Да и неужели Вы подумали, что я, уже уговорившись с Вами обо всем, поступил бы вдруг по-иному? В конце концов, случившееся с Вами пустячное дельце, мало чем по-существу отличается от очередной внезапной вводной вышестоящего начальства. Вроде тех, что кое-кто нам на штабных играх во Владивостоке подкидывал, не так ли? Правда, начальство в данном случае было самое наивысшее. С Господом особо не поспоришь, - Григорович сдержанно усмехнулся, - Свистопляска с Вильгельмом и вокруг Вильгельма нам планы куда больше попутала. К тому же, я уже довольно сносно себя чувствую.
Пока Вы с "варяжцами" толковали, Государя и докторов я сумел убедить, что до Рузаевки или даже до Казани, вполне могу сопроводить Вас. Поскольку окончательных указаний по инспекции заводов на Волге, и прежде всего, в Нижнем Новгороде, которых от Вас с нетерпением жду, я пока не получил. А сделать им смотр нужно обязательно… Одним словом, самую малость обмолвился о наших задумках, Вы уж меня извините.
- Иван Константинович, спасибо, мой дорогой! Это Вы меня простите, что Ваша встреча с родными еще отложилась. Но сделали Вы все правильно. И сам я беспокоился на тот же предмет: все-таки, одному против Шпица идти, это пострашнее, чем против Камимуры, - Петрович рассмеялся, крепко пожимая руку вице-адмирала, - А в Нижний тогда из Казани уж поезжайте, посмотрите, кто на что там годен из заводчиков. Причем, по-суворовски к волгарям явитесь: как снег на голову, чтоб никих потемкинских деревень подготовить не успели. И поблагодарить сормовичей опять же надо. Вы сами видели, что главный груз по подъему на сносный уровень судоремонта во Владивостоке нижегородцы на своих плечах вынесли. С собой кого-нибудь из молодежи нашей возьмите…
Так, значит, Государь не возражал?
- Нет. Тем более, что я ему поведал всю занимательную историю лодки Губэ, что у нас на шканцах в Артур прибыла. И про двигатели, и про всю эту мороку с газолином. Ну, и про тот славный, отчаянный выход Власьева с Дудоровым. Жаль, все-таки, что они промахнулись. Хоть я и понимаю после наших обсуждений, что на будущее нам их успех скорее противопоказан был. Но все-таки, чертовски хотелось.
- Все-таки, что ни делается, то и к лучшему. В этот раз, во всяком случае. Достойные сих славных дел награды оба получили. И все, кому надо, знают теперь, какое грозное оружие в ближайшие десятилетия может получить наш флот. И обязательно получит!
* * *
Пригревшись под теплым плюшевым пледом в уютном кресле, занятый своими мыслями, Петрович меланхолично созерцал проплывающие за окном пасмурные картины полей и перелесков, посыпаемых мелким, мокрым снежком отступающей зимы. Россия начала 20-го века, уже один раз прокрученная перед ним с востока на запад в темпе двенадцатидневного сериала, снова плавно текла за стеклом, но с запада на восток.
Маленькие станции встречали водокачками и полосатыми будками вытянувшихся во фрунт полицейских, звонкоголосыми путейскими колоколами, чугунными, украшенными литьем, столбами "одноруких" семафоров, кутающимся в длиннополые шинели и тулупы железнодорожным и служилым людом, отдающим честь.
А еще - вскинутыми шапками, или поясными поклонами разного случайного люда, того самого русского народа. Иногда провожающего прикрытым рукой от взгляда, или даже нагло, на показ, смачным плевком во след царскому поезду…
Было от чего задуматься. Если вспомнить, что на стройке Великого Сибирского пути полегло в землицу вокруг этих насыпей и мостов раз в десять побольше "работных людишек", чем при сооружении Николаевской дороги между Петербургом и Москвой. Той самой, о которой Некрасов не так давно написал одно из самых пронзительных своих стихотворений.
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.
Водит он армии; в море судами
Правит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотесцев, ткачей.
Он-то согнал сюда массы народные.
Многие - в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.
Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их… знаешь ли ты?
А ведь в сущности, что они… что ОН, когда-то комсомолец Карпышев, только что сделал, поспособствовав тому, что из этой войны с Японией Российская Империя вышла безусловным победителем? Не дал ли он господину Романову с его камарильей вполне обоснованный повод утвердиться в том, что их закостенелые внутригосударственные порядки "живее всех живых, ибо живут - и побеждают"?
Конечно, информация от Вадика несколько обнадеживала. Да и дела самодержца - обещание октроировать Конституцию и созвать народное представительство, сами за себя говорили. Вот только качество и количество человеческого материала, занятого пока в повседневном управлении страной, форменно удручали. А уж кого вскоре "понавыберут" в Думу первого созыва, ясно было изначально. Чем-чем, а безответственными болтунами и интеллигентами-демагогами русский средний класс славился всегда. Как, к сожалению, и вся остальная народная масса, - умением на этот треп и пустые обещания вестись.
Дураки и дороги. Они на виду. А в корне - общий кризис управления. Поэтому, как ни горько сознавать, но единственный путь наладить в госсистеме работающую обратную связь, лежит через воссоздание Тайного приказа, исторического аналога КГБ. Здесь - это ИССП, под руководством Зубатова, выдающегося государственника и профессионала.
И предстоит ему с Балком сотоварищи, не только биться с террористами всяческих мастей, разношерстными пятыми колоннами на иностранном содержании и вражеской агентурой, прищипывать язычки "прогрессивной общественности" да чистить войско от "драконов-виренов", а госаппарат от вконец оборзевших чинуш-мздоимцев.
Зажравшихся дворян, дельцов, банкиров и прочих купцов-подрядчиков-мироедов тоже придется взнуздывать. Одна печаль: просто так с собой они эту процедуру проделать не позволят. Ломать привычные, устраивающие их общественные устои этим персонажам совсем не хочется. Китайцы не зря к проклятию приравнивают пожелание жизни в эпоху перемен. Не по душе делиться господам хорошим. Но придется. Или будет по-Некрасову:
Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную -
Вынесет всё, что Господь ни пошлет!
Вынесет всё - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только - жить в эту пору прекрасную
Уж не придется - ни мне, ни тебе…
И проложит народ свою дорогу в более справедливое общество по костям тех, кто дерзнет встать у него на пути. Да, пока напряжение в стране благодаря "маленькой и победоносной" удалось несколько разрядить. Только надолго ли? Общий кризис системы управления государством прекрасно описывается классической формулировкой одного из признаков революционной ситуации: верхи не могут управлять по-старому, а низы - не хотят по-старому жить. И пока он никуда не делся, этот кризис.
Путь реформ в нынешней ситуации, - сплошное минное поле, где каждый неверный шаг может привести к социальному взрыву. Но эволюцию революции они с Василием и Вадимом предпочли вполне осознанно: непозволительно высокую цену страна заплатит за "рассечение Гордиева узла", а смотреть на весь этот кошмар собственными глазами нет ни малейшего желания.
Только на политическом фронте от них самих сегодня не много и зависит. Это вам не флотские дела, которыми изрядно трухнувший Николай порулить дал практически безропотно. Тут первая скрипка у царя… Ну, может Вадик с Василием подсуфлерят.
А лично ему, адмиралу Рудневу, третьего дни как И.Д. начальника МТК, в боевой рубке "Громобоя" под снарядами броненосцев Того было и проще, и спокойнее. Петрович тяжко вздохнул, кутаясь в плед…
За раздумьями о целях и перспективах будущей своей "райской жизни, исключая госдачу и машину", он не заметил, как дверь в коридор бесшумно приоткрылась, и мягко ступая по ковру, в салон вошел невысокий, ладно сложенный человек в черной тужурке с погонами каперанга на плечах и свитским аксельбантом.