в ближайшее время еще около трех сотен судов. Даже выполняя все меры предосторожности, собрать такой флот втайне было невозможно. На тулонских улицах каждый мальчишка знал: славный герой Республики генерал Наполеон Бонапарт провел проклятых англичан и идет завоевывать сказочный Египет, страну пирамид и древнего Сфинкса. Сомнений в этом быть просто не могло - а зачем же тогда генерал привез из Парижа столько ученых, специалистов по востоку? Эти чудаки только и болтали меж собой про пирамиды и сокровища фараонов, всякий слышал.
- Может быть, предложение учредить Институт Египта было все же лишним? - спросил Колиньи, стоя на мостике флагманского корабля рядом с Бонапартом. - Как-то уж совсем нагло вышло. В Лондоне узнали не позднее, чем через день.
- И пусть! - пожал плечами Наполеон. - Баррас был в восторге от этой идеи: "Гениально, англичане поверят в вашу выдумку!". Каков идиот. Главное, если вы меня не обманули, Нельсон ждет, что у Мальты я развернусь и гениальным маневром выскользну в Атлантику. И тогда что нам до Лондона? Они в плену иллюзий, и Париж, и Лондон. Если вы меня не обманули.
- Не дразните меня, мой генерал, - почти жалобно попросил Колиньи. - Я служу только вам. Нельсон от моих людей получит извещение, что вы идете на Стамбул. Но только когда скрыть восточное направление похода станет уже невозможно. Нельсон поймет, что я веду двойную игру и кинется ко второй возможной цели, к Александрии.
- В эскадре Нельсона нет транспортных судов, поэтому наш план сработает, я уверен! - Наполеон ободряюще похлопал помощника по плечу. - О, нашему бравому Франсуа что-то докладывают. Адмирал де Брюи! - закричал он. - Адмирал, все ли в порядке?!
- Все в полном порядке, генерал! - хмурый адмирал де Брюи, командовавший эскадрой, подошел к ним с мрачным, обветренным лицом старого моряка. - На подчиненных мне кораблях всегда все в порядке. Еще до того, как подойти к Мальте, флот полностью объединится, при любой погоде.
"А он самоуверен! - подумал Колиньи. - Весьма самоуверен. Хорошее ли это качество для моряка? Я вот, когда твердой почвы под ногами не чувствую, должен иногда помолиться".
- Я хотел поговорить с вами об этом вашем арабе! - Де Брюи поморщился. - Мсье Бонапарт, он не может относиться к французским матросам, как к своим слугам! Он всего лишь грязный араб, и никто не станет заваривать для него чай, когда ему вздумается.
- Что ж, если ваши матросы такие чистые, что не могут служить арабу, я отправлю к нему солдат, - пожал плечами Наполеон. - Занимайтесь своим делом, де Брюи, но не забудьте, что и на море я ваш начальник. Мсье Имад - мой личный помощник, такой же, как, например, мсье Колиньи.
Адмирал одарил "корсиканского выскочку", как называл его про себя, недобрым взглядом и отошел. Наполеон вдруг сунул руку в карман и вытащил из него фигурку Леопарда.
- Возьмите, мой друг. Теперь я вам верю. Верьте же и вы мне - мы оба теперь в одной лодке, в прямом и в переносном смысле. Идите, позаботьтесь о чае для нашего доброго Имада. Или кофе ему достаньте - чего ему сегодня захотелось...
Колиньи едва сдержался, чтобы не поцеловать генералу руку. Без предмета он чувствовал себя отвратительно, привыкнуть к физической беспомощности было просто невозможно. Он отошел, пошатываясь от нахлынувших чувств, а Бонапарт продолжил любоваться отплытием флота.