Конечно, я позаботился о том, чтобы не оставить у него горького осадка, однако прежних доверительных отношений между нами уже не будет. Он слишком горд, и был слишком… огорчен неожиданностью этой отставки. Ну, да Бог ему судья в его гордости. Главное, чтобы помнил, что в остальном - судья я.
По секрету: мне пришлось поручить ответственным офицерам и чиновникам начать разбираться с возникшим в этой связи неприятным вопросом… К сожалению, Сергей Юльевич не смог забыть мне и прежней его отставки из министерства финансов и завел дела с весьма неприятными личностями, чьи идеи колеблются от введения парламента, в лучшем случае такого как у тебя, а в худшем, - до полного кровавого якобинства.
Пикантность же момента с торговым договором в том еще, что если бы я подписал его в том виде, который предварительно согласовали Витте с Бюловым, это было бы мощнейшим аргументом для подрывного элемента в антигосударственной агитации. А значит, работало бы на руку японцам. Да и у тебя в России противников бы резко прибавилось, что, как я полагаю, идет вразрез с твоими желаниями. Зато как бы это порадовало Париж и Лондон… Удивительно, как такого проигрышного политического момента не увидел столь дальновидный и многоопытный Бернгард?
Французы, опираясь на такой прецедент, сразу начали бы выкручивать мне руки, требуя подписать с ними подобный договор на их условиях. К сожалению, германский финансовый рынок не может сейчас полностью закрыть все наши потребности. И без парижских денег мне пока просто не обойтись. А если галлы поставят условия связанных займов или преференций для их бизнеса в сравнении с твоим? Что мне делать тогда?
- Мой дорогой, с учетом твоих сегодняшних обещаний в отношении идей моих промышленников и грядущего разрешения наших угольных и рудных проблем, я готов и сам заткнуть глотку всей этой гавкающей братии в Рейхстаге. Даже картечью гвардии, если сильно попросят! Хотят роспуска - они его получат! Господи, как я иногда завидую тебе, что в России нет этого гнусного парламетского рудимента бисмарковских заигрываний с плебсом! И с всякими мелкими князьками, нацепившими на себя фиглярские коронки, позволяющими себе надувать губы на Пруссию и ее короля!
Ты тонко пошутил тогда, перед земцами. И верно - после победы они про все "представительства" забудут. Но имей ввиду, что случись у тебя смута в тот момент, когда армия и гвардия сражаются где-нибудь на Востоке, я дам тебе столько корпусов, сколько понадобится, чтобы раздавить любую скверну, угрожающую твоему трону.
По части займов: я непременно укажу моим толстосумам, что прижиматься в отношении Петербурга им больше не следует. Пусть Коковцов приезжает. Подпишем договор и обсудим все наши финансовые дела. Кстати, можешь его обрадовать: я решил упорядочить процедуру выдачи вывозных премий на зерно и муку. Хватит моим хитрецам рушить твой европейский рынок. Свое пусть вывозят - их право. Но за перепродажи я их прищучу. А ты накажи своих: неужели так сложно построить элеваторы и наладить нормальную очистку зерна? Ведь это же один из важнейших источников твоих доходов!
Что же касается Витте, здесь ты волен решать. Он твой слуга. Как ты помнишь, именно в этом смысле высказался твой покойный отец, когда мне пришлось расстаться с князем Бисмарком. Да и Авелана с министерства, по правде говоря, ты убрал правильно. Старый конь застоялся и зажрался французского овса. Галопа от него не дождешься, как не гоняй. На колбасу! Но вот Алексей Александрович… как ты смог решиться на такое, Ники!? Или, все-таки, мой глас наконец-то услышан? И твоя вера в добродетельную верность Марианны, после ее лондонских похождений этой весной, поколебалась?
- С дядей Алексеем было очень трудно. Ты даже не представляешь, чего мне это стоило. Но дело нужно было выправлять. А у него и со здоровьем не все ладно, да и если ты газеты наши видел… ну, по поводу его француженки-балеринки, всех этих ее побрякушек да мебелей. Уже ведь до полной наглости дошло. Со всякими пошлыми сравнениями. Я едва сумел замять. Да еще в военное время, когда каждый рубль для Кронштадта или Артура под увеличительной лупой, о чем я всех предупредил лично!
- Ну, во-первых, твоя Мати поскромнее была. Хоть и полька, но не в пример умней и дальновиднее этой вертлявой галльской дуры, - Вильгельм многозначительно взглянул на кузена, - А во-вторых, я за подобные фортеля сажаю щелкоперов в крепость. Сразу. Чтоб другим неповадно было. И тебе не советую либеральничать. Меня беспокоит только, как тебе все это, в том числе и отставка фон Витте, отольется со стороны вдовствующей Императрицы и остальных старших дядьев.
- Объяснения с мамА мне так и так предстоят нешуточные. Как и с дядей Владом, Сергеем и Николашей. Или ты думаешь, что о нашем сегодняшнем чаепитии не доложат? Но другого выхода по генерал-адмиралу просто не было. Про Витте я тебе уже рассказал. По поводу предвоенных "успехов" Алексея Александровича и его обожаемых Авелана с Верховским и Абазой, ты и сам должен быть в курсе, какой бардак творился в наших министерских и дальневосточных делах. И еще попытались все последние свои ошибки на Алексеева свалить! Слава Богу, что я сам решил во всем разобраться. Кстати, я ведь на многие заседания Особого совещания фон Гинце специально приглашал.
- Да, Пауль мне докладывал регулярно. И, честно говоря, я понял это твое решение как подлинную открытость союзника, а не просто брата и друга! Не говоря уж о твоих планах по морской артиллерии. Но это - отдельно. Здесь у меня к тебе прямо куча вопросов. И, уж извини, но напомню - если бы ты тогда, четыре года назад, заказал броненосцы моим заводам, сейчас бы весь твой флот был в Порт-Артуре. И громил японцев. А ты не мучился бы проблемой соединения трех эскадр. Или, что вернее всего, тебе и воевать-то не пришлось бы.
- Именно, мой дорогой Вилли, ты как всегда все схватываешь на лету. Именно - как брата, друга и союзника. Та весенняя история с французскими игрищами вокруг "24-х часов" теперь будет памятна мне всегда, как и затяжка со срочным кредитом именно тогда, когда мне действительно внезапно потребовались деньги! Про подписание ими апрельского договора с дядюшкой без каких-либо консультаций с нами, я вообще молчу. А на другой чашке весов - все то, что ТЫ делаешь сейчас для России…
- А сколько раз я тебе говорил, Ники, что только вместе мы сможем обеспечить нашим народам их подлинно великое, заслуженное трудом, умом и кровью место в Мире? Причем охранив их от войны! Сколько раз!? А сколько раз я доказывал тебе, что все, чего хотят франки, это посадить тебя в долговую кабалу, ради выполнения твоими руками заветов Гамбетты?
- Много. И всякий раз я убеждался в том, что ты прав.
- Вот!!! Только почему ты сказал "гнусной войны"? Победоносной, друг мой! Я надежно прикрыл тебе спину в Европе, и теперь ты спокойно утвердишься на Тихом океане. И если хорошо все пойдет у Алексеева, Макарова и Чухнина, ты возьмешь у желтомордых Токио и сполна рассчитаешься с этим неблагодарным кривоногим народцем. Этих азиатских прихвостней Джона Буля, давно уже пора втоптать в средневековье латным сапогом! Чтоб сидели на своих островах и носа оттуда не смели показывать! Кореи им, Китая захотелось! Ясно, что из Маньчжурии ты теперь не уйдешь, тем более, что пекинские мандарины повели себя по-свински. Только второго боксерского бунта нам и не хватает. И из Кореи япошек - гнать! Да и мне с твоей поддержкой много спокойнее будет за наше маленькое предприятие в Киаочао.
Я не сомневаюсь, ты раздавишь этих макак как слон черепаху, только брызги полетят в англичан с янки! - Вильгельм, войдя в раж, грохнул кулаком здоровой руки по краю стола, - И еще в этих британских лизоблюдов лягушатников! Спасибо, что открыл нам с Тирпицем глаза на интриги их и нашего коварного дядюшки Берти с этим "Сердечным согласием". DИgueulasse! Но ведь получается, что ты и сам убедился в том, каковы эти союзнички на самом деле. А сколько раз я тебя предупреждал?
Помни, дорогой мой Ники: Я всегда готов быть тебе опорой. Это не только завет моего великого деда. Это и моя принципиальная позиция - святой долг христианских монархов поддерживать друг друга в борьбе с восточным варварством. И я пойду до конца в его исполнении!
Это только неблагодарный, мягкотелый Вальдерзее вопреки прямым моим приказам позволял себе миндальничать с этими средневековыми чудовищами! А мы с тобой… - Вильгельм явно заводился, собираясь развить тему крестового похода белой расы против азиатов в один из своих знаменитых монологов-лекций часа на полтора-два, способных закомпостировать мозги и ввести в ступор кого угодно. Однако Николай, до сих пор всегда стоически переносивший эту ритуальную пытку, вежливо, но твердо, остановил начавшееся было неконтролируемое словоизвержение кузена.
- Дорогой Вилли. Мне сейчас не до наполеоновских планов. И не до патетики. Сначала нужно, чтобы мои эскадры успешно соединились, не дав японцам поколотить себя поодиночке. И чтобы Безобразов прочно оседлал пути подвоза в Японию вооружений и мяса из Америки, и риса из Индии и с Филиппин. Хотя я вполне уверен в нем, как и в Макарове, Чухнине и Рудневе, кошки на сердце скребут…
Ты зря, кстати, так, о действительно заслуженном и талантливом фельдмаршале. Я не могу согласиться с такой оценкой и прошу тебя: будь великодушен к славному старику. Ты несправедлив к нему. Просто он там был, а ты - нет. Я там тоже был. Хоть и не долго. А как говорят знающие люди: "Восток - дело тонкое"…