Я быстро взобрался на причал и увидел такую картину. Стадо китов уходило из лагуны на пастбище. Важно плыли матки, делая не более четырех узлов. Молодые киты резвились вокруг родителей… "Малыши" до половины выпрыгивали из воды и плюхались в зеленую воду, поднимая каскады брызг, ныряли. Доносилось характерное пыхтение старых китов. Над стадом стояла радуга. Напрягая зрение, я старался разглядеть Костю в воде, думая, как его угораздило затесаться в стадо китов. Вдруг я увидел моего друга стоящим в пене и брызгах на голове Матильды. Голова ее была выше над водой, чем у других китов. Неужели и она понимала опасность, угрожающую Косте?
- Прыгай! - рявкнул вахтенный в мегафон. Вынырнув далеко от стада, Костя взобрался верхом на Протея и поплыл на нем к острову. Снова над океаном послышался мощный голос. Теперь дежурный язвительно отчитывал Костю за нарушение этики в отношении приматов моря. В заключение он сказал:
- Нельзя, молодой человек, злоупотреблять дружбой морских братьев.
Костя, красный, запыхавшийся, вылез из воды и в первую очередь набросился на меня:
- Ну чего ты смеешься? Весело, что нашелся объект для плоского остроумия?
- Мне нисколько не смешно…
- Ах, ты сожалеешь, что я компрометирую тебя? Да?
Скоро он успокоился и перенес огонь с меня на остальное население острова:
- Куда мы попали? Сплошные пай-мальчики! Здесь хуже, чем в школе для детей с задатками нравственных пороков. Нет, с меня хватит! Улечу с первой же попутной ракетой! Прощай! - И он быстро зашагал к практикантам, вытянувшим электроталями драгу со дна лагуны.
В сетку попались лангуст, рак-отшельник, несколько морских звезд и множество мелкой живности.
Тави плавал возле стенки. Он прощелкал:
"Войди в прозрачную раковину".
Я стоял недалеко от кабины из сероватого пластика. В ней находилось электронное устройство старого образца для прямого обмена информацией с дельфинами.
Здесь я привожу наш разговор в отредактированном виде, так как очень часто кибер путал понятия или объяснял их чрезмерно сложно. Например, слово "небо" в переводе звучало так: "Там, выше головы, где сияет шар, похожий на круглую рыбу". У старого кибера была слабость к витиеватости. Его скоро заменили "ЛК-8006".
- Так лучше задавать вопросы и слушать, - прозвучал жестковатый голос машины, переводившей слова Тави.
Я согласился с ним и спросил:
- Так что говорили киты о кальмаре?
- О Великом Кальмаре! - поправил Тави.
- Чем их интересует кальмар, да еще великий? Ведь они не едят кальмаров.
Послышалось что-то похожее на смех.
- Великого Кальмара нельзя есть.
Я согласился, что великого кальмара съесть трудновато и что справиться с такой нелегкой задачей могут только кашалоты.
- Нет, кашалоты едят просто кальмаров. Великого Кальмара есть никто не может. Он хозяин бездны. Человек - хозяин неба и света. Великий Кальмар - хозяин бездны и ночи.
Запахло романтикой. Великий Кальмар был похож на таинственное морское божество из древней легенды.
Тави продолжал:
- Великий Кальмар намеревался сегодня ночью взять маленького кита.
- Какого маленького?
- Что родился вчера. Великий все знает.
- Ему это, надеюсь, не удалось?
- Братья моря заметили его. Большие киты пошли ему навстречу.
- И намяли бока?
- Не понимаю.
- Побили его?
- Его нельзя побить. Он Великий Кальмар.
Я спросил, почему Тави относится с таким почтением к кальмару, а киты не спускают ему в его разбойничьих замашках.
- Он не хочет встречаться с большими китами, - ответил Тави. - Все другие жители моря не хотят встречаться с Великим Кальмаром.
- Ну, это понятно. Скажи, очень велик твой Великий Кальмар?
- Мне непонятно.
- Каких он размеров? Больше кита?
- Он не больше, он Великий Кальмар!
Я долго допытывался, каким образом они узнавали о его приближении. Почему киты бросились навстречу кальмару, защищая своего детеныша, не видя врага?
Или Тави давал путаные объяснения, или кибер не справлялся с переводом, но прошло с четверть часа, пока наконец мне удалось догадаться, что Тави говорит о втором зрении - локации - и совсем непонятном чувстве, что-то вроде телепатической связи. Но так или иначе, приближение Великого Кальмара не оставалось незамеченным, и, видно, одни живые существа вставали на свою защиту, а другие покорно становились жертвами чудовища.
И еще одну новость сообщил мне Тави. Киты знали о появлении Черного Джека и его очередном убийстве. Новости в океане распространяются очень быстро. Тави удивил меня, сообщив, что вчера вечером к нашим силовым заграждениям подходили разведчики Черного Джека и скрылись, напоровшись на "звуковой бич". А я-то записал в вахтенном журнале о появлении в наших водах мирных косаток!
НАШЕСТВИЕ
Прошла неделя нашего пребывания на плавучем острове, - вернее, пролетела, - но благодаря обилию впечатлений казалось, что мы живем здесь очень давно. Костя был в полном восторге от нашего "поплавка", китов, дельфинов, утренних купаний, внезапных тревог, своей работы над содержанием редких металлов в клетках морских животных. Больше им не было сказано ни одного слова о срочном отлете, порядках и черствости островитян. Нет, он явно гордился, что так быстро освоил "морской регламент". Что-то похожее произошло и со мной. Ни он, ни я уже не представляли себе другого места на земном шарике, которое подходило бы так для нас во всех отношениях.
Костя сказал в присутствии Павла Мефодьевича, что у него такое впечатление, будто он попал на другую планету и наш остров просто корабль, залетевший куда-то туда - он посмотрел в небо.
Учитель потер руки:
- Поразительно верное сравнение, мой мальчик. Мне не раз приходило в голову нечто подобное. Какая уйма непознанного вокруг нас! Сколько тайн! Действительно, будто мы опустились на одну из планет в системе Сириуса или Веги.
Он шлепнул Костю по спине. Ему явно нравился мой несколько неуравновешенный друг. Ко мне он относился несколько сдержанно и, я бы сказал, выжидательно. Хотя я несколько раз замечал одобрение в его глазах во время просмотра записей моих опытов.
После ужина все население острова проводило вечера на большой веранде, нависшей над океаном. Мы же четверо - Петя Самойлов, Као Ки, Костя и я, - заглянув для приличия в этот местный клуб, спешили к стоянке ракет, чтобы промчаться вокруг острова в сопровождении эскорта дельфинов. Ветер свистел в ушах. Зеленый огненный след стелился за кормой. Тела дельфинов тоже светились, когда они пробивали волны, чтобы сократить путь и вырваться вперед. Как они были довольны, когда первыми врывались в лагуну, посрамляя людскую технику!
Вчера вечером Костя сказал, стараясь скрыть за нарочитой серьезностью торжествующую улыбку:
- Зайдем ко мне в берлогу, ребята, на одну минутку. Я испортил метров двести пленки, - кажется, удалось кое-что запечатлеть для потомства. Скоро я смогу соперничать с Коррингтоном и нашим стариком.
Никого из нас не прельщала перспектива коротать самое приятное время суток в четырех стенах, да еще притом смотреть дилетантский фильм, нам так хотелось промчаться на ракете по сонному океану, но Костя сказал:
- Пожалуйста, прошу, ребята, ну не больше десяти минут, а потом мы вспеним океан.
В "берлоге" уже все было приготовлено для демонстрации фильма: "Пигмей" чернел на треноге, направленный объективом на большой экран. Мы сели на ковер и скоро забыли о прогулке на ракете. Костя оказался талантливым оператором. Он снял остров в разных ракурсах; особенно удались ему кадры, снятые с маяка и геликоптера.
Фильм начинался с восхода солнца. Из фиолетового моря выкатился темно-багровый диск. Где он взял такое освещение, такое легкое, изящное светило? Нас охватило чувство удивления, как перед картиной художника, который из виденного бесконечное число раз создал неповторимое, единственное. В этом задача и вечная загадка искусства.
Никогда еще я не видел ни такого океана, ни такого солнца, ни такого стада китов. Гиганты паслись на молочно-голубой всхолмленной равнине. Но, пожалуй, самыми интересными кадрами оказались лекции Павла Мефодьевича. Учитель стоял на площадке, висевшей над водой, и говорил в гидрофон. Внизу собралось не менее двухсот дельфинов. Они в разных позах расположились в воде и с видимым интересом слушали лектора. Наверное, трансформатор человеческой речи создавал у дельфинов полное впечатление, что человек говорит с ошибками, с ужасным акцентом, но на их языке. Иногда раздавался характерный шум: щелканье и свист, выражающие восторг или неодобрение аудитории, и опять наступала внимательная тишина. Справа от лектора на экране для дневной демонстрации шел документальный фильм о жизни современного города.
- Пришлось мне повозиться с этими кадрами, - сказал Костя, - старик два раза прерывал лекцию и грозил, что попросит дельфинов утопить мою камеру. Представляете мое положение? Я болтаюсь среди них в надувной лодке, и они, судя по их взглядам, с удовольствием бы выполнили его просьбу. И боюсь, что он лишил бы вас удовольствия смотреть этот фильм, если бы я не поклялся, что съемки - для узкого круга и что ни один кадр не появится во всемирной хронике. Почему-то он боится популярности. Вот еще одна из загадок этой таинственной личности…
Фильм и Костину болтовню прервал ответственный дежурный по острову бионик Лагранж. Он появился на телевизионном экране, розовощекий, улыбающийся; извинился, что вынужден нарушить наш досуг, затем, стараясь придать своему лицу строгое выражение, объявил, что произошла авария на линии, подающей ток для погрузочных механизмов.