Я удивленно обернулся. Завсегдатаи этого бара обычно садились по одному, и каждый такой столик считался занятым, если в зале оставапись свободные. А таковые были. Значит, ищет компанию. Я всмотрелся в незнакомца. Высокий человек в строгом костюме, лица в темноте не разобрать. Неужели обычный парень, не сенсетив?
- Да, конечно, - растерянно сказал я.
Мужчина кивнул и уселся на свободный стул. Ого!
Да это черный парень. Афро-европеец, как принято говорить. На вид ему за тридцать. Впрочем, аккуратная черная бородка делала его старше.
Подавив любопытство, я отвернулся. Тем временем официант принес моему соседу пиво. Опорожнив полкружки, незнакомец развернулся на стуле, оглядывая зал. Невольно скосив таза, я заметил характерную выпуклость под пиджаком. "Вампир".
Э, да это свой! Неожиданно он обернулся и посмотрел на меня.
- Ник. Меня зовут Ник, - сказал он.
- Генрих, - представился я.
- Твое здоровье, Генрих! - Только тут я заметил, что мой новый знакомый был навеселе.
- Твое здоровье, Ник. - Мы оба приложились к кружкам.
- Как жизнь, брат? - спросил Ник. Он тоже заметил "вампира" у меня под пиджаком.
- Идет понемногу, - отозвался я. Почему бы не поговорить с человеком? Мы не такие буки, как считают газетные писаки. Просто одиночество мы предпочитаем.
- Это хорошо. - Ник сделал паузу и вдруг спросил: - Послушай, парень, а тебе никогда не хотелось снять шлем?
- Что? - удивился я.
- Содрать с головы эту пакостную железку, чтобы вынырнуть из этой долбанной жизни?
Тут я его узнал. Он так эмоционально выругался, что я его почувствовал. Это был Николай О'Нил.
Сын русской эмигрантки и чернокожего ирландца.
(Да, и такое бывает!) Довольно известный актер.
В основном занят в боевиках, в которых очень мало крови. Я никогда его не видел раньше, но смотрел несколько фильмов, где он работал с главным персонажем.
- Нет, Николай, - я покачал головой, - эта жизнь не настолько погана.
- Мы знакомы?
- Нет. Но я просмотрел пару твоих работ.
- Узнал, значит, - О'Нил махнул официанту. - Тебе какого?
- На твой вкус, - отозвался я. Отказаться - значит обидеть… Ник О'Нил быстро хмелел.
- Посмотри кругом, - говорил он, обводя рукой зал, - на самом деле ты лежишь сейчас привязанный к креслу, а проклятые режиссеры сосут из тебя твои чувства.
- Ник, у тебя был трудный день?
- Нет, у меня чертовски трудная вся жизнь.
Он достал из кармана пачку "данхилла" и закурил.
Я молчал. Пусть человек выговорится. Сейчас он даже не слушает то, что я отвечаю. Он живет в своем мире. Такое бывает и со мной.
- …А ведь эта траханная жизнь на самом деле просто фильм. Представь парень, что сейчас раздастся крик: "Запись"! И с тебя сдерут шлем.
И окажется, что ты давно псих, лежишь в дурдоме, а режиссеры делают запись твоих последних впечатлений.
- Брось, Ник, это не запись. Она такой чистой не бывает, - попытался отшутиться я. Николай засмеялся.
- Брат, не думай, что я сошел с ума. Не надо меня жалеть. Просто и тебе однажды очень захочется снять шлем. И оказаться зрителем, а не актером. Чтобы у тебя была совсем другая жизнь.
А шлем можно было в любой момент откинуть в сторону У меня защемило сердце. Черт! Вот поэтому мы и стараемся не общаться с себе подобными. Каждому вполне хватает своих проблем. Слушать о чужих - перебор.
Я поднялся, не допив пиво, бросил на стол купюру - Извини Ник, мне пора. Удачи.
И, не дожидаясь ответа, направился к выходу - И тебе, брат, - донеслось мне в спину. - Помни о проклятом шлеме!
Я взбежал по лестнице, распахнул двери и шагнул на улицу Идиот! Этого следовало ожидать. Надо было пойти в ночной клуб и снять шлюху. А не изображать из себя звезду мнемозаписей.
До дома я решил пройтись пешком… Я шел по улице, разглядывая витрины. Пару раз ловил на себе взгляды девушек. Ну, значит, не все потеряно. Можно еще жить, не думая о главном шлеме - шлеме жизни. Так. Хватит. Вот уже и название подобрал. Не будем об этом. Лучше о девушках… Завтра потрясу Ричи - пусть сводит меня в ночной клуб. Причем на свои деньги, ведь это была его идея, не так ли?
Когда я добрался до дома, уже стемнело. Мягкий свет неоновых ламп, вмонтированных в бортик тротуара, превращал ночь в сумерки. Я нырнул в арку и направился к подъезду. Наверное, консьерж отчитает меня за столь позднее возращение. Я улыбнулся. Луи был моим поклонником. Он всегда осведомлялся о моем здоровье и творческих планах. Причем выражал искреннюю озабоченность, а не просто спрашивал из вежливости. А может, ему льстило, что в его подъезде живет сенсетив.
Миновав арку, я вошел в темный двор. Едва сделал шаг вперед, как из мрака вынырнула черная человеческая фигура. Я вскинул голову и шагнул назад. На меня медленно надвигался высокий худощавый тип с хвостом длинных волос.
- Деньги, - мрачно произнес он.
От удивления я даже отшатнулся. Уличные грабители! Господи, в нашем районе!
Сзади раздался шорох, и я оглянулся. Крепкий парень в короткой майке шагнул мне за спину.
Отступать было некуда.
- Деньги, - повторил первый. Он вовсе не был похож на крутого грабителя из фильмов. Меня толкнули в спину, и я задрожал.
- Нет денег, - пролепетал я, чувствуя, как судорога сводит бедра.
Длинноволосый ухмыльнулся - по-видимому, заметил, что меня трясет. Но меня трясло не от страха - от волнения. А когда я сильно волнуюсь, то теряю голову. Ведь я сенсетив - я чувствую острее, переживаю полнее, мои эмоции словно огонь!
Какая-то сияющая пленка затянула глаза. Я почувствовал, что дрожь добралась до рук, и ощутил сильную потребность сжать кулаки. До боли. Меня объял дикий восторг - это и есть жизнь! Захотелось бить, резать, терзать! Пусть меня ударят, пусть! Я хочу почувствовать боль!
Хочу почувствовать вкус жизни!
Закричав, я бросился вперед. Длинноволосый отшатнулся, и я успел заметить гримасу страха на его лице. Потом я выбросил вперед руки, и он с жалостным криком подался назад. Я увидел, что он прижимает обе ладони к лицу, а из-под пальцев течет что-то темное. Мои руки сами вскинулись, сжимаясь в замок, но тут меня обхватили сзади.
Это второй! Он облапил меня, прижав мои локти к телу. Я дернулся вперед, но он держал крепко.
Тогда я с размаху подался назад и что было сил запрокинул голову. Мой затылок ударился обо что-то твердое, да так, что зазвенело в голове.
Одновременно с этим я услышал противный хруст и странный всхлип. Меня отпустили. Не теряя времени, я повернулся и словно клещ вцепился в крепыша. Повалил на землю, обхватил горло. Он захрипел и стал извиваться подо мной. Ударил меня по лицу. Но мне было уже все равно, я не чувствовал ударов. Ярость душила меня, и я выплескивал ее наружу, чтобы не задохнуться.
Сзади раздались торопливые шаги и на мои плечи легли чьи-то руки.
- Генрих! - позвали меня. - Генрих! Это я!
Отпусти его!
Луи? Нет, не похоже.
Вокруг стало вдруг шумно и людно. Меня потянули назад, руки сами разжались, и я отпустил горло крепыша. Меня оттащили в сторону и положили на землю. Я потряс головой и сел. Вокруг суетились люди - не меньше десятка. Все бегали, кричали.
Неужели полиция?
- Генрих! - надо мною склонилось знакомое лицо.
- Ричи?!
- Как ты, Генрих? Успокойся, все в порядке! Это мои люди!
- Ричи! - прорычал я.
В руке моего агента внезапно появился шприц.
Когда игла впилась мне в плечо, я вздрогнул.
- Спокойно, Генрих, - сказал Ричи, - это успокоительное. Я оглянулся по сторонам. Двое нападавших стояли шагах в пяти от нас. Рядом с ними находился один из сотрудников Ричи. Он и тощий кричали друг на друга. Крепыш не отнимал правую руку от лица.
- Ричард, - уже простонал я, - что за хрень?
- Тихо, тихо! - раздалось в ответ. Ричард поднялся и крикнул:
- Валентин! Быстро сюда, посмотри, что с "вампиром"! Надеюсь, он цел!
Я ощутил, как крепкие чужие руки снимают с моего пояса мнемо-рекордер, и зашипел. Укол действовал - я расслабился и теперь почувствовал, что у меня болит ушибленный бок и страшно ноет левая скула. И тут меня словно ударило!
- Ричи, - захрипел я, - зачем тебе "вампир"?
- Какая запись! - Ричи улыбнулся. Его таза прямо-таки излучали счастье.
- Ричи! - закричал я.
- Завтра это уйдет в Голливуд! Боже! Я думаю, все вышло отлично! Это будет не рабочий материал, а полноценная запись. Я застонал и попытался приподняться.
- Не вставай, - забеспокоился Ричи и обнял меня за плечи. - Знаешь, ты гений! Не ожидал от тебя такой прыти!
Я безумным взором окинул двор. Тощий перестал кричать и сейчас что-то спокойно обсуждал с человеком Ричи. Внезапно тот сунул руку в карман, вытащил пухлый пакет и протянул его моим недавним противникам. Длинноволосый схватил пакет, что-то буркнул крепышу, и оба, развернувшись, исчезли в сумерках.
Я заплакал. От жалости и злости. У меня нет даже возможности по-настоящему подраться. Все это инсценировка. Все для записи. Для работы. В минуту схватки я почувствовал себя человеком, который может жить не только воспоминаниями и фантазиями. Напрасная надежда! Это тоже оказалось постановкой. Этот ублюдок Ричи специально все подстроил, чтобы получить запись, которую я отказывался делать. Он хотел посмотреть, чего я стою.
- Сука, - простонал я.
- Тише, Генрих! - откликнулся Ричи, и глаза его внезапно стали холодными.
- Сволочь!