- Он дипломат, - отвечает Аша. Нита и Прия смотрят по телевизору только мыльную оперу "Город и деревня" да несколько ток-шоу, но даже они наверняка слышали о Эй Джее Рао. Поэтому придется скрывать правду. - Дипломат Бхарата.
Рты округляются в протяжном "ооох", потом растягиваются в "ааах", когда они переглядываются.
- Ты должна, должна, должна привести его, - говорит Нита.
- На наш дурбар, - подхватывает Прия.
- Да, на наш дурбар, - соглашается Нита.
На протяжении последних двух месяцев они едва ли могли говорить о чем-то еще: все беседы, сплетни и планы сводились к одному - великолепному торжеству в честь их свадеб, где они вдоволь похвастаются перед незамужними подругами и заставят всех холостяков умирать от ревности. Аша притворилась, что слегка перекосившая ее лицо гримаса вызвана горечью целебного чая.
- Он страшно занятой. - Она не сказала "занятой человек". Аша не могла понять, отчего играет в эти глупые девичьи игры с недомолвками и секретами. В Красном Форте бесплотный ИИ сказал, что восхищается ею. Они даже не встречались. Потому что встречаться не с кем. Все происшедшее имело место лишь в ее голове. - Я даже не знаю, как связаться с ним. У них не принято раздавать номера телефонов.
- Он придет, и точка, - заключили Нита и Прия.
Она едва различает музыку, заглушаемую скрежетом старого кондиционера, но пот все равно ручейками стекает на пояс трико фирмы "Адидас", собирается в ложбинке на спине и стекает между крутыми ягодицами. Она вновь пытается повторить движение, но даже бубенцы на щиколотках звучат словно свинцовые. Вчерашним вечером она прикоснулась к небесам. Сегодня утром - словно мертва. Никак не может сконцентрироваться, и хоть маленький мерзавец Пранх видит это, но все же со свистом рассекает воздух своей бамбуковой палкой и вместе с проклятиями брызжет комками изжеванного бетеля.
- Эй! Поменьше смотри на наладонник и побольше думай о мудрах! Нужны хорошие мудры! Да твое мастерство способно кастрировать меня, если б было что кастрировать.
Смутившись, что Пранх заметил ее состояние - позвони, ну набери же меня, позвони, ну набери же меня, позвони, забери меня отсюда, - Аша огрызается:
- Если у тебя вообще когда-то было то, что кастрировать. Пранх бьет ее палкой по ногам, голень полоснула жгучая боль.
- Чтоб тебя, хиджра! - Аша подхватывает лежащий на сумке с полотенцами завиток, крепит к уху и распускает длинные прямые волосы. Незачем переодеваться, она все равно вмиг вспотеет на такой жаре. - Я ушла.
Пранх ее не окрикнул. Слишком горд. "Маленький чокнутый извращенец, - думает Аша. - Почему это ньют всегда "оно" или модное нынче местоимение "эно", а бесплотный ИИ - "он"?" В преданиях Старого Дели джинн - всегда он.
- Мемсахиб Ратхор?
Шофер припаркованного автомобиля одет в костюм и ботинки. Только темные очки выдают то, что вообще-то он замечает палящее солнце. Да она даже в топике и трико готова расплавиться…
- В машине кондиционер, мемсахиб.
Белая кожа салона настолько прохладна, что Аша даже вздрагивает.
- Вас прислали явно не копы Кришны.
- Нет, мемсахиб.
Автомобиль вливается в поток машин. Как только защелкиваются замки безопасности, Ашу осенило: "О Господь Кришна, да они собрались похитить меня!"
- Кто тебя послал?
От водителя ее отделяет стекло, слишком толстое для ее кулачков. Даже если бы двери не были блокированы замком, выскочить из машины на такой скорости и при таком движении было бы слишком даже для ловкой танцовщицы с отличной координацией. Прожив всю свою жизнь в Дели, сейчас она не узнает ни улиц, ни предместий, ни промышленной зоны.
- Куда ты меня везешь?
- Мемсахиб, мне нельзя говорить, куда мы едем, ведь тогда я испорчу сюрприз. Но мне дозволено сказать, что вы - гостья Эй Джея Рао.
Когда Аша допивает бутылку "Кинли" из бара, наушник воспроизводит ее имя.
- Привет!
Поудобнее откинуться, поглубже утонуть в прохладной белой отличной коже сиденья, почувствовать себя кинозвездой. Она звезда. Звезда, у которой в машине есть чудный бар.
На сей раз только звук.
- Надеюсь, машина терпимая? - Все тот же приятный учтивый голос. Невозможно представить себе оппонента, который сможет на переговорах устоять перед таким голосом.
- Превосходная. Просто роскошная. Все отлично.
Теперь она проезжает мимо трущоб еще более жалких, чем те, в которых сама выросла. Они явно недавно тут появились. Хотя смотрятся похуже старых. Мальчишки пыхтят самодельным кальяном, который смастерили из частей трактора. Кремовый "лексус" осторожно объезжает истощенный скот, у которого сквозь кожу, словно некая инженерная конструкция, видны все кости наперечет. Всюду засуха и пыль. Это город настороженных взглядов.
- Разве вы не на конференции? В наушнике - смех.
- О, я весь погружен в работу, добываю воду для Бхарата, поверь мне. Кто, как не я, является самым усердным государственным служащим?
- Вы хотите сказать, что одновременно находитесь и там, и здесь?
- О, для нас не составляет труда быть в нескольких местах одновременно. Существуют мои многочисленные копии и подпрограммы.
- И которая из них истинный вы?
- Все. На самом деле ни одной из моих аватар в Дели нет, я распределен по серии дхарма-процессоров в Варанаси и Патне, - вздыхает он, и вздох звучит близко, утомленно и сердечно, словно шепот на ухо. - Тебе сложно осмыслить рассредоточенное сознание; точно так же мне трудно понять дискретное мобильное сознание. Я могу лишь копировать себя по так называемому вами киберпространству, являющемуся физической реальностью моей вселенной, вы же перемещаетесь через трехмерное пространство-время.
- Тогда какой же из вас любит меня? - Вопрос вырвался сам собой, сумасбродный и необдуманный. - Я хочу сказать, как танцовщицу, это я имела в виду. - Она беспокоится, тараторит. - Есть ли один из вас, кто особенно почитает катхак? - Вежливыевежливые слова, которые можно было бы сказать промышленнику или подающему надежды адвокату на одном из отвратительных званых вечеров Ниты и Прии. "Не спеши, торопливые женщины никому не нравятся. Нынче ведь в мире заправляют мужчины". Но в голосе Эй Джея Рао она слышит ликование:
- Все и каждая отдельная часть меня, Аша. Ее имя. Он назвал ее по имени.
Она едет по гадкой улице, битком набитой бродячими собаками и мужчинами, праздно развалившимися на чарпой раздирающими на себе струпья чесотки. Но шофер настаивает: "Едем как нужно, мемсахиб". Теперь за окном свалка с шаткими минаретами из старых покрышек. Воняет подгоревшим ги и мочой. Дети окружили "лексус", но машина наделена уровнями защиты Эй Джея Рао. Водитель отпирает ворота из дерева и меди в стиле Моголов посреди разрушенной красной стены.
- Мемсахиб, - приглашает ее войти.
Через врата она проходит в сад, вернее, в то, что от него осталось. На устах замирает готовый сорваться возглас изумления. Каналы чарбагха пересохли, в их растрескавшемся русле валяются оставшиеся от пикников пластиковые бутылки. Кусты чрезмерно разрослись, сорняки забили бордюрные растения. Трава побурела от засухи, нижние ветви деревьев обломаны на дрова. Пока она идет к павильону с провалившейся крышей в центре сада, где сходятся все дорожки и каналы, то замечает, что под тонкими подошвами ее босоножек совсем не осталось гравия: его унесло во время прошлых муссонов. Газоны покрыты сухими листьями и упавшими сучьями. Фонтаны высохли и забиты нечистотами. Но все же семьи приходят сюда на прогулку, катят перед собой коляски, дети играют в мяч. Престарелые мусульмане читают газеты и играют в шахматы.
- Сады Шалимара. - В основании черепа раздается голос Эй Джея Рао. - Рай упрятанного за стенами сада.
Пока он говорит, сад меняется на глазах, стряхивая с себя упадок двадцать первого века: деревья покрываются листвой, клумбы благоухают дивными цветами, ряды терракотовых горшков с геранью выстраиваются по берегам каналов, наполненных светлой водой. Ярусная крыша павильона сверкает сусальным золотом, павлины раскрывают роскошные хвосты, повсюду сверкают и журчат струи фонтанов. Смеющиеся семьи превратились в могольских вельмож, а старики - в мали, садовников, подметающих посыпанные гравием дорожки.
Услышав отдаленный серебряный перезвон струн ситара, Аша даже захлопала в ладоши от радости.
- О! - воскликнула она, оцепенев от восторга. - О!
- Благодарю тебя за доставленное мне вчера удовольствие. А это одно из моих самых излюбленных мест в Индии, хоть оно почти позабыто. Возможно, именно потому, что позабыто. Здесь в тысяча шестьсот пятьдесят восьмом году Аурангзеб взошел на трон Могольской империи, теперь же сюда приходят люди для вечернего моциона. Прошлое - моя страсть, и попасть туда мне совсем просто, как и всем бесплотным. Мы можем жить во скольких угодно эпохах. Часто я мысленно прихожу сюда. Или же, вернее, стоит сказать: сад приходит ко мне.
Словно на ветру затрепетали бьющие из фонтана струи воды, хотя никакого ветра не было и не могло быть этим душным полднем, потом падающие потоки слились в фигуру мужчины, выходящего из воды. Человек воды, мерцающий и текучий, превращается в человека из плоти. Эй Джей Рао. "Нет, - думает она, - вовсе не из плоти. Джинн. Существо, угодившее между адом и раем. Выдумка и обманщик. Так обмани же меня!"