- Здесь есть чудесные минеральные источники… Координационный Совет уже решил строить здесь курорт!
Алдона успела еще перехватить негодующий взгляд Виолы, как Свидерский, до сих пор молчавший, глядя вбок и покачиваясь с носков на каблуки, вдруг заорал хрипло: "Курорт!" - и ухватил ее за лацканы. Ей никогда не приходилось видеть лица, искаженного такой бешеной ненавистью, да еще так близко от себя…
Когда их разняли, Свидерский резко развернулся на каблуках и зашагал к ракете.
- Луиджи, - многозначительно сказал шеф. И низенький Феррани, в последний раз скользнув взглядом по статной фигурке перепуганной Алдоны, со всех ног бросился догонять коллегу.
- Вы можете простить его? - отчужденно спросил Веллерсхоф.
- Конечно, - ответила Алдона, прижимая ладони к вискам, чтобы сдержать биение крови. - Я сама виновата. Не надо было так, сразу…
- Они успокоятся, - сказал шеф. - Идемте к вам. Я первый. Может быть, у вас что-то не так, как мы привыкли.
Он двинулся вперед. Спросил на ходу:
- Вы давно нас тут ждете?
- Нет, - ответила Виола. - Вообще-то, по первоначальному плану, вас должны были догнать. Но "Титан" здорово уклонился от курса и лишь недавно попал в поле нашего зрения. Да, возле самой Аурентины…
- Хороши, - зло усмехнулся Веллерсхоф. - Колумб, приплывший в Нью-Йоркскую гавань, прямо к подножию статуи Свободы… От вас можно будет вызвать все наши ракеты? Впрочем, что за глупость… Конечно, можно.
И Веллерсхоф вошел по пояс в медовую, спутанную вьюнками, полную цветов и насекомых траву Аурентины.
Виола переглянулась с Алдоной и вдруг приказала:
- Стойте.
Веллерсхоф стал, и впервые на его окаменелом лице выразилось что-то похожее на удивление.
- Вы мне не нравитесь, Веллерсхоф. Извините. Я не верю этому вашему безразличию. Уж лучше впасть в истерику, как Свидерский, чем… - Долго смотрела в самые зрачки начальника экспедиции, пока зрачки не оттаяли и не улыбнулись. - Вот так лучше. Я все-таки бегала в учебный класс мимо памятника… памятника вам, Веллерсхоф. Да. Посреди площади, с рукой, протянутой к звездам. Я ваше имя знаю с трех или четырех лет. А немного позже я узнала, что ваша экспедиция была самой нужной в истории Земли. И самой результативной. Если бы не наше всеобщее чувство вины перед вами, мы бы вас тут не встретили. Мы бы просто не работали так отчаянно, чтобы проломить пространство и время. Чтобы никто больше… не… - Она запнулась, но все же заставила себя окончить как можно спокойнее: - Потому что пока страдает хотя бы один, Земля _не может быть счастливой_!
Доброе утро, химеры!
Пролетев над гнездом кратеров, Виола сразу заметила среди ржавой изрытой пустыни предгорий, на старом лавовом языке блестящую бусинку. Она спустилась пониже. Бусинка оказалась капсулой, вокруг которой прыгал и махал руками человек, как в старинной книжке махали с необитаемого острова приближающемуся парусу.
Если верить приборам, атмосфера здесь состояла чуть ли не из одного сернистого газа. Приземлившись, Виола спрыгнула из люка и пошла, твердо хрустя шлаком, готовая к жестокостям нового мира; скафандр высшей защиты был массивен и бел, словно кокон. Потерпевший, в полосатом десантном костюме, медведем вперевалку бежал навстречу, растопырив для объятия рукава-баллоны.
Он слегка оторопел, увидев сквозь радужный пузырь шлема массу вьющихся черных волос и строгие карие глаза, широко расставленные на тонком смуглом лице. Виола сама обняла его за плечи:
- Что тут у вас случилось, Кэйн?
Его голова качнулась в толстой баранке ворота. Мужчина казался щупловатым для громоздкого костюма, носил рыжие усики и подслеповато щурил блеклые глаза в кольцах морщин. Кэйн был старый удачливый Разведчик, Виола знала о нем с детства.
- Плохи наши дела, девочка, - жмуря глаза, помотал головой. - Корин умер, и к "Матадору", считайте, нет доступа.
- Где тело?
- Здесь, в капсуле… Эта мразь его облучила.
- Какая еще мразь? - подняла яркие брови спасательница.
- Идемте к нему.
Внутри яйцевидной капсулы сняли шлемы. Желтая стеганая обивка была измазана ржавой пылью, крышка санитарного отсека сорвана. На полностью откинутом кресле лежал рослый молодой атлет в майке-сетке и шерстяных рейтузах. Виола покосилась на огромные, голые ступни со скрюченными пальцами. Тугие нежные щеки, обиженно приоткрытый детский рот - при жизни Александр Корин, вероятно, был, как говорят, "кровь с молоком".
Она постояла несколько секунд и присела на край второго кресла. Ступни были почему-то страшнее всего, они внятно говорили о смерти, и Виола против желания все время на них смотрела.
Грустный Кэйн рассказывал, устроившись на обивке:
- Вас учили, девочка, что где-то раз в сто лет в планетарном реакторе начинается неуправляемый распад. Ну так теперь флот может быть сто лет спокоен… Мы первым делом выбросили контейнер с главным топливом, а потом уже капсулу. Из атмосферы видели, как у "Матадора" полыхнула корма, после чего он свалился. И вместе с ним, между прочим, научные материалы с погибшей базы в системе Хаггарда за двадцать лет работы… Не говоря уже о том, какой ценой мы их взяли - там осталось пять человек, - матерьяльчики перевернули бы всю нашу космогонию. С Кориным была просто истерика, жутко смотреть. - Кэйн перевел дыхание, отхлебнул из фляги. Виола молча отказалась, ждала продолжения. - Хотели сесть поближе к "Матадору" - не вышло. Он воткнулся в старый боковой кратер с отвесными стенами. Хорошо, хоть взрываться было уже нечему. Кратер с одной стороны расколот, другого прохода нет. Километров двадцать отсюда, дорога - для горных козлов. Не успели сесть, Корин потащил меня туда. Я отбивался, советовал подождать вас… то есть спасательное судно. Ни в какую! Плачет, грозится пойти в одиночку. Пробовал удержать силой, так разве ж такого мамонта удержишь? Пошли, конечно. Сутки тут короткие, а в темноте по здешним скалам не полазишь. То есть Корин полез бы, но я после заката лег пластом и поклялся не вставать до утра. Он обругал меня последними словами, и мы залезли в пещерку. Я дал ему таблетку снотворного, а сам, наоборот, принял стимулин. Вот, перед самым рассветом явилась мразь… - Усы Кэйна передернулись от отвращения. - То есть захлопала, подняла ветер у входа и налетела прямо на меня. Такая…
Кэйн оглянулся по сторонам, ища, с чем бы ее сравнить.
- Такая здоровенная, круглая, толстая и плоская, вроде морского ската, только мягкая и горячая, вся в густой шерсти. Крылья растут из боков, как, знаете… будто у нее края тонко-тонко раскатаны как тесто. Налетела и ложится сверху, какими-то крючьями шарит по груди.
Можете себе представить, как я заорал! У Корина реакция была сумасшедшая. Он только чуть поднялся на локте, зажег фонарь и саданул в упор из пистолета. Она подергалась и сдохла.
А тут и утро, быстрое, как будто свет включили. Мы часа через два поднялись на перевал. Внизу лавовые поля, а за ними то самое ущелье, что ведет в кратер. С перевала спуск почти отвесный. Он полез первым. Меня судьба хранила, хотя я тогда подумал обратное. Упал и коленом стукнулся так неудачно, что на ногу не мог ступить. Думали, треснула кость. Алик, бедняга, выволок меня обратно, посадил в укромное место и велел ждать. Я не видел, как он спускался, - потом только заметил красную фигурку на лавовом поле. Он добрался почти до самого кратера…
Рассказчик склонил голову и помолчал, скручивая ус в тонкую веревочку.
- Ну, короче, вылетела стая из ущелья, закружилась… Он стрелял, потом побежал обратно. Они долго преследовали. Кажется, две или три твари он сбил. Пришел уже шатаясь. Индикатор на рукаве пылает - доза страшная, трудно представить, как он вообще мог идти да еще лезть по откосу. Ох, сильный был человек! Сказал только: "Не подходи", лег на живот и умер. - Кэйн резко, со злобой дернул ус, поморщился от боли. - Легко умер, как мы, Разведчики, друг другу желаем: "Большой удачи, легкой смерти". Что ж, я… Ладно. Не буду вам надоедать. С моей ногой притащился сюда, подлечил ногу… как сумел. Потом, взяв дезактиватор, обратно. И опять сюда… с ним на спине… Извините, не хотел оставлять… этим. Хорошо. Главное, вы здесь, и можно что-то решать.
- Что уж теперь решать? - сказала Виола, глядя на труп. - Давайте перенесем его ко мне, в морозильник.
Когда мощный корабль Виолы, ярко-алый, с эмблемами Спасательной Службы флота, подцепил гравитационными присосами и поволок вверх из кратера сплющенный корпус "Матадора", внизу поднялся целый шабаш. Словно бурые листья вихрем кружились вокруг обгорелой громады.
- Вот она, нечисть, чертово семя! - завопил Кэйн, грохнув кулаком по спинке пилотского кресла. - А ну-ка, девочка, поджарь их как следует, иначе "Матадор" будет нашпигован рентгенами!
Вместо ответа Виола включила дистанционный Р-уловитель. Белая точка резво побежала по разграфленному экрану, остановилась, покраснела и разбухла до размеров яблока. Кэйн даже рот раскрыл:
- Что за притча! Десять тысяч рентген, но, кажется, не в кратере?
- Нет, источник на лавовом поле, возле входа в ущелье. Потом займемся.
Он заглянул сбоку в холодное лицо Виолы, с жестким прищуром и сжатыми губами.
Двадцать четыре года, не больше, - и шевроны пилота - спасателя первого класса. Поглядывает косо, будто знает что-то, порочащее Кэйна. Ах, молодость!
Они вывели корпус "Матадора" на околопланетную орбиту, аккуратно сняли катушки корабельной памяти - командный пункт остался неповрежденным, поскольку был собран в плавающем сверхпрочном шаре. Когда вернулись к кратеру, пятичасовой местный день уже окончился, и в глухой темноте мерцал на равнине островок мирного сияния.
- Десять тысяч рентген… - шептал, растерявшись, Кэйн.