* * *
Дик внезапно вырвался из снежной пелены откуда-то сбоку. Он мчался на Николая неотвратимо как торпеда, от которой кораблю уже не увернуться, и всем на мостике остается только отрешенно следить за тем, как ее стремительный, пенный след приближается к борту.
"Все. Быть мне сейчас в сугробе. Подловил-таки, хитрый волчище, - пронеслось в голове Николая, - Ух, а ты откуда, шельма!" Каська темной молнией взвилась из-за ближайшего белого бархана, сшибла на лету Дика, уводя в сторону от хозяина. И тут же псы с притворным рычанием и клацаньем, играя, укатились куда-то в снежную пыль…
"Да… А вот японскую мину от "Николая" в Токийском заливе никто не отвел… Сколько жизней потеряно! И это в самый последний день войны. Какое горе! И какое же счастье, что все это кровавое безумие на Дальнем Востоке наконец-то закончилось. Но сколь многозначительным стало это грозное предупреждение о том, что прав Руднев был в выводах своей записки: в будущем роль подводных миноносцев возрастет не просто многократно, но и приведет к революции во всем военно-морском деле…
Только бы наши на обратном пути во Владивосток никого не растеряли. Алексеев доложил, что там у них сейчас штормит преизрядно.
И, пожалуй, телеграмму в Потсдам нужно будет послать еще сегодня. Как обещал. Так что, пора нам готовиться к приему гостей. Вильгельм собирался чем-то удивить. Только я, наверное, знаю чем, - Николай улыбнулся, вспоминая доклад Фредерикса об очевидном сердечном влечении некой юной особы к отважному Принцу на белом коне, поражающему толпы азиатских варваров… из германского Маузера.
Вот она вам во всей красе - оборотная сторона нашей с Банщиковым затеи с фото- и кинорепортажами из Маньчжурии и с Квантуна. Благодаря которым, весь мир смаковал отъезд Михаила на передовую из артурского госпиталя вопреки охам-ахам Стесселя и эскулапов. Похоже, что доскачется братец. Ох, доскачется! Но, судя по всему, Мишкин и сам не против.
Худого в этом ничего не вижу. С немцами у нас пока все складывается правильно. Главное, чтобы мамА раньше времени не прознала. Вильгельм, слава Богу, умудряется о наших общих делах крепко держать язык за зубами. Понимает, сколь высоко подняты ставки. А как он вытаращивал на меня свои гневные глазищи тогда, у Готланда! Когда я ему про "эпическую битву с сарматами" напомнил, о которой он распинался в Мариенбурге перед толстобрюхими братьями-меченосцами.
Так, поди, и не дознался до сих пор, кто об этих его пассажах проболтался. На графа Остен-Сакена думает, естественно. Но наш старик посол мне его как раз и не выдал, а в том, что тогда, в августе, у Готланда все без сучка, без задоринки прошло, огромная его заслуга была. Ну, и Михаила, конечно. Да и Дубасов, надо отдать должное бывалому морскому волку, тоже был великолепен…"
И вновь нахлынули воспоминания. Летняя Балтика, могучие корабли, трепещущие на ветру флаги и ленточки бескозырок. Дымные шапки и грохот салютов. Вильгельм в русской адмиральской форме, идущий вдоль строя наших моряков…
Глава 1
Балтийский ветер
25.08.1904 г., броненосец "Император Александр III", Балтийское море у побережья о-ва Готланд
Двери командирского салона "Александра" неестественно громко хлопнули за его спиной. Обогнав Николая, Вильгельм как вихрь пронесся прямо к столу, резко сдвинул в сторону все лежавшие на нем бумаги с карандашами, и, сбросив на кресло несколько папок и рулон карт, водрузил на него свою треуголку с видом лихого квотермейстера, поднимающего флаг на мачте захваченного с абордажа корабля. Слава Богу, что брызжущая через край энергия венценосного гостя не коснулась при этом письменного прибора, поскольку обе его чернильницы были полными.
- Ну, вот! Наконец-то мы, дражайший мой Ники, сможем спокойно поговорить! Без всех наших адмиралов, капитанов, а главное, без прочих разных советчиков. С их вечно настороженными ушами, глубокомысленными вздохами и подхалимскими мордами.
Да! Но каков корабль. Каков корабль!.. Красавец! И какой же, кстати, le gougnafier твой Бухвостов! Знать, что мы приедем к нему, и загодя не подготовить салон?!
- Вилли, не сердись, прошу тебя. Они не ждали нас сегодня к ужину. Сам знаешь - это мы скомкали протокол. Так что сегодня всю роминтенскую оленину слопают твои и мои адмиралы на "Мекленбурге". А здесь нам придется немного подождать, я же тебя предупреждал.
- Ай! Перестань, пожалуйста. Какой протокол? Ты Фредерикса не взял с собой - вот и нет у тебя никакого протокола. И никому в голову не пришло, что могут нагрянуть ДВА императора! А как же Устав? Командир корабля должен ждать своего адмирала в любой момент дня и ночи! Тем более командир корабля, носящего имя твоего великого царственного отца. Или?.. В конце концов! Я же адмирал твоего флота, или что!? Si quelqu'un te lХche les bottes, mets-lui le pied dessus avantqu'il ne commence Ю te mordre. Нет, ты должен его обязательно проучить! На будущее. Это не обычная дурость, это просто какое-то свинство конченое! Я не…
- Ну, да. Ну, да. Знаю, что многие в Фатерлянде у тебя, дорогой мой Вилли, считают большинство славян и русских, в частности, свиньями. А уж дураками - всех поголовно. Смотрю, и ты туда же, - Николай с видимым удовольствием опустился в уютное кожаное кресло. На губах царя играла легкая саркастическая усмешка.
Вильгельм, застыв на секунду от неожиданности с вытаращенными глазами и смешно встопорщенными кончиками усов, наконец, гаркнул на выдохе:
- Ха! Ники! Мой дорогой. Не говори же ерунды! Разные трепачи и придурки, это… одним словом, дурачья у меня и своего хватает. Как и свиней. И свиноматок! - кайзер расхохотался, обнажив два ряда своих прекрасных мощных зубов. "Жеребец ты, Вилли, и есть жеребец, хотя и породистый", - промелькнуло в голове Николая.
- Кстати, а что мы будем здесь пить? Я бы сейчас от твоего Шустовского совсем не отказался, да и от дичинки какой-нибудь. Уж про это-то Бухвостов с Гейденом, как моряки, обязаны были догадаться и подготовить нам приличный стол. Да и этот… твой новый "военно-морской секретарь", он, что, только бумажки у тебя на письменном столе перекладывает? Или и карандаши иногда точит?
На мой взгляд, для фигуры, типа моего секретаря военно-морского Кабинета, этот Банд… Банщиков явно молод и совсем не опытен. Это минимум контр-адмиральский уровень. Нет, я понимаю, - может он и в самом деле храбрец, и все такое прочее. Но не поспешил ли ты допускать до столь важных дел человека случайного, со стороны?
- Во-первых, это Я им велел, Вилли, пока не подавать спиртное.
- Не велел?.. Ты!? Как это? Почему? Или я не у тебя в гостях? - на лице Вильгельма явственно читалось разочарование мальчишки, для которого вдруг неожиданно отодвинулась перспектива ужина с любимым тортом или возможность без помех проверить, что запрятано внутри у новой игрушки, - Тогда я сейчас сам им прикажу!
- Не беспокойся, если тебя продуло на ветру, тогда, конечно, - Николай позвонил в колокольчик. Заглянувший в двери граф Гейден без слов понял, что от него требуется, и тут же вернулся с хрустальным графинчиком полным коньяка и легкими закусками, "вторым рейсом" добавив к ним чайный прибор из китайского фарфора. По салону поплыл дивный аромат свежезаваренного чая.
- Вот! Другое дело. А то - "не велел"! И ты мне так и не ответил, почему ты не взял с собой нашего Гинце? Хм, а чай-то прекрасный. Это от Твайнинга? Кстати… ты ведь заметил на "Мекленбурге" новый прибор системы управления огнем? Знаешь, почему мои Сименс с Герцем намного лучше, чем все эти хваленые железяки от Бара и Струда, а?
Вильгельм II выделялся из всех Гогенцоллернов, как удивительной легкостью мысли, так и раздражающей многих способностью молниеносно перескакивать с одного на другое. Некоторые из собеседников кайзера отмечали, что если пытаться буквально следовать за его логикой, то можно было, либо заснуть, либо прийти в бешенство от "несварения мозга". Во всей красе это его "достоинство" проявлялось и в общении с Николаем, троюродным племянником и шестиюродным братом, которого Вильгельм искренне считал ниже себя как по росту, так и по уму. Отчего, сбивающие собеседника с мысли скачки тем и эмоций, случались у германского венценосца сплошь, да рядом.
Кроме того, возможность подавлять своего внешне более робкого младшего родича, доставляла кайзеру истинное удовольствие. Для себя он давно решил и доказал кто в их паре лидер. Николай же, хорошо изучивший характер и слабости Вильгельма, относился ко всем его выкрутасам снисходительно. Он стоически терпел их, предпочитая больше помалкивать в присутствии своего экспансивного дяди-кузена. Но так, однако, было лишь до сегодняшнего дня. На этот раз царь упорно не давал германцу не только завладеть инициативой беседы, но и уходить от намеченной им темы серьезного разговора…
- Не велел потому, что нам с тобой, дорогой дядя, предстоит поговорить тет-а-тет об очень и очень важных для Германии и России вещах. В том числе, не о самых приятных. Поэтому лучше на более-менее трезвый рассудок. Так мне представляется. Не забывай, что у тебя мы уже подняли бокалы и за встречу, и за Алике с Алексеем. А попозже у нас все будет. Не сомневайся.
Что касается Михаила Лаврентьевича. Ты просто всего не знаешь. Во всяком случае, рекомендации и отзывы о нем Алексеева, Макарова и Руднева были самыми наилучшими. Я решил поближе присмотреться к этому неординарному молодому офицеру, и считаю, что не прогадал. Думаю, когда у тебя появится возможность пообщаться с ним поближе, ты сам все поймешь и одобришь мой выбор.