Таково мое условие: никто и никогда кроме нас двоих не должен знать, о чем мы договариваемся. Если только мы с тобой вместе не решим поставить кого-либо в курс определенных вопросов. Только так, и не иначе. Никаких театральных пассажей перед толпой. Никакой бравады или намеков в самом узком и даже семейном кругу. Никаких сиюминутных телеграфных обсуждений. Это - ТАЙНА. И таковой должна оставаться.
- Ники. Я положительно не узнаю тебя. Что с тобой сделалось за эти несколько месяцев?
- Я не смог предотвратить войну. Но было и еще кое-что. Я объясню. Но позже. А сейчас: ты согласен?
- Да. Я принимаю твое условие, брат. Я согласен…
- Вилли. Не сочти меня нудным: Слово Императора и Короля?
- Согласен. СЛОВО ИМПЕРАТОРА И КОРОЛЯ!
- Вот и славно. И не смотри на меня так, словно только что проиграл мне битву при Садовой.
- Нет! Братец, это просто неслыханно!!!
- А об этом никто и не услышит. Я даже специально приказал убрать часового от кормового флага. Пойдем же. Очень кушать хочется…
* * *
- Итак, дорогой мой Вилли, если десерт тебя устроил, давай перебираться в кресла или на диван, и я расскажу тебе о том, что мне пришлось пережить и передумать за эти несколько месяцев нашей разлуки. И что, собственно говоря, я хочу тебе предложить. Нет. Вернее, даже не так: хочу не предложить, а напомнить тебе об одном твоем же давнем предложении, которое сегодня готов с благодарностью ответственно обсудить.
- Хм… Ники, - Вильгельм бесцеремонно прервал кузена, не успев даже дожевать кусок запеченной оленины, которым вознамерился закушать последнее из пирожных, - Перестань, пожалуйста, распинаться передо мной как перед своим Госсоветом. Давай так - к делу, так к делу. Но бутылочку и рюмки мы берем с собой. Да еще вот эту тарелочку… Не возражаешь?
Кстати, уж если ты столь категорически настаиваешь на секретности, я попозже покажу тебе один документ. Только тебе. Над ним я провел не одну бессонную ночь. Но прости, ты ведь начал говорить о каком-то моем предложении?
По ходу ужина кайзер успел несколько успокоиться, поскольку задача подведения Николая к мысли о военном союзе отпала сама собой - царь сам говорил о том же. Но, что интересно, говорил пока явно от себя, не цепляясь за инструкции Ламсдорфа и, как будто, совсем не страшась извечного антигерманизма Анничкова дворца.
Значит, вопрос только в том, сколь точно Бюлов с Гольштейном попали в цель, составляя проект договора. Во всяком случае, ту правку, которую он собственноручно внес в подготовленный ими исходник, Вильгельм считал необходимой - ограничивая действие договора только границами Европы, можно было не опасаться за судьбу турок и не плодить себе врагов в САСШ и Японии: неизвестно же еще, чем там все у русских закончится. Но пусть хоть так, пусть в усеченном виде, - только бы он подписал! Только бы удалось вбить первый клинышек между Петербургом и Парижем!
- Тебе разве откажешь, Вилли? Сам ведь возьмешь, что понравилось.
- Ха! Ты же меня знаешь! - Вильгельм довольно расхохотался, чуть не вывалив по пути на ковер содержимое тарелки с закусками, - Ну, так что ты, мой дорогой, мне намерен припомнить? Я весьма заинтригован…
- Хорошо ли ты помнишь, Вили, тот день, когда предлагал моему отцу раздел Европы? И в ответ он не просто жестоко высмеял тебя, но и бестактно допустил огласку этого факта…
- Ники… Зачем? Зачем ты об этом? - по виду Вильгельма нельзя было сразу понять, куда сейчас вывернет его холеричная натура - на обиду и крик, или на депрессивную прострацию. Очевидным было лишь то, что память о той давней бестактности Александра III с того самого дня сидела болезненной занозой в его уязвленной гордыне, и неожиданное "наступление на любимый мозоль" мгновенно вытащило все эти тягостные переживания из потаенного уголка души, где они до этого прятались, - Мне слишком больно об этом вспоминать. Ведь он тогда не только…
- Вилли, постой. Я напоминаю тебе об этом лишь с одной единственной целью, - Николай встал, пристально глядя в глаза Вильгельму, - Я, не только как давний друг и родственник, но как Государь и Самодержец Всероссийский, приношу тебе, Императору Германскому и Прусскому королю глубочайшие и искренние извинения за сказанное тебе тогда Императором Александром Александровичем. И прошу тебя о прощении за то, что не сделал этого ранее и публично. Но огласка этого факта…
- Ники! - Вильгельм резко вскочил, и вплотную подойдя к Николаю, положил правую руку ему на плечо. В глазах кайзера стояли слезы, - О, брат мой! Наконец-то. Свершилось правосудие божие! Я уже начинал думать, что никогда не услышу этого от тебя. Ники… ну, почему ты молчишь?
- Я прощен, брат мой? Между нашими Домами больше нет скрытых обид?
- Боже мой, конечно же! Но… Ники, сто чертей мне в печенку, какой ты, все-таки, неисправимый формалист! И, конечно, мы не будем никому говорить об этом, в свете того, ЧТО мы сегодня обсуждаем. Я вполне тебя понимаю.
- Вилли, прости. Это совсем не формализм. Я должен был это сделать. И ЭТО услышать. Ибо только теперь мы можем, вполне доверяя друг другу, обсуждать ВСЕ и планировать наши дальнейшие совместные шаги.
- Дорогой мой, не становись скучным в такой момент! Сегодня ты творишь историю! Хотя это и не повод мучить меня высокопарными фразами. Но ты не представляешь себе, сколь сильно облегчил мою душу! Скольким сомнениям, терзаниям и печалям сегодня положен конец. Я счастлив, что этот день все-таки пришел, и недомолвок между нами отныне нет. За тебя, Ники! Прозит.
Теперь рассказывай, что ты хочешь мне предложить. Я - весь внимание. Но имей в виду, что, возможно, и у меня к тебе будут встречные идеи…
- Хорошо. Только, если не возражаешь, начну издалека, - Николай прошелся по салону, и, подойдя к шкафу, вынул из него небольшой глобус на малахитовой подставке, подаренный командиру броненосца родственниками кого-то из кают-компанейских офицеров, - А вот эта замечательная вещица нам как раз и поможет. Смотри, Вилли, какая тонкая работа. Каждая страна из своего цветного камня, а границы, похоже, - серебряные проволочки, или платина. Просто замечательная вещь!
Погляди: вот наша старушка-Европа. Вот Германия. А вот и Россия. Если просто сопоставить масштаб - вся Европа - это мелочь в сравнении с ней. Но ведь есть еще и весь остальной мир. А он, как видишь, почти на треть в синих тонах. Это Британия и ее зависимые территории. И еще - Североамериканские Штаты. По правде говоря, Южную Америку мастеру тоже нужно было выкладывать в зеленых оттенках, как и республику Рузвельта. Он тебе там зацепиться не даст ни под каким предлогом, не надейся. Ибо такой же твой друг, как и султан: пока ему от немцев что-то надо и не в ущерб себе.
Так что же мы видим, глядя на наш мир? А видим мы, что народ, живший когда-то на одном маленьком островке, сегодня владеет или монопольно собирает дань с земель, в несколько раз превосходящих по площади Россию, если и моря между ними считать тоже. Если сравнивать с Германией, то вообще получается не смешно даже. При этом сегодня - именно твоя держава является признанным мировым лидером по темпам промышленного и научного роста, обгоняющим даже североамериканцев.
Я вполне понимаю, что германской торговле, капиталу и предприимчивости тесно в тех рамках, в которых они ныне существуют. Причем в рамках искусственных, во многом определенных британским доминированием в морских перевозках, которые островитяне рассматривают чуть ли не как свое естественное, наследное достояние лендлордов. Справедливо ли это? Риторический вопрос.
Конечно, я постараюсь помочь тебе и твоему народу-труженику: в России столько неосвоенных природных богатств, столько скрытых возможностей, что нам самим за сто лет и половины их не освоить, и не поставить на службу людям. Поэтому германский капитал получит в моей стране преференции для самого благоприятного приложения. В наиболее выгодных условиях окажутся совместные предприятия. Мы говорили об этом…
Но, к сожалению, будем уж во всем откровенны, пока большинство крестьян у меня предпочитают тратить свободные деньги не на покупку товаров для дома, мешка удобрений или нового плуга для работы, а на водку. Спасибо Витте, кстати. Конечно, доход бюджета. Но он не важнее здоровья народа. Мы с Петром Аркадьевичем думаем о том, как в скорости изменить это постылое положение вещей. Но пока - что есть, то есть.
Большинство же остальных мировых рынков, подходящих для экспансии немецких фабрикатов и капиталов, узурпированы англосаксами. Поэтому твое решение овладеть морями, построив флот, который заставит бриттов уважать право немцев на свободную, не ограниченную торговлю, вполне своевременно и логично. Это историческое решение, сравнимое, пожалуй, только с деяниями царя Петра. Но, должен признать, что у тебя пока получается лучше. Петру Алексеевичу пришлось силой добиваться своего, плетью и кровью. Ты же сумел убедить свой народ. Этот бокал за тебя, Вилли! Прозит!
- Ники, признайся, ты ведь мне специально бессовестно льстишь, сравнивая с величайшим из российских императоров? Но, вот увидишь, я БУДУ достоин такого сравнения! Итак, за священный союз, который отныне скрепит не только сердца и души двух властителей, но и их народы!
- За наш ТАЙНЫЙ союз, Вилли. Если мы собрались играть на английском поле, не забывай, пожалуйста, что правила на нем установили они. Сила Британии не только в колоннах броненосцев и бездонности сундуков Сити. Это еще и их дипломатия. Где царит тайна реальной политики и полуправда, безответственный намек или попросту циничное вранье политики публичной. Так что нам придется о многом молчать.