Повсюду, как заметил Дамион, были животные. Кошка с выводком котят спала в одном из ящиков, другие кошки подозрительно наблюдали за ним с кресел и стола. На одной из каменных полок сидел скворец со сломанным крылом в шине - в импровизированной клетке из палочек, связанных веревкой. Клетка явно предназначалась для защиты от кошек. В глубине пещеры имелась большая расселина, ведущая в другую "комнату". Оттуда доносился запах хлева, и Дамион заметил в полумраке козу, маленького серого ослика и нескольких что копались в куче соломы. А на полу пещеры развалился огромный серый пес. Поджав уши, он бросил на Дамиона острый взгляд и зарычал с вызовом, блестя холодным желтыми глазами. Священник попятился. Он слыхал об этих здоровенных горных овчарках, выведенных для защиты овец от хищников. Но одно дело - слышать, другое дело, когда на тебя рычит ощетинившаяся реальность.
- Тихо, Волк! Повежливее с гостем, - укорила его старуха, и тут же здоровенная башка мирно улеглась между лап. - Хотите чаю? Без всяких волшебных зелий, - сказала она с улыбкой, подходя к заваленному столу. - Просто травяной чай, я его сама собираю.
"Может быть, - подумал Дамион, - стоит остаться и вытащить из старухи какие-нибудь сведения; на всякий случай: а вдруг она знает что-нибудь о тех ворах скота, на которых жаловался пастух?" Он согласился выпить чаю и сел, праздно глядя, как Ана кладет в очаг какой-то хворост и разжигает его. Когда она отодвинула свою широкую шаль от пламени, он заметил, что серое платье под ней бесформенное и ветхое, больше всего напоминающее старый мешок, но волосы увязаны в аккуратный узелок на затылке. Так все это было не похоже на безумную старуху, которую он себе вообразил, что он только таращился, не в силах найти слов. Потом снова оглядел пещеру.
- Как-то это странно… - пробормотал он, хмуря брови.
- Что именно? - спросила Ана, наполняя из глиняного кувшина похожий на тигель чайник.
- Нет, ничего. Просто вдруг это место показалось мне знакомым - будто я здесь уже был когда-то. Бывает ведь такое, правда? Ложная память.
- На самом деле, - ответила Ана, - вы здесь действительно бывали. Но это было так давно, и мне странно даже, что вы помните. Вы тогда были всего лишь младенцем.
- Как? - вытаращился Дамион. - Что вы такое говорите?
- Вы здесь родились, - объяснила Ана, - в этой пещере. Здесь я вас нашла двадцать один год тому назад.
5
ВИДЕНИЯ И ПРИЗРАКИ
В повисшей тишине все звуки казались Дамиону неестественно отчетливыми - шипящий шепот пламени очага, шелест ветра в деревьях снаружи. Пес уснул, положив морду на толстые лапы и тихо похрапывая.
Наконец Дамион смог произнести:
- Вы? Вы меня нашли?
- Да. - Ана стояла, глядя на него, серые с бельмами глаза непроницаемы. - Я день-другой с тобой повозилась, потом отнесла к монахам. Как интересно, что ты вернулся. Впрочем, лосось возвращается именно в тот ручей, где вылупился из икринки, не зная сам, откуда он знает дорогу. А вот и вода закипела. - Она сняла чайник с треноги над огнем и опростала его в старый заварной чайничек, который тоже будто был спасен от гибели на свалке. В тот же чайничек посыпалась щепоть трав. - Пусть теперь настоится.
Он уже оправился от потрясения и смотрел на Ану подозрительно.
- А почему вы раньше не пришли и не рассказали мне?
- Не хотела отягощать мальчика мыслью о том, что родная мать его бросила. Не огорчай себя этим, юный Дамион. Все это в прошлом.
Он помолчал, глядя в огонь. Ана говорит правду? Или хорошо придуманную ложь, или она страдает ложной памятью? Неизвестно. Он решил, что пора идти, и встал.
- О нет, посиди еще! Чай готов, - сказала старуха, разливая медового цвета жидкость по двум обливным чашкам. - Или тебе претит общество ведьмы? - улыбнулась она.
Он вспомнил остережение пастуха и причину своего прихода. Ее поразительное заявление следует пока отложить: тут, может быть, надо узнать кое-что поважнее.
- Послушай, Ана, - я не верю в эту чушь насчет того, что ты ведьма, - ответил он твердо, устраиваясь снова в кресле и принимая кружку с чаем. От нее пахло цветами, и вкус напитка был сильный, сладкий, с какой-то незнакомой пряностью.
Затуманенные глаза старухи смотрели на него так проницательно, что он усомнился, действительно ли зрение у нее ослаблено.
- Ну это зависит от того, как определить это слово, не правда ли? Если ты веришь, как наш святейший патриарх, что колдуны и ведьмы суть слуги Дьявола, то я не ведьма. - Она подошла к клетке скворца, открыла дверцу и достала раненую птицу. Скворец спокойно лежал на ладони, не сопротивляясь, когда она осторожно расправила сломанное крыло. - Этого бедняжку мне какие-то детишки принесли. В деревне знают, что они ко мне таскают всех раненых птиц и зверей. Я им овец и коров тоже лечу. - Она вернула скворца в клетку, взяла свою чашку и села напротив Дамиона. - Немереи - так называли в старину тех, кто занимается волшебством.
- То есть ты хочешь сказать, что ты - белая колдунья?
- Можешь называть меня так - хотя все равно это ставит меня вне Веры? Но немереи черной магией не занимаются. Мы - слуги той силы, Дамион, что служит жизни. Что есть жизнь, ее радость и сила, если не твой всеблагой Бог? Разве мы с тобой не одно и то же?
- Интересная мысль, - осторожно согласился он. - Но я не думаю, что должен высказать ее патриарху.
- Да, это было бы не слишком мудро. Вряд ли нас бы полностью одобрили.
- Нас? - переспросил Дамион, насторожив уши. - Ты хочешь сказать, что ты здесь не единственная колдунья?
- Да, нас много - и не все, к сожалению, придерживаются белого пути… но большинство. Мои друзья и я почитаем многое из того же, что и ты, поскольку священное писание Веры содержит кое-какие древние элейские тексты, которые священны и для нас. Истории о древней Тринисии и Камне Звезд - как тот весьма интересный свиток, что ты привез с архипелага. Да не удивляйся ты так! Мы об этом тоже слышали. А теперь, - сказала Ана, пока он не успел развить тему, - могу я тебе еще что-нибудь предложить? Перекусить, например?
Он отказался и минуту сидел, оглядываясь и прикладываясь к своей кружке. У одной из каменных стен стояли несколько прислоненных картин без рам - очевидно, работа обитательницы пещеры. На одних были очень подробно прорисованы птицы и растения, а другие исполнены в странном стиле, будто зарисовки сновидений: рощи танцующих, изгибающихся деревьев, птицы и животные, соединенные причудливыми светящимися линиями, мерцающие и вспыхивающие звезды, заливающие небо потоками света. Самой странной картиной был чистый полет фантазии: замок с невозможно высокими и утяжеленными кверху башнями, вокруг которых летали - да, люди, только с крыльями вместо рук. В темном небе светили звезды и невероятно огромная луна, ярко-синяя, но и солнце тоже присутствовало и ослепительно сияло. При виде этой картины Дамион подумал, не тронулась ли Ана все-таки умом.
Он отвернулся от картины и вдруг увидел что-то еще более странное и тревожное: в темной глубине одного ящика горела живыми углями пара глаз.
- Это моя Серая Метелка, - сказала Ана, увидев, куда он смотрит. - Метелка, дорогая, выходи. У нас гость.
Тощая серая кошка вылезла из ящика, потянулась, широко зевнула розовой пастью, прошла под самым носом здоровенного пса (который и ухом не повел) и дружески потерлась пушистым боком о ноги Дамиона, громоподобно мурлыча. Глаза ее, хотя и отражали красный огонь очага, были на самом деле зелеными: она одобрительно посмотрела ими на священника, когда тот почесал ей спинку.
- В деревне кое-кто считает ее демоном, - заметила Ана. - Мой фамилиар, как видишь.
- Ты извини, но я в духов тоже не верю, - сказал он кошке, тыкающейся мордой ему в ладонь.
- Скажите, отец Дамион, как это можно - не верить в духов? А те существа, которых вы называете ангелами, они не духи? А Темный?
Ана погладила кошку, и та прыгнула ей на колени.
- Ты о Валдуре?
- Так его называют зимбурийцы - и Верные, со времен Священной войны. В старые дни он звался Модриан. Но не лишком важно, как его называть - зло всегда зло.
- Я не думаю, что Верные до сих пор верят в Валдура - то есть я говорю об образованных людях, - пояснил Дамион. - Он всего лишь олицетворение зла - как ангелы олицетворение добра.
- Ну-ну! Священник, который ни во что не верит! - засмеялась Ана.
- Есть вещи, в которые я верю, - ответил он, слегка задетый.
- И можно спросить, в какие?
- В справедливость, - неожиданно для себя ответил Дамион.
- Интересно! - заметила Ана. - Я бы сказала, что в нее как раз труднее всего верить - если посмотреть, как мало ее проявлений.
Голос Дамиона стал тверже:
- Тем больше причин работать, чтобы ее создавать. Лицо Аны осветилось, как у старателя, который вдруг увидел самородок.
- А! Идеалист! Как это прекрасно. Так мало вас осталось в наше время. Но вернемся к вопросу о вере в вещи невидимые, - заговорила она другим голосом. - Ты, конечно, читал Мелдегара.
- И ты тоже? - удивленно перебил Дамион.
- Я знакома с его писаниями. Именно Мелдегар первым заявил, что всю реальность можно объять пятью человеческими чувствами. Но всякий, кто имел дело с животными, знает, что этого не может быть. Например, собака видит и слышит то, чего не видит и не слышит человек. Кошка легко движется в темноте, где человек спотыкается и не может понять, куда идти. Как же может человек быть мерою вещей?
- Тебе бы в Академии преподавать, Ана, - ответил Дамион, пытаясь скрыть удивление за легкомысленным тоном.